Клим Жуков - Солдат императора

Я вполне разделял отвращение крестьянской братии к ростовщикам, но позвольте, даже такую мразь нельзя наказывать вот так! Ну, пырнули бы ножиком, если уж в самом деле неймётся. Но умирать под аккомпанемент «веселей гори-гори, жидяра»… б-р-р-р…

Впрочем, меня как раз могли счесть достойным объектом для своих милых шалостей. Сгореть или сесть на клинок я не спешил. Поэтому скорее домой, хватать пожитки и делать ноги из города!

Навстречу по улице двигалась толпа нетрезвых крестьян. Многие были в кирасах и с алебардами. Скоро они доберутся до городского арсенала, и тогда вооружаться по-настоящему.

Я быстро нырнул в проулок и прижался к стене. Улица была отменно кривой и тёмной, а крестьяне под серьезными винными парами, так что заметить меня не могли.

Пришлось пережить несколько острых мгновений, когда вся разудалая компания следовала мимо моего импровизированного убежища в тени стены, но пронесло.

Отряд удалился, а ваш скромный повествователь перебежками двинул дальше, скоренько преодолевая освещенные места и вертя головой, как заправский летчик истребитель в самом центре «собачьей свалки».

Так-так-так, думал я, во-первых, как себя замаскировать, добравшись до дома, во-вторых, проклятая близорукость, ни черта в темноте не видно, так что на Асгоре первым делом закажу себе коррекцию зрения…

Одёжка по новой моде была проблемой.

Я пошивал себе исключительно яркие разрезные наряды. Почти все мои одеяния украшал косой андреевский крест на груди, вырезанный в верхнем слое ткани, все штаны снабжались брутальными гульфиками дюйма в четыре, а под полями беретов и шляп, казалось, можно было укрыть целый десяток. Показаться в таком виде… что же, можно выйти на площадь и громко закричать: «а я ландскнехт», и посмотреть, что из этого выйдет.

Была в гардеробе парочка парчовых фальтроков для официальных выходов, а чёрт, тоже не то, уж больно классовая принадлежность нарисовывается рискованная.

Всё же на месте головы у меня жопа! Приоритеты я расставил неверные. Во-первых, надо было озаботиться, как добраться до дома, ведь одет я и сейчас был самым предательским образом. А уж во-вторых и в-третьих, всё остальное. И уж точно коррекцией зрения не стоило забивать внимание. Не до того.

В результате я чуть не выбежал навстречу очень приличной группе новых хозяев жизни человек на пятьдесят. Одна секунда отделяла меня от оверкиля. Но хорошая реакция спасла, ноги сами прыгнули между домами.

Пьяные вояки увидели метнувшуюся тень и побежали за мной, но куда им бедненьким, городские закоулки я выучил как свои пять пальцев и легко утёк. Все-таки в регулярных прогулках от кабака к кабаку есть свои плюсы. Местность узнаешь замечательно.

При желании я мог целую книгу написать о любекских злачных местах, ха-ха-ха.

Бежал ваш покорный слуга, как кролик от гончих. То есть постоянно петляя и приникая к земле. Пока мне везло, прямо таки неприлично везло.

Надо ли говорить, что долго так продолжаться не могло? Я думаю, мой читатель, что ты достаточно проницателен, и достаточно со мной познакомился, чтобы понять, в другом случае я не стал бы столь подробно это все описывать. Сказал бы что-нибудь вроде: «из города выбрался благополучно», и это было бы очень приятно, но, к сожалению, не правда, точнее, не вся правда.

Добегался я шагах в двухстах от промежуточной цели моего нелегкого, нервного путешествия. По улице мимо моего дома шагал достаточно организованный отряд восставших. Эти были худо-бедно построены в колонну по три, все поголовно вооружены и одеты в доспехи. У головных и замыкающих в руках ярко сияли масляные фонари на длинных шестах. Человек сто, видимо гвардия какого-нибудь крестьянского вождя.

Даже пьяных не видно, надо же.

Встречаться с этими не было ни малейшего резона, тем более, что шли они мимо дома не останавливаясь, а значит, никакой непосредственной угрозы не представляли. Я ловко свернул в проулок, что вел к задним дворам нашей улочки и подумал, что еще немного, и я смогу стать настоящим городским партизаном.

Партизан из меня получился хреновенький, потому что я «свинья, мало занимался», если перефразировать мою собственную дежурную хохмочку.

Свернув ещё раз, на параллельной улице – грязной, замызганной дорожке вдоль задников пристойных домов, я нос к носу столкнулся с еще одной группой крестьян.

– А ну стоять, – послышался грубый оклик, и я ощутил сильный толчок в плечо. Сзади вспыхнул свет, кажется факел.

– Ну-ка, ну-ка. Кого Бог принёс? – голос был какой-то высокий, не вполне вяжущийся с обличием здорового парня, преградившего мне путь. Придурки. Факел за моей спиной – это ошибка. Все кто спереди, наверное, считают круги перед глазами и пока ничего не видят, зато я вижу всех. И точно, верзила неловко прикрывал глаза ладонью, как и его товарищ. Итак, двое спереди.

– Будь я проклят, одет богато! – заговорил кто-то сзади.

– Разденем, или ну его? – предложил второй, – просто денег заберем? У него, кстати, шпага на боку, нам пригодится.

– Разуй глаза, дурак! Это же натуральный ландскнехт, да! Вот повезло, так повезло! – итак, трое сзади.

Сладкая парочка спереди, её я хорошо разглядел, один здоровый и высокий, ростом почти с меня, а второй росточка среднего, жилистый, сразу мне не понравился. Такие вот сухие да костистые, как правило, опаснее всего. Оба с мечами на поясах, но без доспехов, спаси Господи. Неплохо бы посмотреть, кто там сзади, так что я принялся играть дурачка, хотя душа ушла в пятки.

– Парни, да вы чего, какой ландскнехт?! – запищал я, испуганно заоборачивавшись и несколько приседая. – Если вы про одежку, так это мода такая… мода, понимаете? У меня деньги есть, я вам все отдам, честное слово, я же простой горожанин! – ну что же, сзади точно трое. Два молодых здоровых парня, поднаторевших в драках деревня на деревню, судя по поломанным носам и основательно побитым кулачищам. Третий – матерый дядька лет тридцати-тридцати пяти, ровесник то есть.

Это он опознал мою принадлежность. Он же как раз держал свет, не факел, а вполне приличный железный фонарь. Лицо злое и нетрезвое, но глаза внимательные и совсем не пьяные. Парни с дубинами и простыми хозяйственными ножами на поясах, а дядька с короткой секирою в свободной руке.

– Стой смирно и не свисти, да – отрезал дядька. – Какой ты горожанин мы выясним. Отведем на площадь и выясним.

– Я не солдат, честно, я из Любека никогда… я дальше Гамбурга не был отродясь! Заберите деньги, только отпустите! У меня много денег! – захныкал я и даже сумел подпустить слезу.

– Складно, блядь, заливает. Ты на руки его посмотри, и на башку, да, – размеренно продолжил дядька. Проницательный какой, гад попался.