Владимир Поселягин - Мы - истребители [HL]

Мы уже видели шедших «лесенкой» немцев, когда пришло сообщение, что разведчик пытался уйти, но сейчас уже догорает на снегу. Однако и мы остались без «глаз»: за удирающим на всех парах «Таиром» гнались взбешенные фрицы. То, что они на нервах, понять было нетрудно: стрелять по «Та» начали чуть ли не с полукилометра. Нет, бывают, конечно, такие асы, которые умудряются даже попадать с такого расстояния. Но в паре, преследовавшей Кравцова, их не было.

— Уведи их подальше, чтобы не мешались. Там их встретят, — приказал сержанту Покрышкин.

Кравцов, следуя командам капитана, уводил фрицев в противоположную сторону от нас, ослабляя остальных. Там их перехватит одна из пар прикрытия, что уже ждут немцев у границы, то есть у линии фронта.

Заходили мы классически, со стороны солнца. Немцы подобное предвидели и поставили заслон, благополучно прошляпивший первую атакующую пару. Ее специально выделили для отвлечения внимания. С ходу атаковав прикрывающее звено, они сбили командира и рванули дальше, прямо на бомбардировщики.

Это ввергло остальное охранение в состояние шока, однако они быстро оправились — даже слишком быстро — и попытались перехватить нападающих. «Приманка» сработала, шесть «мессеров» рванули наперехват, открыв огромную брешь в обороне. Именно в нее ворвались два звена. Одно, под командованием Покрышкина, с ходу атаковало «Хейнкели», второе пришло на помощь бьющейся паре, которую все-таки догнали. Свалка шла страшная. Вниз то и дело летели огненные комки. Как назло, под нами в это время оказался какой-то городок, на него и падали сбитые.

В эфире стоял сплошной ор. Отбросив все кодированные переговоры — сейчас они были банально не нужны — и громко переговариваясь, наши старательно давили истребители прикрытия.

Я, крепко сжимая штурвал, смотрел вниз, всем сердцем желая оказаться там, среди бьющихся товарищей. Но делать было нечего, мне туда никак. Без наблюдателя-куратора в данном случае нельзя. Только сейчас я оценил изуверски для меня хитрый ход Покрышкина. На моем месте мог… нет, должен был оказаться он. Управлять боем должен был он. Однако, воспользовавшись ситуацией, капитан сбросил командование группой на меня и с упоением участвовал в драке, сбивая уже третий бомбардировщик.

Грустно вздохнув, я продолжил выполнять свои функции куратора-наблюдателя:

— Сверчок, в сторону! У тебя на хвосте «мессер». Сделай бочку, ты выведешь его под пушки Сотого. Сотый, слышал? Сотый! Сотый, твою мать!!! Прими «худого»!.. Рыжий, добей подранка, он пытается на свою территорию уйти… Глухарь! Что там за одиночка с парой дерется? Помоги ему!.. Четыре «Хейнкеля» уходят на бреющем на одиннадцать часов. Черкес, перехвати. Сверчок, на тебя сверху падает пара немцев, уводи их на Глухаря, он примет. Глухарь, слышал?.. Сверчок, да что ж они в тебя такие влюбленные?! Уводи одиночку на Рыжего, он примет. Всем внимание! Преследовать противника за линию фронта ЗАПРЕЩАЮ! Глухарь, что с Сотым? Не отвечает? Подбит? Сопровождай его до аэродрома. Кто у нас ближе всего? Сейчас сам посмотрю. Давай к Бугаю. У него медики есть. Все, уходи.

Поглядев, как три «Лавочкина» сопровождают поврежденный в бою истребитель, теряющий скорость и высоту, на место базирования соседней эскадрильи, стал нагонять своих. Впереди уже были видны пары встречающих «сетью» из групп эскадрильи Бугая. Шансов уйти у немцев фактически не было. Шестнадцать бомбардировщиков и девять истребителей — это не считая наблюдателя — потеряли фрицы за первый бой. Остатки поодиночке гнали к линии фронта.

Вечером состоялся разбор полетов, то есть боя.

— …млей подтверждено, что сбито двадцать шесть «Хейнкелей» и тринадцать истребителей. К сожалению, один бомбардировщик и два «мессера» смогли уйти. Два «худых» пожертвовали собой, связав боем пару младшего лейтенанта Скрипача, дав им уйти к своим. Преследовать их на чужой территории я запретил. Наши потери. Два подбитых, один сел на вынужденную на главную улицу Змиева. Летчик, сержант Кожедуб, цел. Машина требует капитального ремонта. Второй смог дотянуть до аэродрома. Машина лейтенанта Сотникова. Ближайшая площадка была капитана Богачева, я отправил его туда с сопровождением. Рана у Сотникова довольно серьезная, перебита рука. Лейтенант отправлен в госпиталь. У меня все.

Закончив доклад, я сел и осмотрелся. Мрачнее меня никого из присутствующих не было. В бою только командовал, а поучаствовать хотелось так, что аж зубы сводило…

Общий сбор командиров был устроен вечером этого же дня, рапорты написаны, подробные схемы боя зарисованы, так что сейчас обсуждалось ответное посещение. Короче, после того как разбор полетов закончился, мы начали составлять план по налету на аэродром противника.

Последним на повестке дня стоял вопрос, с решением которого мы тянули: кто из присутствующих командиров полетит в Центр со всеми последними наработками? С ним мы отправим съемки синхронизированных киноаппаратов — такие стояли на восьми истребителях, мой не исключение. В ответ из Центра должен прибыть один из инструкторов. Теперь появилась практика — откомандировывать их для пополнения опыта в боевые части, так что не только мы отправляем на временную учебу летчиков, передавать накопленный опыт, но и к нам с ответным визитом будут прибывать командиры на временную замену. Идея исходила не от меня, но я был с ней полностью согласен.

Мы не летели, мы крались, именно так можно было сказать, глядя, как низко прижимаются хищные силуэты «Таиров» и «Лавочкиных» к заснеженной земле.

«Только бы успеть. Только бы успеть!» — шептал каждый из летчиков, управляя своей боевой машиной. Шептал их и я. Только что мы перелетели линию фронта, и в данный момент в эфир должны нестись предупреждающие крики немецких радистов на передовой. Наподобие наших пунктов ВНОС.

Сейчас главное для нас успеть долететь до аэродрома, перед тем как там поднимут тревогу.

Успеть, сейчас для нас главное — успеть.

И мы сделали это. Сделали!

Первыми шли три звена под моим командованием, то есть двенадцать истребителей-штурмовиков ударной группы. Наша задача тривиальна. Зенитки. Мы должны уничтожить средства ПВО аэродрома. Именно этим и занялись. Сделав «горку», поднявшись над аэродромом на сто метров, «Таиры» с ходу атаковали зенитки. Где стоит каждая, мы знали до метра. Пленные немецкие летчики описали это подробно. Упакован аэродром, вмещавший в себя три полка по нашей терминологии — это где-то около сотни машин — серьёзно. Три батареи. Две из них — автоматических мелкокалиберных пушек, и одна — восьмидесятивосьмимиллиметровых, шестиорудийного состава. Мощная оборона, и хоть мы налетели неожиданно, две дежурные пушки встретили нас шквальным огнем. Какие из них должны дежурить, мы не знали, так что атаковали все одновременно. Тут главное — не столкнуться при пересечении курса.