Александр Чернов - Одиссея капитана Балка. Дилогия [СИ]

По своем воцарении в Адмиралтействе, дорогуша Джек планирует серию турбинных линкоров со скоростью в 21 узел и десятью 12-дюймовками, отказавшись при этом от среднего калибра вовсе. Имея на борт восемь таких стволов со скорострельностью выстрел в минуту и централизованное управление огнем, организовать пристрелку — не проблема. Пять таких кораблей разнесут весь твой флот не получив даже царапины. С дистанции, которая им будет выгодна, поскольку их эскадренная скорость выше, а орудия в 45 калибров более дальнобойны, чем твои новые одиннадцатидюймовки.

При этом бортовая броня и башни главного калибра британцев для них уже очень крепкий орешек, а для твоих «коротких» 170-миллиметровок — практически неуязвимы. В результате они превращаются для «Брауншвейга» и его систершипов в бессмысленный, но очень дорогой балласт, вместо их основной артиллерийской мощи. И это при том, что ты сейчас не можешь строить аналогичные английским корабли в двадцать с лишним тысяч тонн полного водоизмещения из-за проблем с доками, барами в устьях Шельды и Яде, а главное — из-за недостаточной для них пропускной способности Кильского канала. Да и турбинные производства у тебя пока в зачаточном состоянии…

— Ты хочешь сказать, что англичане действительно заглотили наживку от этого чванливого итальянца — Куниберти? С той его идеей, что он сподобился опубликовать у Джена? — процедил Вильгельм, нервно роняя пепел с сигары себе на колени.

— Все гораздо хуже. Они ее творчески переработали. И пришли, как ты уже понял, к куда более мощному и сбалансированному проекту, чем их строящийся сейчас «Нельсон». Я скоро получу исчерпывающие технические данные, позволяющие конкретно судить о его возможностях. Но как только у бриттов будет хоть одна эскадра таких мастодонтов, ни моему нынешнему флоту, ни твоему — не жить. А по поводу этой статьи… Я думаю, что просвещенные мореплаватели в лице Фишера сами ее ему и заказали.

Так что выбрасывать деньги и тратить силы на второсортные корабли на радость королю Эдуарду и его адмиралам мы не собираемся. И пока пошли на постройку больших ледоколов вместо броненосцев для того, чтобы загрузить заказами заводы. Когда рабочие заняты делом и имеют в кармане достойную зарплату, успех в их среде у проплаченных японцами и американскими жидами агитаторов-социалистов будет минимален. Когда же начнется строительство действительно НОВЫХ линкоров, для чего должны дозреть и промышленность и конструктора, до ледоколов просто руки могут не дойти. А у нас две главных базы на зиму замерзают. «Ермаком» одним никак не обойдемся, поэтому…

— Аlte hinterhДltig Armleuchter!!! Ах ты старая, подлая тварь!!! О, дорогой дядюшка… Если когда-нибудь я смогу воздать тебе за все твои бесчисленные подлости… О, ты получишь сполна! За все хитроумные мерзости, сделанные немцам! Я воспользуюсь для этого только вашим достойным английским опытом. И инвентарем из Тауэра! — Вильгельм вскочил, как подброшенный пружиной или ударом электротока, лицо его перекосила болезненная гримаса, — Ники! Брат мой! Получается, что этот завистливый, похотливый мерзавец задумал меня разорить как мелкого лавочника!? Господи, будь же свидетелем этих гнусностей! Вразуми! Что делать мне, несчастному монарху несчастного народа!?

Воздев сперва к небу глаза и взмахнув правой рукой в театральном жесте, кайзер внезапно обмяк, и порывисто дыша, тяжко облокотился на лакированные перила балкона, вцепившись всей пятерней в бронзовый клюв закрепленного на нем двуглавого орла.

— Не гневи Бога, мой дорогой брат. Но знай, что он услышал тебя. Ибо смирил мои сомнения. Знай: отныне и вовеки. Если придется тебе обнажить меч в сторону берегов Альбиона, мой клинок будет вместе с твоим.

— Ники… Я знал… Знал, верил, что в тот критический миг, который решает судьбы народов, ты будешь со мной! Мы будем вместе… Боже! Благодарю тебя и благослови наш союз! Ники!!! Мой дорогой, возлюбленный венценосный брат! Если бы ты только знал, что только что спас мою жену и детей от сиротской доли! Но сколько же мерзостей мне говорили и говорят о тебе всякие…

— Не гневи Бога. Что за греховные мысли? Сиротство… Да, удар дядюшка Берти с его кабинетом, банкирами и лордствами готовят нам ниже пояса. А ты что хотел, собственно? Чтобы Лондон отступился от твоего флота? Или от моего, если утопление его япошкам окажется не под силу? Это, мой дорогой, британский реалполитик в действии. А про разные злокозненные разговоры в твоем окружении, — Николай помолчал, потом положил свою руку поверх руки Вильгельма, — Ветер все унесет…

А про себя добавил: «Кроме той бумаги, которая, как считает Банщиков, сейчас лежит у тебя в кармане. Причем ты уверен, что в ней божия благодать для Германии, а там только очередная подлость и предательство.»

— Как это все… Ники, прости, но мне необходимо срочно чуть-чуть промочить горло. Ты не возражаешь?

— Пойдем. Тем более, что ужин уже накрыли. Но перед этим, я попрошу тебя об одном одолжении…

— О чем ты? Какие одолжения?! Что ты хочешь?

— Вилли. Ты знаешь свою натуру лучше, чем я. И ты уверен, что можешь сдерживать свои порывы? От посторонних?

— О, да! Я всегда…

— Вилли. Достаточно было лишь одной хулиганской, мальчишеской выходки с твоим прощальным сигналом в Ревеле в 1902-ом, чтобы и Германия, и Россия получили КУЧУ внешнеполитических осложнений. Несколькими кусками цветной тряпки, несколькими сигнальными флагами, ты дал в руки джингоистам громадные козыри, которые отчасти привели меня к войне с Японией, а тебя сегодня ставят перед перспективой создания флота заново. Ты ЭТО понимаешь? Или тебе еще о «кровожадных и беспощадных гуннах» напомнить? О «бронированном кулаке» и телеграмме Крюгеру? Или о «новой славе меченосцев в эпической битве с сарматами»?

— Но, Ники…

— Вилли. Никаких «Но». Давай условимся сразу. Если мы с тобой идем вместе для того, чтобы свалить зазнавшихся англичан с трона мировой державы, если ты хочешь иметь величайший флот мира, обширную колониальную империю и поставить Германию выше всех в Европе… С МОЕЙ помощью… Если ты не отказался от идеи, которую однажды высказал моему покойному отцу, то ты должен МОЛЧАТЬ обо всем, о чем мы с тобой договорились и еще договоримся. Молчать как рыба! ДАЖЕ НА ИСПОВЕДИ.

Таково мое условие: никто и никогда кроме нас двоих не должен знать, о чем мы договариваемся. Если только мы с тобой вместе не решим поставить кого-либо в курс определенных вопросов. Только так, и не иначе. Никаких театральных пассажей перед толпой. Никакой бравады или намеков в самом узком и даже семейном кругу. Никаких сиюминутных телеграфных обсуждений. Это — ТАЙНА. И таковой должна оставаться.