Александр Чернов - Одиссея капитана Балка. Дилогия [СИ]

— Спасибо. Тем более, что тяжелый 14-дюймовый снаряд, выпущенный из пушки в 50 с лишним калибров — инструмент вполне достаточный.

Так… и второе. Кстати, не менее важное условие. Наши вероятные противники не должны представлять себе, как именно будут выглядеть наши первые дредноуты после их модернизации. Для чего желательно, чтобы даже непосредственные их разработчики об этом не догадывались. И тут нам нужен пригляд знающего человека…

— Поэтому Вы, любезный Всеволод Федорович, и возглавите МТК. Или Вам нужен кто-то еще, кого можно будет посвятить в эти замыслы?

— Да. Трое.

— Кто же именно?

— Бубнов, Костенко и Гаврилов.

— Костенко?.. А Вы в курсе, что относительно него есть информация по ведомству фон Плеве? Не рискованно допускать такого человека к секретам подобного уровня?

— Про то, что имеет связь с ЭсЭрами? Знаю. Но это совершенно не меняет сути дела: из него вырастет наш блистательный инженер-кораблестроитель.

— Ну, что же. Не возражаю. Будем считать, что они в Вашем полном распоряжении.

— Спасибо, Государь.

— По подводным лодкам, как я понимаю, Вы тоже хотите тщательно засекретить все?

— Все — никак не получится. Да и нет в этом смысла. Но вот некоторые технические моменты их конструкции и вооружения, как и на первый взгляд не заметные особенности проектов новых субмарин, заранее приспособленных к посекционному крупносерийному производству и транспортировке построенных лодок по внутренним водным путям, — обязательно. И тут у меня будет еще одно кадровое предложение. Интересное…

— Слушаю Вас.

— Сейчас в Штатах Джон Холланд должен разругаться вдрызг со своим компаньоном Исааком Райсе. Первопричина склоки — продажа этим евреем патента на подлодки Холланда Вашему хорошему знакомому Базилю Захарофу. Для Виккерса, естественно. Ирландец, ненавидящий англичан до мозга костей, попытается отыграть дело назад. А в итоге, его вышвырнут из бизнеса, чуть ли не в чем мама родила.

— Предлагаете поступить с этим фенеем как с Дизелем и Майбахами?

— Именно! И желательно с этим не затягивать. Причем, что-то мне подсказывает, что и в организации ирландского сопротивления на исторической родине, польза от него будет весьма ощутимая.

— Ну, что ж. Принимается. Конечно, влетают нам в копеечку все эти переманивания иностранцев, но… уж кутить — так кутить! Как Миша поговаривает, — Николай негромко рассмеялся, подливая себе еще кипяток, после чего не торопясь отхлебнул маленький глоточек, и вдруг ожег взглядом, — Значит, говорите, «великий уравнитель»? Про все, что связано с этим атомным оружием, давайте обязательно отдельно перетолкуем.

Причем, лучше, чтобы Вы были у меня все вчетвером. Да, да, и господин Лейков тоже. Ничего не поделаешь, ведь к науке из вас, как я понимаю, только он имел прямое отношение. Без него нам тут никак не обойтись. Как я понял, подготовку к этому проекту нужно вести десятилетия. А значит, начинать надо уже завтра…

Но, извините, Всеволод Федорович, я заметил в Ваших словах одно противоречие. Вы сказали, что появление этого оружия дает одной стране огромное преимущество. Это понятно. Но из Ваших же следующих объяснений следует, что появление его у нас не отменило попыток американцев давить на Россию военным путем. Ну, этими… Вашими авианосцами. Почему? Разве сложно было державам в таких условиях договориться о всеобщем мире на Земле? И не тратить, если я верно Вас понимаю, астрономических сумм на ТАКИЕ флоты?

— Американцы упорно пытались найти способы нейтрализации нашего ядерного оружия. Искали варианты его уничтожения первым ударом до того, как наши ракеты смогут взлететь. И, кроме того, мой Государь, Вы же понимаете, что капиталистам военное производство чрезвычайно выгодно. Это в социалистической республике с плановым хозяйством для отказа от вооружений достаточно решения руководства. В республике капиталистической такое исключено в принципе. Так что, увы, но на оборонку и все, что с ней связано, придется тратиться даже нашим правнукам.

— Жаль. А я так надеялся, что все-таки есть средство заставить людей жить в мире. Увы, силен враг рода человеческого. Силен…

И так как же получается? Отказаться от поисков самых изощренных способов братоубийственного самоуничтожения способна только либо самодержавная власть, либо социалистическая, народная? Та, где господа капиталисты к ней не допущены?

— Получается, что так, Ваше величество. Я, кстати, об этом очевидном моменте и не думал, откровенно говоря. Хотя, конечно, для самодержавия это верно при условии, что на троне человек ответственный, вроде Вас, а не кто-то, типа Тамерлана или Бонапарта.

— Логично… — Николай замолчал, неподвижно глядя куда-то в белое пространство за окном. Понимая его чувства, Петрович тоже притих, прихлебывая подостывший чаек…

— Ну-с, пирожные с пирожками мы одолели. Смотритесь Вы уже вполне сносно. К ужину непременно буду Вас ждать у меня. Придете, любезный Всеволод Федорович? — оторвавшись, наконец, от метели, вьющейся за стеклом, и своих невеселых мыслей, как бы подытожив их беседу, спросил Николай.

— Конечно, Ваше величество. Нормально заправиться не помешает. Но, простите, еще вопрос. О военных тратах и экономии. Государь, Вы ведь мне ничего не ответили по предложению о сокращении флота и продажи за рубеж наших больших кораблей, чье устаревание и уценка в разы станет очевидной уже через год-полтора?

— Вот давайте за ужином это все и обсудим. Будут с нами еще Дубасов, Александр Михайлович, Бирилев, Ломен и Нилов. Григоровича приглашу, если врачи его отпустят. Я им всем Вашу записку на сей счет прочесть дал. А попутно неплохо бы разобраться какие корабли и когда будем возвращать с Дальнего Востока, и куда. Где ремонтировать. В общем, поговорим, посоветуемся, — закончил Николай, поднимаясь из своего кресла и протягивая Петровичу руку, — До вечера.

Пройдя через оба императорских вагона, спальный и салонный, Петрович перед межтамбурными дверями вагона-столовой нос к носу столкнулся с генерал-адъютантом Фредериксом. Барон был как всегда отутюжено-накрахмален, на сапоги хоть как в зеркало смотрись, в руке тросточка. Старый служака до сих пор прихрамывал, — давали себя знать последствия «шрапнельного водосвятия» в январе. В его годы и давним ранам положено беспокоить, а тут — меньше двух месяцев как зарубцевалась дырка в бедре. Но с юных лет бравый, осанистый кавалерист бодрился и не показывал виду, что его что-то беспокоит по части самочувствия.

— Доброго Вам вечера, любезный Всеволод Федорович. Рад видеть вас во здравии, — с легким, благородным поклоном барон пожал руку Руднева.

— Спасибо. И Вам здравствовать, многоуважаемый Владимир Борисович.