Валерий Большаков - Закон маузера

С утра — в Харьковский технологический институт, вечером — в комендатуру… Как белка в колесе!

А вся закавыка была в том, что харьковцам [85] Вплоть до 20-х годов жителей Харькова звали именно так. Современное обращение — «харьковчане» — появилось после «украинизации» этого русского города. выпало наладить выпуск нового танка — тяжёлого Т-13.

С Т-12 вообще бы проблем не было — уж коли в Новороссийске освоили производство этого «сухопутного броненосца», то в Харькове, с его-то базой, и подавно.

А вот с Т-13 вышли заморочки.

Хотя этот танк армии нужен был, как говорится, до зарезу.

В Ставке Главнокомандующего составили концепцию манёвренной войны, когда быстроходные средние танки прорываются через вражеские рубежи, а их поддерживает подвижная пехота, артиллерия и авиация.

Постоянный манёвр частей, взаимная поддержка огнём, рассекающие удары в глубину позиций, отработка действий малыми группами, оснащение их пулемётами и автоматами, постоянной связью и предоставление инициативы командирам — такова была новая тактика, в применении которой танки занимали почётное место.

Танки будут вступать в дуэли, будут проникать далеко, действуя на широком пространстве глубоко во вражеских тылах всё то время, пока тяжёлые танки подавляют очаги упорной неприятельской обороны, обойдённые их средними собратьями. [86] Данная концепция перекликается со знаменитым «планом 1919» Д. Фуллера.

Так вот средний-то, Т-12, существовал, а тяжёлого не наблюдалось. Вот и надо было их наклепать побольше.

Весом под две тысячи пудов, надёжно бронированный, с пушкой-трёхдюймовкой, с супергетеродинной радиостанцией, Т-13 мог — и должен был! — стать достойным ответом красноармейским «ромбусам».

Ближе к маю что-то стало получаться. Это как в комнате, заваленной мусором, где все вещи разбросаны, на столе гора грязной посуды, а табуретки переломаны. И что? Глаза боятся, руки делают.

Совсем немного времени проходит, а всё уже расставлено по своим местам, посуда перемыта, пол подметён, а табуретки отремонтированы. Любо-дорого.

Ранним утром 16 мая, по гудку, Авинов пришёл на завод и поспешил в сборочный цех.

В просторном помещении, где в ряд выстроились остовы будущих танков, разносилось гулкое эхо голосов. Рабочие переговаривались:

— Иннокентию вроде фатеру дают. Слыхал?

— Слыхал… Повезло Кешке!

— Все жребий тянули…

— Я и говорю — повезло!

— Семёныч, здорово!

— Здорово, коль не шутишь.

— Новую докторшу видал?

— Да как бы я увидал? Чай, не хвораю.

— Сплюнь!

— Ипполит Матвеич, наше вам! Закурить есть?

— Свои иметь надо.

— Ну дай дымануть! Я свои дома оставил.

— На, на…

— Белые, говорят, Курск взяли, скоро в Орёл войдут.

— Говоря-ят…

— В газетах пишут!

— Ты ж вроде за красных был!

— Я, паря, всегда за себя был. Ясно? За бабу свою, за сына, за дочек.

— Скорей бы Москву взяли…

— Да-а… Тогда войне сразу конец!

— Кирилл Антонович пожаловали! Здрас-сте!

Авинов поздоровался со всеми, а старым рабочим уважение оказал — пожал их мозолистые руки.

— Кирилл Антоныч! — воззвал Митяй, молодой, но упорный в работе мастеровой. — Нашли мы, отчего ТПУ [87] ТПУ — танковое переговорное устройство. барахлило, — там штырьки ослабли, контакт был плохой.

— Исправили?

— А то!

Тут чинное начало рабочего дня было нарушено — явились текинцы. После того как Особой Службе подчинили всю 1-ю автобронероту, джигитов вокруг Авинова крутилось множество.

Тогда, дабы Саид, Махмуд и прочие не заскучали, Кирилл разрешил им осваивать танки. И что же?

Двух месяцев не минуло ещё, а текинцами уже можно было укомплектовать экипажи ровно двух бронедивизионов!

Конечно, боевого опыта у «танкистов» не было, но это дело наживное.

— Сердар! — взревел Батыр. — На «семёрке» башня только вручную крутится! Электропривод — кирдык…

— Чего — кирдык? — обиженно заговорил Ипполит Матвеич. — Я седьмой нумер сам отлаживал! А ну пошли, басурманин…

— Пошли! — ухмыльнулся «басурманин».

— Ваш-сок-родь! — крикнул Исаев. — Тут до вас!

«Кому там ещё спокойно не сидится?» — недовольно подумал Кирилл.

Обойдя широкую корму Т-13, он столкнулся с заморенным офицером — капитаном в щегольской форме с аксельбантами адъютанта.

Молодецки щёлкнув каблуками, офицер чётко отдал честь.

— Капитан Тер-Азарьев, — представился он, — адъютант его высокопревосходительства генерала Врангеля. Вам пакет!

Авинов вскрыл переданный приказ и пробежал глазами скупые строчки. Генерал требовал немедленно грузить все танки, какие на ходу, броневики, грузовики и срочно отправлять на фронт, на станцию Навля.

Вместе с экипажами, боекомплектом, запасом топлива и так далее.

Кирилл похолодел. Врангель бывает вспыльчив, но он далеко не трус. Если уж он требует немедленного исполнения, значит, на фронте всё очень и очень серьёзно.

— Передайте Петру Николаевичу, — сказал Авинов, — что мы приступаем к погрузке бронеотряда тяжёлых танков Т-13, бронедивизиона средних Т-12 и 1-й Особой автоброневой роты.

Капитан удалился почти бегом, а Кирилл оглядел своих текинцев и невесело скомандовал:

— Выходи строиться!

Эшелон под автобронетехнику был подан — четырёхосные платформы, которые выдерживали до двух тысяч пудов, и теплушки на две оси, бравшие семьсот пятьдесят. На первые грузили танки, на вторые закатывали грузовики и бронеавтомобили.

— К интендантам! — велел Авинов и поманил за собой Саида с Юнусом.

Заведующие армейскими складами хладнокровно встречали генеральские приказы, но вот текинцы, смуглые, усатые, черноглазые, приводили их в трепет.

Вот и на этот раз присутствие джигитов мигом ускорило кругооборот бумаг.

До обеда остаётся целый час, а грузовики уже наполовину затарены — ящиками со снарядами и патронами, бочками с бензином и маслом, запчастями, сухими пайками, тюками с маскировочными сетями и прочим, и прочим, и прочим.

За десять минут до отправления Кирилл стоял под круглыми вокзальными часами, погружённый в философические размышления.

Как быстро перевернулся день!

Налаженная жизнь, привычная череда будней — ничего этого уже нет, а ему светит дальняя дорога…

Тут на перрон выбежала Даша, и у Кирилла сразу отлегло.

— Дашка!

— Кирилл!

Девушка обхватила его за шею, прижалась, не удерживаясь от всхлипываний.

— Ну чего ты? — ласково проговорил Авинов, целуя Дашины волосы. — Всё хорошо…

— Ага… — глухо проговорила Даша, уткнувшись лицом в мужнину грудь. — Сейчас как уедешь, и я тебя не увижу…

— Увидишь! Я тебе обещаю…

Требовательно загудел паровоз.

— Ну всё, маленькая. Пора! Жди, я скоро!