Роман Злотников - Возвращение [litres]

– Соображает!

– Дело в том, молодой человек, – вступил в разговор гость с Украины, – что как состав флота, так и характер боевых действий на море у нас и у американцев очень сильно отличались. И нашим действующим флотам категорически не хватало кораблей, которые, скажем, англичане квалифицировали как крейсера ПВО. В то же время Советский Союз просто и финансово, и физически не сможет построить к войне столь много крейсеров, чтобы какую-то существенную часть из них почти исключительно заточить под задачи ПВО. Так что нам нужен легкий крейсер, с одной стороны, в первую очередь нацеленный на задачи ПВО, а с другой – способный при этом с достаточной эффективностью закрыть и весь остальной спектр задач, возлагаемых на легкие крейсера – от рейдирования к вражеским берегам до поддержки десантов. И здесь тип «Атланта» с его шестнадцатью пятидюймовками главно-универсального калибра в качестве образца вполне неплох. При том, что подобный набор вооружения ещё позволит стандартизировать набор вооружения с остальными классами кораблей, без чего, увы, никакого более-менее приемлемого флота у СССР к войне не получится. Не хватит ни сил, ни технологических возможностей, ни финансов… Хотя, конечно, его требуется довольно значительно переделать и модернизировать. Особенно в области систем управления огнем…

К концу третьего часа обсуждения Алекс уже поплыл. Хотя и изо всех сил старался, так сказать, «держаться в теме». Время от времени «радуя» собеседников вопросами:

– Так – стоп! Я не понял – а почему вы предлагаете первыми строить именно тяжелые крейсера? Где тут принцип – «от простого к сложному»? Или: не вы вот полчаса тому как утверждали, что СССР к концу двадцатых утратил все компетенции в кораблестроении?

– Ну, во-первых, не все, иначе он и сторожевики типа «Ураган» не потянул бы, но многие. А во-вторых – в том-то и дело! Первыми будут строить те корабли, которые уже кем-то были построены. То есть технология их постройки уже отработана, а сами они успели наработать кое-какую историю эксплуатации. Типа «Атланта»-то к двадцать девятому году даже в проекте нет… Потому что большая часть компетенций в области кораблестроения, которыми обладала Российская империя, в СССР к концу двадцатых годов была практически утрачена. Сами посудите – все первые образцы советского кораблестроения – и сторожевые корабли типа «Ураган», и лидеры эскадренных миноносцев проекта один, – тут Алекс кивнул, поскольку по поводу последних дедок его просветил ещё в прошлый раз, – и подводные лодки типа «Декабрист» с их просто никакой остойчивостью в подводном положении оказались весьма неудачными. Да, они выполнили очень важную задачу, дав возможность РККФ подготовить личный состав, а советским конструкторам – пройти хорошую школу, но сами конструкции были откровенно слабыми и с массой врожденных недостатков. Поэтому, если перед нами ставится задача избежать подобных проблем, путь у нас один – копирование. Впрочем, как я уже говорил, не абсолютно идентичное. Упомянутый вами проект всё-таки существенно отличается от прототипа. Например, имеет абсолютно другую, так сказать, более традиционную главную энергетическую установку. Другой набор вспомогательного и зенитного вооружения. Совершенно другие системы управления и связи, которые, кстати, тоже ещё только предстоит создать… И по водоизмещению он у нас получился почти на две тысячи тонн тяжелее прототипа. Но в основе будет проект именно что уже созданных и к моменту закладки наших образцов уже активно эксплуатируемых кораблей, технологии постройки которых были отлично отработаны при строительстве целых трех единиц серии…

Когда Алекс наконец-то покинул обоих старичков, бывший капитан второго ранга несколько мгновений молча пялился на закрывшуюся за спиной парня дверь, а затем наклонился и привычным движением вытащил из стоящей в углу тумбочки бутылку водки с парой граненых стаканов. Молча разлив водку по стаканам, он взял свой в руку и задумчиво произнес:

– А скажи мне, Тарасик, ты веришь, что вот это вот всё наш юный друг делает именно по тем причинам, которые нам были озвучены?

Гость из Николаева несколько мгновений помолчал, потом наклонился и, вытянув руку, стукнул ободком своего граненого стакана о емкость хозяина, после чего залпом опрокинул водку себе в рот. Выдохнул. Крякнул. И негромко произнес:

– Нет.

– И-и-и? – поинтересовался бывший капитан второго ранга. – Есть какие-нибудь предположения?

– Есть. Только фантастические, – усмехнулся николаевец. – И я тебе так скажу – я молиться готов на то, чтобы они оказались правильными. И пахать как шахтер. Ночами не спать!

– Это-то – да, – задумчиво кивнул хозяин. – И, значит, что?

– Что?

– Значит, надо подумать, как и чем ему ещё помочь! Понял мысль?

– Так о то ж! – его собеседник расплылся в понимающей улыбке. А дедок между тем озабоченно насупился.

– Вот только неосторожный он. Если даже два таких старых пня, как мы с тобой, начали кое о чем догадываться, то и кто-то ещё может…

– Сеньор Ожеро! Сеньор Ожеро!.. – До Алекса как-то даже и не дошло, что зовут именно его. За шесть с лишним месяцев, прошедших с момента того неожиданного фиаско у портала, Алексу удалось довольно сильно расширить свой собственный кругозор. И не только в области экономики. Технологии производства стержневых ламп, виды оптического стекла и используемые для этого присадки и микродобавки, чем отличаются дизеля с вихревым и пленочным смесеобразованием, рабочие режимы крекинговых реакторов… его бедная голова постепенно заполнялась таким количеством разной информации, что ночами он частенько часами не мог заснуть. Потому что стоило ему прикрыть глаза, как перед его взором начинали вертеться всякие формулы, графики, таблицы, технологические карты и всё такое прочее… И вовсе не потому, что он занимался всем этим самостоятельно, нет. Да он бы от этого уже через месяц головой двинулся! Но вот читать или хотя бы бегло просматривать всё, что присылали ему специально нанятые для поиска всех этих вещей люди, парню приходилось. Ибо как иначе понять, что присланные ему материалы не полное фуфло, которым от него тогда пытались отделаться его бывшие сограждане (ну во время того трехмесячного периода лихорадочной подготовки к переходу), а действительно чего-то стоят… Так что днем Алекс иногда чувствовал себя этакой сомнамбулой. И потому на всякие внешние раздражители реагировал с большой задержкой.

– Сеньор Ожеро, подождите же! – в этот момент парень, наконец, осознал, что его зовут, и, остановившись, развернулся. Догнавшая его сеньорита Амайя была дамой… м-м-м… выдающихся достоинств. И его единственной сотрудницей. Не считая Жака, конечно. Но Жак – это же совсем другое дело… Когда он в прошлом году прикупил дышащий на ладан благотворительный фонд, то поначалу не стал заморачиваться никаким аудитом. Всё равно фонд нужен был ему только в качестве прикрытия. Да и в качестве него – всего лишь на три месяца… Так что когда в марте, то есть перед самой его поездкой в Швейцарию, к порталу на имя Алекса пришло грозное уведомление из испанской королевской налоговой службы, в котором в очередной раз был перечислен весь букет задолженностей и нарушений, допущенных прикупленным им фондом, а также содержалось грозное требование наконец-то навести во всем этом порядок, парень решил на него просто забить. До перехода оставалось всего чуть больше недели – так что хрен с ним! Перейдёт – и все подобные проблемы развеются как дым… Но когда переход не удался, стало очевидно, что что-то делать с фондом всё-таки придется. На простом игнорировании требований структур, подобных королевской налоговой службе, ещё год никак не протянуть. Уж они-то быстро сумеют заставить себя уважать. Налоговики в нормально организованном государстве – дело жутко мощное. Они вон когда-то самого Аль Капоне посадили, с которым всё ФБР во главе с легендарным Гувером годами справиться не могло… Но чтобы это «что-то» поправило, а не, наоборот, усугубило ситуацию, следовало сначала разобраться, какие у него действительно имеются проблемы и каковы пути их решения. Так что, ещё собираясь в Николаев, Алекс заказал аудит, по итогам которого поувольнял на хрен всю прежнюю верхушку фонда и большую часть технического персонала. А сеньориту Амайю оставил. Потому что она оказалась единственной не замешанной ни в чем предосудительном… Впрочем, довольно скоро до Алекса дошло – почему… И это знание его совершенно не обрадовало.