Александр Башибузук - Эмигрант. Его высокоблагородие [litres]

Через минуту в зал вошел Серж и сел напротив, на диван. В первую нашу встречу он вызвал резкую антипатию у меня, что, впрочем, и неудивительно, но вот сейчас ничего подобного по отношению к нему я не испытывал. Черный костюм в тонкую серую полоску, белая рубашка с темно-бордовым шейным платком, умное лицо с тонкими чертами и пронзительные серо-стальные глаза, холодные как лед. Еще бы им вертикальный зрачок, точно выглядели бы как у змеи. У меня в моем нынешнем обличье глазки почти такие же, только голубые. Так сказать, нордические. Выглядит Серж совершенно спокойным, хотя чувствуется, что он слегка не в своей тарелке. Что тоже вполне нормально.

Баронесса Теодаракис подкатила к нам столик с напитками, после чего молча удалилась.

– Я пригласил вас на встречу, чтобы уладить возникшее между нами недоразумение… – Полански заговорил первым.

– Каким же образом? – я достал папиросу из портсигара и раскурил ее.

– Любым приемлемым, – коротко ответил начальник охраны казино. – Да, я совершил ошибку и готов дать вам удовлетворение.

– Интересно, а с чего вы взяли, что я собираюсь вас преследовать?

– Я до сих пор толком не знаю, кто вы, – усмехнулся француз. – Но предполагаю, что будете. Во всяком случае, так бы поступил я сам. Поляки уже расплатились за свою ошибку, а я не люблю ошибаться дважды подряд.

– Не имею никакого отношения к случившемуся с поляками. Кстати, а что с ними случилось?

– Месье Корф… – Полански покачал головой. – Мы все взрослые люди. Итак, чего вы хотите?

Я немного помолчал, делая вид, что занят исключительно курением, а потом коротко ответил:

– Ничего, месье Полански. Ничего.

– Как вас понимать, месье Корф?

– Мне ничего от вас не надо… – через паузу повторил я.

– Так просто? – француз великолепно владел собой, но по его лицу все-таки пробежала тень недоумения.

– Да, так просто. Все ошибаются, в том числе и я. Но не будем спешить. Давайте поговорим, выпьем, наконец.

– Вы меня удивили. Но пусть будет так… – Серж согласно качнул головой. – Я верю вам, месье Корф. Виски, коньяк, водка?

– Коньяк. И все-таки, с чего началась эта история? – я взял бокал и небрежно отсалютовал французу.

– Ну что же, я отвечу вам искренне… – на лице француза промелькнула досадливая гримаса. – Известные вам господа ввели меня в заблуждение. Можно даже сказать, обманули.

– А что вас с ними связывало?

– Фактически ничего… – пожал плечами француз. – Я познакомился с месье Опольским на почве увлечения раритетным холодным оружием. Отношения поддерживал, но старался не сходиться близко. Это не в моих правилах, к тому же я сразу заподозрил, что он имеет какое-то отношение к разведке своей страны.

Чувствовалось, что Полански что-то недоговаривает, но я не стал дожимать его.

– Так вот, – продолжил француз – Где-то с месяц назад он пообещал мне уступить скимитар [52] Скимитар, также симитар и сцимитар – обобщённый европейский термин для различных восточных сабель. четырнадцатого века из своей коллекции. Но взамен попросил оказать помощь в поисках нескольких людей. А именно: вас, правда, как Георгия фон Нотбека, и некоего Александра Зиберта. Объяснив тем, что вы мошенники и задолжали ему большую сумму денег. Признаюсь, я согласился, так как давно положил глаз на скимитар, к тому же должники, как бы это сказать… – Полански хищно улыбнулся. – Должники – это в некотором роде моя специализация. В общем, первое ваше посещение казино мои ребята прошляпили, а дальнейший ход событий вы примерно знаете.

– А женщина? Та, что подстрелила ваших охранников и скрылась.

Француз поморщился и нехотя ответил:

– На нее совпали заказы. Месье Опольского и… еще одного лица, имя которого, увы, я не могу вам сказать. Правда, поляк добавил ее в список всего пару недель назад. Позже вас. Но как вашу сообщницу. Что из этого получилось, вам тоже известно.

– А этот Зиберт, вам не попадался?

– Мелькнул в Константинополе такой человек, – совершенно неожиданно для меня признался Серж. – Но сразу же пропал. Он заложил в ломбард одного еврея кое-какие драгоценности, но не стал их выкупать. Имя свое он не называл, но хозяин опознал его по приметам. К сожалению или к счастью, уж не знаю, приходил Зиберт в ломбард за день до того, как был объявлен в розыск.

– Какие приметы? – как бы невзначай поинтересовался я.

– У него на кисти левой руки отсутствуют два пальца: мизинец и безымянный, а на левой стороне лица хорошо заметные следы осколочного ранения… – доложился Полански. – К тому же он рыжий. Огненно-рыжий. Согласитесь, не часто встречающиеся в такой комбинации приметы. Но дальнейшие поиски ничего не дали. Впрочем, я особо и не старался.

В голове немедленно появился образ худощавого рыжего мужчины с бородкой, скрывавшей изуродованную щеку. Он был одет в парадную форму капитана лейб-гвардии Преображенского полка и смотрел прямо мне в лицо. В глазах лейб-гвардейца было столько презрения и дикой ненависти, что я быстро прогнал видение и перевел разговор на другую тему.

– Так чем было вызвано ваше желание решить дело миром? Насколько я знаю, подобные поступки не в вашем стиле.

– Как раз в моем… – Полански слегка иронично улыбнулся. – Я до сих пор жив только потому, что сначала думаю, а потом делаю. За редким исключением. Дело развивалось следующим образом. О том, что поляки отправились в ад, я узнал вчера. Почти в тот же момент, как их нашли. Связать их смерть с вами, сами понимаете, особых трудов не составило. Признаюсь, сначала мне хотелось слить всю известную мне информацию в полицию, но некоторые факты заставили меня повременить с этим.

– И какие же?

– Во-первых, дело забрали англичане, с которыми я не имею и никогда не буду иметь дел… – с легким презрением отчеканил Полански. – Во-вторых – я никогда не поставляю сведений полиции. И наконец, после сопоставления некоторых фактов – мне стало ясно, что никакими долгами тут и не пахнет, а поляки меня обманули. Вот по каким причинам я не задействовал свои связи среди официальных структур. Устранить вас своими силами можно было уже не успеть, а значит, остался один вариант – договариваться. Поэтому я принял все возможные меры предосторожности и обратился к Гортензии за посредничеством, так как подозревал, что она найдет способ быстро на вас выйти.

– Ваши четыре бодигарда смотрелись довольно неуклюже, – я не смог удержаться и подколол француза. Одновременно давая понять, что в своих выводах он не ошибся.

Полански тут же с легкой улыбкой вернул мне подачу:

– Как бы охранники ни смотрелись, я до сих пор жив. А это значит, свою роль они исполнили. Итак, вы удовлетворены, месье Корф?

– Да.