Александр Башибузук - Эмигрант. Его высокоблагородие [litres]

«Очень скоро вы начнете каяться перед этими дикими… – со злорадством подумал я, – платить и каяться. Жаль, ты уже не увидишь, как будут гореть машины в Париже…»

– Сочувствую. А что случилось, лейтенант?

– Было нападение на наших солдат, – охотно объяснил француз, – есть убитые.

– И кто осмелился?

– Кемалисты. И одному из нападавших удалось сбежать. Господи, да что же это такое… Простите меня, барон… – лейтенант повел взглядом, увидел, как его подчиненные начали тиранить еще одного европейского господина, и, придерживая рукой кобуру, побежал к ним.

Я постоял немного, передумал стричься и быстрым шагом отправился дальше. В квартале, где располагался пансион, все было спокойно, так что домой удалось добраться без происшествий. Горячий душ и печенная на углях камбала с орехово-чесночным соусом окончательно вернули настроение, а пару часов крепкого сна, со свернувшимся в клубок в моих ногах Василием, восстановили мне силы.

Проснувшись, я откушал просто божественной пахлавы с кофе, после чего в сопровождении Ясмины отправился к кожевеннику.

Не знаю, шил ли он сапоги султанам, но с моим заказом справился образцово-показательно. Кобуры из отлично выделанной буйволиной кожи получились на загляденье, а пистолеты сидели в них как влитые. Правда, пока немного туговато, но это не страшно, думаю, со временем все разработается.

Ясмина не забыла о моем обещании, поэтому на обратном пути отвертеться от пострелушек не удалось. Тем более что предусмотрительная девушка догадалась прихватить с собой целую сумку разных вкусностей и пообещала гастрономическое наслаждение на фоне природы. Какой дурак будет отказываться? Да я и сам уже давно хотел опробовать свое оружие. С такой жизнью не сделать это было бы просто идиотизмом.

Гречанка привела меня в заброшенный полуразвалившийся форт, расположенный на берегу моря.

– Вот здесь никого нет, – она ловко спрыгнула с замшелого куска обвалившейся кладки и быстро извлекла из-под расшитого цветными узорами кожушка свой револьверчик. – Можно стрелять сколько хочешь. Здесь только коз пасут…

– Подожди, Ясмина… – я осторожно забрал у нее из руки оружие. – Вот смотри. Когда достаешь, никогда не держи палец на спусковом крючке. Можешь случайно выстрелить.

– Хорошо, не буду, – очень серьезно пообещала гречанка. – Научи меня.

– Чему?

– Всему, – в глазах Ясмины блеснули веселые искорки. – Я еще много чего не знаю.

– Научу… – я расставил вдоль стены булыжники. – Отойди… ага, еще на пару шагов… Начинай слева…

Скажу сразу, собой я остался доволен. Тушка фон Нотбека обладала верной рукой. Видно, стрелок он был не из последних. Да и я сам никуда свои теоретические навыки не растерял. Из всего оружия больше всего понравился кольт, тот что Pocket Hammerless модели 1908 года. Отличный пистолет, чем-то напоминающий мне родной ТТ, только удобней в хвате. «Большой» браунинг оказался тоже весьма неплохим орудием, но тяжеловатым и немного громоздким. Что и неудивительно: никакого пластика, сплошной металл. Ну а самый мелкий представитель моего арсенала – ни на что, кроме как на оружие последнего шанса, не годился. Впрочем, в другом амплуа я его использовать и не собираюсь.

Ясмина очень быстро расстреляла все свои патроны, приуныла, но, когда я разрешил ей воспользоваться своим «малюткой», быстро воспряла настроением и добила уже мой боезапас. Н-да… тут никаких патронов не напасешься. Хотя – пусть ее. Не жалко.

– Я очень хорошо стреляю? Да? – с некоторой долей неуверенности поинтересовалась девушка.

– Очень неплохо. Но надо чаще стрелять. Тогда вообще отлично получится.

– Принесешь мне еще патроны? – гречанка стала доставать из сумки плошки с едой и раскладывать на валуне, застеленным чистым полотенцем. – Вот, сама готовила. Здесь красиво. Вкусно будет кушать…

– Принесу.

– Надо выпить, – Ясмина плеснула из маленького бурдюка в глиняный стакан терпко пахнущего вина кроваво-красного цвета и подала мне.

– За что будем пить?

– Сам придумай… – хихикнула гречанка. – Ты же мужчина.

– Тогда за тебя… – я опрокинул в себя стакан, подождал, пока выпьет Ясмина, а потом крепко поцеловал ее в сладкие от вина губы.

Гречанка вздрогнула, замерла, а через мгновение очень неумело ответила мне. А когда мы наконец оторвались друг от друга, застенчиво пряча глаза, спросила:

– Ты очень добрый ко мне. Почему?

– Почему я должен быть злой?

– Ответь… – потребовала гречанка, добавляя в стакан вина. – Оттого, что хочешь меня как женщину?

– И это тоже.

– А что еще? – Ясмина доверчиво прижалась ко мне. – Хотя не надо, не отвечай. Время покажет. Целуй еще…

И целовал. Но ничего большего она мне не позволила. Впрочем, я не особо настаивал. Давно уже не подросток протубертатного периода и прекрасно понимаю, что подготовка к действу может приносить не меньше удовольствия, чем само действо. В общем, пока меня все устраивает.

Остаток вечера провел за изучением документов, изъятых у поляков, и систематизацией данных, полученных группой. И наброском будущего доклада Врангелю. Надо же как-то зарисоваться уже в должности резидента. И да, мысли о том, что вполне пора прихватить золотишко и свалить куда подальше, никуда не делись. Но я решил сделать это немного позже. Почему? Да потому что спинным мозгом чувствую – время еще не пришло. А к девяти часам вечера покинул пансион и без происшествий добрался до конспиративной квартиры.

Вся группа, за исключением Суровцевой, тоже была на месте.

Под потолком комнаты витали клубы сизого папиросного дыма, переливаясь причудливыми цветами в мягком домашнем свете керосиновой лампы. Синицын, Пуговкин и Игнашевич резались за столом в картишки, а сотник, вальяжно развалившись на диване, лениво перебирал струны гитары, повязанной по грифу шикарным атласным алым бантом. Увидев, как я вошел, все собрались встать, но я жестом их становил.

– Пока отдыхайте, господа. Только форточку приоткройте, дыма столько, что топор вешать можно. Что нового?

– Грешат на кемалистов лягушатники, – язвительно сообщил Тетюха. – Весь город на уши поставили, окаянцы.

– Аресты идут полным ходом, – добавил вахмистр, лихо шлепнув картой об стол. – И пальба была, сам слышал. Видать, кто-то не очень хотел арестовываться.

– У нас очень мало сведений по кемалистскому подполью, – задумчиво морща лоб, сказал штабс-капитан. – Хотя, думаю, оно уже разгромлено французами.

– Не знаю, как насчет всего подполья… – Игнашевич скрипнул форточкой и обернулся ко мне. – Но их ячейку в доках точно прихлопнули. Восемнадцать человек арестовали.

– Пусть резвятся, – я снял пальто и присел в кресло-качалку. – Чай у нас здесь присутствует? Кстати, что по полякам?