Александр Башибузук - Эмигрант. Его высокоблагородие [litres]

«Уважаемый Георгий Владимирович, не переживайте, с Вашей знакомой все в порядке. Она решила погостить у нас несколько дней. Советуем не предпринимать необдуманных решений, в противном случае мы будем вынуждены нарушить законы гостеприимства. Настоятельно рекомендуем Вам прогуляться сегодня в шесть вечера по набережной в районе причала Кабаташ. С Вами встретятся и передадут последующие инструкции. С уважением, Ваши искренние доброжелатели».

– Что-то нехорошее? – встревоженно поинтересовалась гречанка. – Связано с Ясминой?

– Все будет хорошо… – словно в трансе пробормотал я и, не оборачиваясь, пошел к себе. – Все будет хорошо, тетя Афина. Обещаю…

Добравшись до своей комнаты, я закрыл дверь, вылил в себя стакан коньяка и лег на постель. Дикая злоба и первоначальная растерянность очень быстро сменились холодным расчётливым спокойствием.

Что мы имеем?

Ясмину похитили – это факт. Кто это сделал, пока неизвестно, но очевидно, этим неизвестным что-то надо от меня. Что именно? Похищенные алмазы? Далеко не факт – потому что камни со мной пока связать невозможно. Золото франков? Опять маловероятно, так как французы не стали бы городить огород и попросту взяли бы и арестовали фон Нотбека. Ключи? Гм… Вполне возможно.

Кетеван как инициатор похищения отпадает, потому что именно она предупреждала меня о таком варианте развития событий. Разведка красных? Черт… скорее всего…

Что делать? Отдать искомое? Однако шансов на то, что Ясмину вернут, никаких нет. Да и меня прихлопнут походя. Одним махом ликвидируют потенциального мстителя и идейного противника.

Тогда какой выход?

Можно, конечно…

«Плюнуть на все и уехать, – подсознание подсказало, пожалуй, самый простой выигрышный вариант. – И забыть все как страшный сон…»

– А потом плеваться, видя свое отражение в зеркале, – ответил я сам себе вслух. – Поздно, слишком поздно. Если бы месячишко назад… А сейчас просто не смогу.

Поломав голову, я решил сначала получить требования похитителей, а потом уже готовить ответку. Время пока терпит. А там видно будет.

– Алексей Юрьевич, – выйдя во двор, я толкнул ногой дверь в каморку Синицына. – Ты…

Штабс сидел за столом и мрачно смотрел на початую бутылку водки с наполненной стопкой. Повернув ко мне голову, он выдавил из себя:

– Хочу нажраться, а не лезет, зараза…

– Отставить нажираться! – рявкнул я в ответ. – Пока послужишь еще. Слушай приказ: немедленный сбор. Чтоб к девяти вечера все наши здесь были. Исполнять!

– Так точно, господин капитан! – враз просияв, отрапортовал штабс и, вскочив, грохнулся макушкой об притолоку. – Твою ж мать…

– Побереги голову, Алексей, – я хлопнул его по плечу и пошел собираться на встречу.

Через два часа я уже прохаживался по набережной. Остро пахло морем и жаренной на мангалах ставридой, надрывались зазывалы, предлагая совершить увлекательную прогулку на Принцевы острова, но я ничего этого не слышал, незаметно обшаривая взглядом фланирующую публику.

Особой надежды на то, что со мной встретится лично кто-то из похитителей, не было, скорей всего передадут письмо с каким-нибудь мальчишкой, но все равно без наблюдателей со стороны не обойдется.

– Бей-эфенди, бей-эфенди… – рядом со мной появился мальчик лет тринадцати, в довольно приличной турецкой народной одежде. Попрыгивая от нетерпения, он сунул мне продолговатый узкий конверт, а левой рукой ткнул в сторону прогуливающийся публики.

Я взял у него письмо и, нарочито долго шаря по карману в поиске мелочи, еще раз прошелся взглядом по набережной.

Кто?

Этот господин в сером пальто, с матросской трубкой в зубах?

Или толстый рыхлый усач, провожающий взглядом всех дам без разбора?

Носатый хлыщ в щегольском кожаном реглане и кепке-восьмиклинке с прикрепленными к ней очками-консервами?

Стоп!

Щеголь неожиданно встретился со мной взглядом, сразу же отвел глаза и, сев на велосипед, быстро покатил прочь, искусно лавируя среди прохожих.

Приметный тип. Но так одеться на операцию может только полный идиот.

– Кто передал? Кто? – я ссыпал горстку мелочи в протянутую руку мальчика и пальцами изобразил на своей шляпе очки. – Этот? С такими круглыми?

– Евет, евет [56] Еvet ( тур .) – да. , бей-эфенди… – закивал паренек, вежливо поклонился мне и вприпрыжку умчался.

«Что и требовалось доказать, – хмыкнул я. – Фраерок. Но тем лучше. Что тут у нас?»

А потом отвернулся к морю и вскрыл письмо.

«Уважаемый, Георгий Владимирович, – почерк был идентичен тому, каким было написано первое письмо. – Мы готовы обменять Вашу знакомую на находящийся у Вас ключ от банковской ячейки и фрагмент номера счета. Обмен произойдет в крепости Румелихисар у главной башни в двадцать два часа вечера завтрашнего дня. Вам надлежит явиться туда одному и с интересующими нас предметами. В случае нарушения условий Вы никогда не увидите Вашу знакомую. Надеемся на Вашу благоразумность. С уважением, Ваши искренние доброжелатели».

– Ключи все-таки… – я не спеша достал из портсигара сигариллу и подкурил ее. – А точнее – один ключ. Значит, о том, что второй тоже у меня, они не знают. Ну и как поступить?

После недолгих раздумий я направился к Кетеван.

– Пришел все-таки, – улыбнулась грузинка. – Проходи, раздевайся, сейчас кофе поставлю. Билеты на пароход уже у меня. Нужно обговорить несколько моментов.

– Не спеши, – я бросил печатки в шляпу и положил ее на полку в прихожей. – Не до того мне.

– Что случилось? – Кет резко обернулась.

– Ясмину украли.

– Я же тебя предупреждала, – неожиданно зло бросила Кетеван. – Кто украл? Что хотят?

– Предположительно твои коллеги. Хотят ключ и фрагмент номера счета, – коротко отчитался я и, стараясь не растревожить раны, присел на диван. – Вот последнее письмо. Передавал его посторонний мальчик, но я все-таки заметил того, кто ему это поручил. Такой длинный, слегка сутулый. Ходит в кожаном реглане и кепке с автомобильными очками. Морда смазливая, нос семитский.

– Около тридцати лет? – быстро переспросила Кет, читая письмо. – Уши оттопыренные?

– Этого возраста. Уши… точно не заметил, он быстро скрылся на велосипеде. Хотя, похоже, что так.

Кетеван подняла на меня глаза и слегка озадаченно протянула:

– Вот оно что…

– Говори, кто это?

– Алексей Банадюк, – с непонятной усмешкой ответила Кет. – Здесь находится как Франц Гей. Редкостная мерзость. В Константинополь прибыл недавно, креатура одного из заместителей начальника Региструпра. При всем бардаке и общем непрофессионализме в органах красной контрразведки, способных и порядочных людей все-таки большинство, особенно если учитывать царские кадры. Этот же вопиющее исключение. Подл, мстителен, самовлюблен, вдобавок еще отъявленный содомит и интриган. Правда, умен и хитер, этого у него не отнимешь.