Юлия Дии - Маршал Конфедерации. Карста

На голову возвышающийся надо всеми, Юра напоминал теперь угрюмый скалистый морской утёс, атакуемый отовсюду суетливыми бессильными, по сути, волнами, пыжащимися сдвинуть, пихнуть его, хоть как-то поколебать. Всё тщетно. Вода, она, без сомнения, и камень точит, но… Герой наш явно не собирался долго здесь торчать, терпя всякие вахлацкие притязания. И если бы не весьма своевременное вмешательство отца-командира, неизвестно ещё, чем бы всё закончилось.

— Кто таков?! …Откуда?! …Будешь говорить?! …Не будешь, значит… Грхм! — осклабился в щербатой чернозубой ухмылке главный городской стражник. — Сообразительный малый, гааш! Кто научил?!

«Где ж ты зубы-то растерял, бедняжка? Молодой вроде мужик, а такой срам во рту! Стыдно, батенька! Целоваться-то как? — злорадствовал Маршал. — Хотя… Хм! О чём это я? Здесь, в грёбаной Карсте, вообще мыться не положено, не то что зубы чистить! Своими бы лучше не отсвечивать, мигом ведь, бубёныть, на сувениры растащат, зар-р-руги, гааш!»

Прагматичный вояка, однако, недаром умудрился до сержанта выслужиться. Каждая ведь задрипанная свонская лошадка прекрасно осведомлена: добыча Ордена — святое! Тем более столь редкий экземпляр — огненный меч! Так что сначала пущай монахи с этим уродом разбираются. Придёт черёд вызвериться остальным желающим — хорошо, не придёт — ещё лучше, на обзаведение потомством сил больше останется. Сколько долгих лет даже слухи о дьявольском оружии до Карсты не доходили, и тут на тебе! В лучшем виде! К тому же в его дежурство! Кто-нибудь обязательно да настучит. Гм! Плохо дело. Худшие опасения Гаала сбылись.

Хотя… Не всё так трагично! В ближайшее время Их Высокопреосвященство Прелат Ордена вряд ли успеют в Карсту возвернуться, а значит… Значит, по истечении законных трёх дней чужеземец волей-неволей окажется в милосердных руках Окружного Судьи — любезнейшего Гнууиса, с коим, имея в кошельке достаточное количество звонких гемм, хвала Вааглу, всегда есть маза договориться. При наличии, естественно, подходящего козла отпущения… О! Кстати, о козлах! Есть тут одна кандидатурка…

— Троон!

— Здесь, монсеньор!

— Пленника незамедлительно доставить в орденскую цитадель. Сдать, как положено, заковать в цепи. Головой отвечаешь! Грхм!

— Прошу прощения, командир, у монахов всё под завязочку. Пригнали с востока толпу арестантов из осуждённых мародёров. Болота будут монастырские осушать, дамбу строить. Намедни как раз расконвоировали. Плюнуть некуда!

— Тогда к Претону в подземелье. Кажется, там ещё оставались свободные камеры. Короче, подсадите куда-нибудь! Главное, где народу поменьше.

— Может, в городскую тюрьму?

— Не рассуждать, солдат! Делать, как велено! В городской тюрьме он и пары дней не протянет. За ноское тряпьё да обувку обязательно прирежут во сне, ровно барана! Гм… Сдаётся мне — не простой он, этот чужеземец… Нельзя его в расход… Пока… Судья пусть решает, с него и спрос… И чтобы боле никто чужака пальцем не тронул! Грхм! Слышали все?! Самолично проверю! Найду хоть синячок, шкуру спущу!!! — повысил голос до крика. — Бойцы! Обещаю, пред тем как этот курзон завизжит резаной свиньёй в умелых руках добряка Раага, каждый из вас сможет раззенковать его говносброс самым занозистым древком алебарды и пару-тройку раз пнуть по волосатым шарам! Тысяча чертей! Я ясно выразился?!

— Слушаюсь, монсеньор!

— Увести! …Да! Двоим караульным вернуться. Похоже, будет ещё работёнка.

— Пшё-о-ол! — Юрия со связанными за спиной руками взашей вытолкали за дверь.

Здесь пути наших друзей расходятся. Надолго ли? Одному Вааглу известно! Ибо будущее не подвластно человеку, чем бы кто ни тешил свое самолюбие. Будем стараться по возможности хоть бы не терять их из виду. Гм… Надеюсь, получится.

— Эй, люди, кто-нибудь! Грхм! Трактирщика сюда подать! Ж-ж-живо! Шевелитесь, кар-р-ростово отродье!

Ещё по пути сюда, в «Первый Мечник», на лицо грозный, в действительности же трусоватый и вероломный человечишко, сержант Гаал уготовил несчастному Врууму страшную участь. Дурак, дурак, а хитрый! Ведь, ежели детально разобраться, жизнь господина начальника стражи висела отныне на тонюсеньком волосочке! И он, что не удивительно, прекрасно это понимал! Виданное ли дело — вражеский лазутчик?! А потому размышлял о судьбе своей нелёгкой уже с того самого момента, лишь только в караулку ворвался смертельно перепуганный Моорек — конюший Претона, из сбивчивых показаний коего явственно следовал вопиющий факт присутствия где-то поблизости кровожадного чужеземца, предположительно — гемурского шпиона, безжалостно ломающего хребты несчастным горожанам и разящего всех почём зря направо и налево — аж страшно себе представить! — длиннющим, самым что ни на есть «огненным» мечом! О как!

Поскольку же не кто иной, а именно начальник стражи отвечает за безопасность и спокойствие горожан, выходило, что конкретно его, сержанта Гаала, преступная беспечность и явилась, по существу, первопричиной творящихся ужасных бесчинств. Да-а-а уж… «Огненный» меч этот ещё идиотский мифический на его голову! Откуда бы в Карсте ему взяться, а? Чушь какая-то собачья! Спьяну померещилось, не иначе! Впрочем, в подобные чудеса верилось меньше всего. И вообще, легко б отбоярился, особо не заморачиваясь, послал бы бойцов прогуляться туда-сюда, и дело с концом. Но!

Во-первых, судя по тревожным слухам, убит достопочтенный Мхеер — писарь Его Превосходительства, и это уже крайне серьёзно, а во-вторых, конюший, как ни странно, был абсолютно трезв, что более всего удивляло и настораживало. Пришлось тащиться с патрулём через весь город. Зима, ночь, пронизывающий до костей северный ветер. Представляете себе? Кошмар!

Отметим, что хоть и маловато, прямо скажем, извилин бороздили мозг предводителя доблестной карстийской стражи, пара-тройка функционировали довольно исправно. Первая, разумеется, у кого что отжать, урвать, вторая — как бы где не огрести, не спалиться по недомыслию. Третья — резервная — по обычаю, отдыхала под паром. Две рабочие извилины, не переставая, боролись промеж себя, всякий раз побеждая с переменным успехом, тем самым обеспечивая бравому усачу вполне достойную, по здешним меркам, житуху и некий, чуть выше среднего, социальный статус. И это бескрылое приземлённое полуживотное существование полностью устраивало нашего сержанта.

Однако в условиях подозрительного жестокого Средневековья цена любой, тем паче служебной, оплошности слишком высока — человеческая, пусть и зряшная, никчёмная, какая-никакая, но всё же жизнь. Поэтому в сложившейся ситуации превалировала, ясный пень, извилина номер два. Она-то и напрягалась всю дорогу, судорожно генерируя многочисленные версии ухода от конкретной ответственности.