Александр Михайловский - В царствование императора Николая Павловича том 3

– Все правильно. Мы пробовали организовать подобное патрулирование, – сказал Бенкендорф, – но, к сожалению, попытка лишить немирных горцев снабжения из Турции закончилась неудачей.

Еще при императоре Александре I были высочайше утверждены «Правила для торговых сношений с черкесами и абазинцами». Для торговли с горцами выделялся Керченский порт. Торговля должна была вестись под контролем русских чиновников, путем обмена товара на товар. Категорически запрещался ввоз на Кавказ медной, серебряной, золотой монеты, ассигнаций (как русских, так иностранных), огнестрельного и холодного оружия, пороха и свинца.

Но англичане, которые числились тогда нашими союзниками, самостоятельно или через турецких контрабандистов, поставляли оружие и боеприпасы горцам, соль и хлеб. Из турецкого порта Батум выходило множество небольших парусных судов, которые везли оружие и военное снаряжение для немирных горцев. Побережье моря в тех краях изрезано многочисленными мелкими бухтами, в которые могли войти небольшие суда и там разгрузиться. А кораблей Черноморского флота просто не хватало для того, чтобы уследить за всеми этими бухтами.

В 1832 году император утвердил инструкцию для черноморских военных крейсеров, в которой говорилось: «Для сохранения Российских владений от внесения заразы и воспрепятствования подвоза военных припасов горским народам, военные крейсеры будут допускать к черноморскому восточному берегу иностранные коммерческие суда только к двум пунктам – Анапе и Редут-Кале, в коих есть карантин и таможни, к прочим же местам сего берега приближение оным запрещается».

– И чем же все это закончилось? – поинтересовался Сергей Борисович.

– А закончилось все международным скандалом из-за захвата российскими кораблями британской шхуны «Виксен» у Суджук-Кале, – ответил Бенкендорф, – которую послал к нашему побережью этот самый Дэвид Уркварт. Он был тогда первым секретарем британского посольства в Константинополе.

Суть же провокации заключалась в следующем. В случае удачи плавания «Виксена» этот британец стал бы заявлять на каждом углу, что, дескать, Россия де-факто не владеет берегами Черноморского побережья Кавказа. Ну, а в случае неудачи между Россией и Британией могла бы начаться война.

Правда, не случилось ни того, ни другого. Шуму было много, но, когда страсти немного улеглись, шхуну конфисковали, а ее экипаж выслали в Константинополь.

И еще. Министр иностранных дел Нессельроде в случае с «Виксеном» вел себя не самым лучшим образом. И если бы не желание государя во что бы то ни стало отстоять честь Империи, невзирая даже на опасность начать войну с Британией, все могло бы закончиться гораздо унизительней для России.

– И все же без патрулирования побережья обойтись нельзя, – сказал Сергей Борисович, – только таким способом можно настолько стеснить горцев, что они не выдержат и прекратят сопротивление, после чего им ничего не останется, как пойти на переговоры с русским военным командованием.

Для того чтобы это было успешней сделать, мы можем выделить для тех частей, которые будут пресекать высадку наемников и контрабандистов на побережье Кавказа, наши технические средства, позволяющие видеть корабли, приближающиеся к берегу в тумане, ночью. Причем, видеть на большом расстоянии. Кроме того, мы дадим средства связи, с помощью которых с этих постов можно будет передавать координаты обнаруженных судов на патрульные корабли Черноморского флота. Мы так же обучим ваших людей пользоваться этими приборами.

– Сергей Борисович, – сказал граф, – мы были бы очень благодарны вам за такую помощь. Я обязательно сообщу государю о вашем предложении. Думаю, что оно будет с благодарностью принято.

Конечно, стеснить горцев с помощью морской блокады было бы неплохо. Но ведь этого мало. Надо как-то успокоить самих горцев. Не могли бы вы, поделиться вашим опытом умиротворения Кавказа.

– Поделиться, конечно, можно, – кивнул Сергей Борисович. – Но лишь после того, как вы подлечитесь. Не беспокойтесь, как я понял из рассказа Олега Михайловича, ваш заместитель майор Соколов прекрасно справляется со своими обязанностями. Сегодня вечером подполковник Щукин снова отправится в ваше время. С собой он возьмет все необходимое для того, чтобы миссия в Британии прошла успешно. А вы отдыхайте и лечитесь. В свое время вы достаточно потрудились на благо России. Ваши раны и тяжелая контузия, полученная в «Битве народов» под Лейпцигом, серьезно сказалась на вашем здоровье.

Александр Христофорович, может быть у вас какие-либо просьбы? Мы будем рады выполнить их.

– Сергей Борисович, – немного подумав, сказал Бенкендорф, – я бы хотел побывать в Москве. Я помню ее до пожара 1812 года, помню ее, еще забитую ранеными французами, помню, как на ее улицах я рубился с польскими уланами – арьергардом отступающей армии Бонапарта. Еще дымились взорванные башни Кремля, а храмы были загажены и ограблены «цивилизованными варварами».

– Хорошо, Александр Христофорович, – сказал Сергей Борисович, – как только врачи посчитают, что ваше самочувствие значительно улучшилось, я пришлю за вами машину, и вас отвезут в Москву. Вы своими глазами увидите – как теперь выглядит Первопрестольная, комендантом которой вы стали сразу же после изгнания французов.

Выбор – дело трудное

Попрощавшись с Бенкендорфом, Щукин и его спутник отправились к ожидавшей их машине. Они молчали, обдумывая то, что им довелось сегодня услышать. Первым заговорил Сергей Борисович.

– Олег Михайлович, – сказал он, – с графом мы более-менее все обговорили. Думаю, что сейчас Александру Христофоровичу надо как следует подлечиться. Ведь, насколько я помню, в нашей истории Бенкендорф скоропостижно скончался в 1844 году от инфаркта. Я не ошибся?

– Это официальная версия, – ответил Щукин, садясь за руль черной иномарки, на которой он с Сергеем Борисовичем приехал в санаторий. – Но, поговаривали, что смерть его была не случайной. Впрочем, кто теперь разберет. Важно, чтобы в новой версии истории России этого не произошло. Хотя, в любом случае, надо осторожно выводить графа из игры, а вместо него пусть спецслужбы империи возглавит ротмистр, пардон, уже майор Соколов. Кстати, каково ваше мнение об этом молодом человеке?

– Мое мнение?.. – машина тронулась с места, и подполковник на несколько секунд задумался. Потом он ответил. – Мне кажется, что Дмитрий далеко пойдет. Он умен, хорошо образован, инициативен, порядочен и храбр. В последнем я убедился лично, когда нам пришлось обезвреживать британцев, захвативших заложников. Думаю, что со временем он станет так же близок к императору, как Бенкендорф.