Георгий Крол - Корректировщик. Блицкрига не будет! [litres]

Правда, нам бы в 70–80-х такие темпы развития, мы бы точно успели построить коммунизм. Или хотя бы не прогавили страну. В таких вот приятных хлопотах мы медленно, но неуклонно приближались к новогодним праздникам. Ох, как я хотел встретить Новый год в хорошей компании, в своём доме, с любимой женщиной. Подготовка к этому событию началась ещё в середине декабря. Запасались продуктами, шампанским, искали подарки, составляли список гостей и заранее договаривались, кто придёт, а кто нет, а если придёт, то с чем. По большей части тут командовали женщины.

Утром 31 декабря на построении я поздравил бойцов и командиров бригады с наступающим Новым 1941 годом и пожелал успехов в боевой подготовке. А также объявил, что сегодня и завтра праздничные дни, свободные от занятий. В девять вечера стали собираться гости, накрыли столы, приготовили шампанское, достали патефон. А в 22.30 зазвонил телефон.

– Товарищ подполковник, тревога, машина за вами вышла.

– Понял.

Я посмотрел на своих офицеров. Они были профессионалами и всё уже поняли. Как и моя вечная любовь. Остальные пока продолжали веселиться. Жаль, но придётся испортить им праздник.

– Товарищи офицеры, тревога. Через час всем быть в расположении. Извините, дамы, служба.

Я был в штабе уже через 30 минут. Личный состав уже строился в полной готовности. Меня встретил делегат связи, который передал пакет. Едва пробежав глазами первые строки, я почувствовал необычайную лёгкость. Это не была война, опередившая все сроки, это были так долго выпрашиваемые мной учения.

Дальше было совсем интересно. Бригаде предписывалось десантироваться и занять оборону по правому берегу реки Клязьма в районе села Лучинки. В качестве противника выступал 7-й мехкорпус генерала Виноградова. Задача бригады – не допустить прорыва корпуса к селу.

Село небольшое, дыра, что называется. Главное – расположение. В 23.55 я поздравил своих десантников с настоящим десантным Новым годом и отдал приказ на погрузку. Десантироваться ночью, зимой вблизи реки и нескольких озёр – это не подарок, но явное доверие. Что не утоплю людей и технику. Поработали мы отлично, высадка прошла почти идеально. Новые парашютные платформы использовали под командно-штабные машины. Едва высадились, группа разведки ушла в поиск пригодной для посадки «ТБ» площадки, и в четыре часа пятьдесят минут утра мы уже выгружали артиллерию.

К этому времени разведчики переправились на левый берег и оборудовали замаскированные наблюдательные пункты в двухкилометровой полосе. Бригада заняла оборону в два эшелона, расположив противотанковую артиллерию сразу за первым эшелоном. На левом фланге у меня было озеро Кривая Лука, на правом озеро Старица. Линия обороны, выгнутая дугой в сторону реки, составляла порядка двух километров. Короче, если не учитывать, что против нас действует корпус, имеющий на вооружении порядка 900 танков, из которых 105 «Т-34» и 60 «КВ», то мы в шоколаде. А противника, кстати, пока не видно. Или нам дали льготное время, или мы действовали слишком оперативно, или генерал Виноградов опаздывают. Что наиболее вероятно, если вспомнить доклады о частых поломках на марше у «Т-26», которых в корпусе по-прежнему большинство. Вот и ладушки, нам больше времени на подготовку.

Пока мой штаб занимался составлением оперативных планов, я с заместителем и комиссаром пошёл на позиции. Работа кипела, бойцы зарывались в землю. Ясное дело, чётче и быстрее всех работал первый батальон. Им теперь снова командовал майор Козин. Снова, потому что именно из его 2-го батальона 201-й бригады был в основном сформирован мой боевой 1-й батальон 301-й ВДБр, так здорово показавший себя в Бессарабии. Они уже знали, что пули, свистящие над головой, эти точно мимо. Те, которые летят в тебя – не слышны.

Рыть окоп зимой работа не самая приятная, но по рядам катался смех. Ну, так и есть, Оболенский переходит от взвода к взводу, шутит, поздравляет, высмеивает «сачков». Первый батальон занимал оборону в центре, прямо напротив 500-метровой линии реки с глубиной от метра с небольшим до девяноста сантиметров. Среди окопов, на прямой наводке, заняли позиции артиллеристы его противотанковой батареи. Артдивизион с его тремя батареями стоял в полусотне метров сзади. Зенитные расчёты спаренных 23-мм автоматов закапывались в землю в самом узком месте между двух озёр. Второй и третий батальоны действовали не столь чётко, но не менее задорно и быстро. На глазах оборона принимала вполне законченный вид.

Противник появился только к вечеру 1 января. И сразу начались глупости. Ну, начать с того, что, уже опаздывая почти на сутки, корпус остановился и начал подбирать хвосты. И что главное, без всяких попыток произвести разведку или начать поиск переправ. И что самое главное, попытался втиснуть все свои девять сотен машин в пространство петляющей здесь реки площадью около трёх квадратных километров. Чёрт его знает, может, им вообще не сказали, что мы здесь? Корпус сосредотачивался и готовился к переправе до утра следующего дня. А утром пошёл вперёд. Река здесь шириной около 12 метров, да и глубина чуть больше метра. Дно глинистое, будто специально для них.

Короче, не особо утруждаясь разведкой, корпус начал переправляться. Причём сначала, ну, разумеется, лёгкие «Т-26» и «БТ». Новые танки ждали где-то позади. Просто здорово, жги эти жестянки – не хочу, а потом серьёзная техника должна между этими кострами маневрировать, борта подставлять. В кинохронике этот манёвр наверняка смотрелся отлично. Волна танков шириной в 700 метров мчится вперёд и с ходу влетает в воду. Брызги веером, а «крыша», тихо шифером шурша, отъезжает не спеша. Я не танкист, но кажется, танки – это скорость, огонь и манёвр. При въезде в воду скорость – ноль. Новые танки с серьёзными пушками отстали, огонь – ноль. Сзади вторая волна танков, а вправо и влево река начинает углубляться, манёвр – ноль. Они вообще воевать учились? На танках, а не на тачанках.

Ладно, вы хотите по гамбургскому счёту – пожалуйте. Моя артиллерия открыла огонь. Разумеется, учебными боеприпасами. На том берегу началась неразбериха, кто-то остановился, кто-то, наоборот, ломанулся вперёд. Мои пушкари развлекались стрельбой по движущимся мишеням ровно двадцать минут, а потом противник ввёл в бой мотострелков. Точнее, пехоту, которую бросили вброд через Клязьму посреди зимы. Пулемёты изобразили похоронный марш, и пехота залегла. Миномётчики были готовы действовать, когда пришло сообщение разведки о захвате штаба 7-го мехкорпуса. И почти сразу на общей частоте раздалось:

– Я представитель Ставки подполковник Черняховский. Приказываю всем частям 1-й гвардейской воздушно-десантной бригады и 7-го мехкорпуса прекратить учения и оставаться на месте. Командирам прибыть на мой НП на окраине села Галицы.