Илья Леонтьев - Окаянный император. Роковое путешествие

— Сей газ опасен, не лучше ли использовать гелий? — выпалил я и в очередной раз прикусил язык: известно ли это вещество в конце XIX века?

— Гелий? — Дмитрий Иванович был явно озадачен. — Ваше императорское высочество меня вновь удивили. Ваши познания столь обширны, что даже порой чувствую себя мальчишкой… Пожалуй, что вы правы, и замена возможна, не уверен только, что существует технология по получению сего газа в промышленных объемах…

— В этом вопросе, господин профессор, я полностью вам доверяю. Если оной нет, о ней стоит задуматься. Не буду кривить душой. Вполне возможно, что у стратостатов будет в перспективе и армейское будущее, а в этом случае безопасность экипажа выходит на первое место.

— Я понял. Еще одна заманчивая цель. Умеете вы их ставить, — было видно, что идея о военном применении его детища Менделеева не обрадовала, но искушение оказалось сильнее.

— Вот и замечательно. До встречи на заседании Комитета.

— Всего наилучшего, ваше императорское высочество!

Чудесный день закончился не менее чудесным вечером. У Кюба мы уже стали завсегдатаями. Мэтр всегда держал наготове наш кабинет. Не знаю, в какую сумму ему это обходилось, быть может, само мое присутствие давало эффект, покрывающий все расходы. Тем более что природная бережливость не позволяла мне заказывать шампанское ящиками и черную икру ведерками. Хозяин же понял это по-своему, чем дал мне очередной козырь. Дождавшись, пока Матильда отправится в дамскую комнату, он сначала поинтересовался качеством блюд, а потом предложил стать моим кредитором.

— Ваше императорское высочество, в случае необходимости я готов ждать с оплатой, сколько вам будет угодно.

— Вот как?! Вы хотите отпускать мне в долг?

— Это достаточно распространенная практика. Мне это ничего не стоит, а вам будет лишний повод зайти в заведение старого Кюба.

— Мэтр, вы кокетничаете. Вы в самом расцвете сил, — улыбнулся я. — И что же, сия услуга пользуется, так сказать, популярностью?

— Их мы оказываем только самым почетным гостям.

— Спасибо за предложение, но я вполне способен расплатится по счетам. Что можете посоветовать сегодня? Мы будем пить шампанское!

Возбужденная от переполняющих ее впечатлений Матильда, и так отличающаяся разговорчивостью, в этот раз щебетала как птичка.

— Я думала, что третий ярус — это высоко… Куда там! Завтра же расскажу в театре, как человек может парить подобно птице. Такое зрелище! Безмерно благодарна, Ники, за неповторимый день!

— Он еще не закончен, мой ангел!

— Конечно, ваше императорское высочество, как прикажете, — расхохоталась она.

— Прикажете? О нет, предпочитаю взаимность. После ужина еще можно будет покататься по городу, если ты не устала.

— Конечно, нет! На сцене куда сложнее. Кстати, придешь в пятницу на «Спящую красавицу»? Партия Авроры прекрасна.

— К сожалению, не получится. Я уезжаю в Сестрорецк к Мосину. Надо самому увидеть, как делают оружие для нашей армии.

— Мужчины все такие! — надула щеки балерина. — Дела-дела… Когда же тебя ждать?

— Не раньше вечера субботы, а то и утра воскресенья. Но обещаю, что привезу тебе сюрприз.

— Какая прелесть! — и Матильда выстрелила в меня лукавым взглядом своих прекрасных глаз.

Декабрь 1894 г.

Уже который день тракт заметало снегом. Он то падал большими красивыми хлопьями, то превращался в злую колючую крупу, которая так и норовит поцарапать лицо, забраться за воротник. Тайга замерла. В укромных уголках попрятались зайцы, лисы и волки. А хозяин здешних мест — медведь уже давно посапывал в своей берлоге. Пропали даже птицы. Многочисленные ручьи сковало льдом, застыли под сугробами болота. Деревья накрыло шапками. Растворился без следа санный путь в ближайшую деревню.

Постоялый двор оказался не только посреди леса, но и в ледяной пустыне. Последний раз живую душу здесь видели в начале октября. Когда запоздавшие переселенцы, погоняя лошаденок, стремились скорее достичь пересыльных пунктов, чтобы зимовать пусть и в казенных бараках, но у печек. Ждать, пока мороз схватит осеннюю распутицу, в дороге было накладно, землепашцы же считали каждую копейку. Несмотря на фиксированные цены, они упорно торговались из-за стоимости постоя, норовя сэкономить то на продуктах, то предпочитая крыше над головой ночевку в палатке.

За минувший год с гаком жизнь деда Тимохи изменилась до неузнаваемости. Разбирая поклажу у таблички с цифрой «32», он даже не представлял, что его ждет. На сердце царила радость от окончания длинного пути. Даже скромный ужин, разбитый на дерюжке, воспринимался как праздничное застолье. На второй день Тимоха, оставив жену с младшим Аникеем, обустраивать оседлый быт отправился с Лешкой в ближайшую деревню. Она была в трех днях пути. Местные, как заверили его в переселенческой конторе, помогут выстроить ему подворье.

Ночевки в тайге для Романовых были уже привычными. Скрип деревьев, тревожно всхрапывающая лошадь и крики диких зверей больше не будили посреди ночи. Костер, горящий от заката до рассвета, был хорошей защитой от живности. Имелась у Тимохи и берданка. Любовно завернутая в тряпицу вместе с патронами, она лежала в глубине телеги.

Винтовки вручали переселенцам в Миассе. Там на окраине появился целый городок. Вдоль импровизированных улиц стояли бараки и юрты. В них размещали прибывающих по чугунке и своим ходом крестьян. Пару дней давали на отдых и починку имущества, а потом начинались занятия. Баб собирали у печки, возведенной на небольшой площадке. Просвещали о премудростях, кои пригодятся им на новом житье. Показывали плоды, коренья, да грибы, пригодные в пищу, и те, что есть не стоит ни людям, ни скотине. Рассказывали о том, как можно приготовить русака и другую таежную дичь. Успокаивали голосящих крестьянок после того, как они узнавали, что с хлебушком будет едва ли не хуже, чем прежде.

Но наибольший ступор вызывали уроки гигиены. Большинство даже слова такого не слышали, не говоря уж о премудростях предмета. Крестьянкам объясняли, зачем надо кипятить воду, почему важно регулярно мыться в бане (это предложение, впрочем, сопротивления не вызывало), о пользе свежего воздуха и солнца. Показывали корешки и травки от общей слабости и ломоты, от боли в горле и голове. Говорили о тонкостях, которые в деревнях знали только повитухи. А порой и вовсе произносили такое, от чего лицо заливала краска, а рука непроизвольно клала крестное знамение. Впрочем, настоятель храма, который уже начали возводить в лагере, заверил, что ничего крамольного в словах доктора нет.

— Крепитесь, бабоньки! Господь послал вам испытания большой дорогой и поддержать мужей своих на новом месте. Чтобы и там воссияла вера наша и вознесли купола храмы православные.