Максим Глебов - Встречный удар

– Господин адмирал, противник меняет курс! Они пытаются выйти из боя! – в голосе дежурного офицера звучала неуверенная надежда.

– Не выпускать! Атака на встречных курсах! Сократить дистанцию до минимума. Каждый снаряд должен ложиться в цель! – я чувствовал, что развязка близка, и когда поле одного из вражеских кораблей в последний раз мигнуло и погасло, это не стало для меня сюрпризом.

Броня лишившегося поля крейсера покрылась вспышками попаданий. На таком расстоянии промахнуться было невозможно. Державшиеся до этого чуть в стороне от схватки дредноуты ящеров не упустили своего шанса. Их слаженный залп буквально утопил вражеский крейсер в едкой жиже активной боевой субстанции. Ответный огонь поврежденного крейсера резко ослаб, и спустя минуту в космосе распустился огненный цветок взрыва.

– Это было впечатляюще, – Констатировал Слин-ат, – адмирал, разрешите открыть огонь главным калибром?

– Разрешаю, – на этой стадии боя участие флагмана могло сильно помочь флоту, – Передайте на крейсер противника предложение сдаться.

Бой длился еще около двух минут, потом поле вражеского крейсера вспыхнуло в последний раз и исчезло. Сразу десяток снарядов ударил в его броню, вызвав немалые разрушения.

– Вызов с крейсера противника! – выкрикнул офицер связи.

– Флоту прекратить огонь! Включайте.

Видимо, судьба еще не устала насмехаться над бригадным генералом Дином, а ее сундук с сюрпризами воистину не имеет дна. На проекционном экране возникло изображение командного поста вражеского крейсера и его командира. На меня своими круглыми водянистыми глазами смотрел жабер! Да! Именно жабер, гадская лягуха из тех, с кем я уже навоевался по самое некуда в прошлой жизни и из-за кого я в итоге оказался здесь. Ну здравствуй, мой ночной кошмар.

Следующие двое суток запомнились мне плохо. В любой момент я ожидал появления флота жаберов, прекрасно понимая, что еще одного удара мы не выдержим, но бросать людей и ящеров на второй планете никто из нас не собирался. Баррингтон, как мог, ускорял процесс эвакуации, а мы в меру сил ему помогали. Я поднял с планеты практически все войска, и отправил в систему Барнарда. Оттуда войсковые транспорты вернулись пустыми, и я отдал их Баррингтону под перевозку бывших пленных. В последнем рейсе мы загрузили всех, кого могли на все, что летало, включая боевые корабли и к моему огромному облегчению покинули, наконец, систему Каппы Кита. Транспортное кольцо расстыковалось и под охраной десятка линкоров корабли-сегменты отправились домой по цепи гипермаяков.

Почти восемь миллиардов человек и три миллиарда ящеров вернулись домой. В качестве трофеев нам достались крейсер жаберов и боевые корабли кваргов, входившие в состав эскадры прикрытия системы. Наше возвращение могло стать триумфальным, но настроения в правящей элите Федерации царили похоронные. Встретить ТАКОГО противника не ожидал никто. Два вражеских крейсера уничтожили треть нашего объединенного флота, что же будет, когда враг пошлет в бой свои линкоры?

Сдавшегося командира крейсера я допросил лично еще в системе Каппы Кита, и, честно говоря, мне немного полегчало. Все-таки это были не те жаберы, не наши. Откуда они здесь взялись? Да кто ж их знает? А откуда здесь взялись люди? На эти вопросы у меня нет ответов, как не было их у доктора Силка и имперских генералов, отправивших меня сюда. Наверное, есть какие-то законы зарождения жизни во вселенной, а может быть, она зародилась, так сказать, не по собственной инициативе. Возможно, если хорошенько поискать, то и в галактике генерала Дина тоже можно обнаружить ящеров и кваргов, я не удивлюсь.

Командир крейсера сперва пытался запираться и отвечал на вопросы весьма уклончиво, но он был жабером, а как наши разведчики работают с этими ребятами, я за свою прошлую жизнь насмотрелся вдоволь. Нет, никаких пыток или прочих подобных гадостей я не применял, но вот химическая формула вещества, прекрасно развязывающего жаберам языки без особого вреда для их здоровья, была мне отлично известна, а Лит-та лишь хмыкнула презрительно, когда я спросил, могут ли ее инженеры быстро изготовить нужный мне химикат. Через полчаса искомое средство у меня имелось.

В общем, беседа наладилась. Здешние жаберы оказались сами по себе, и надо сказать, по сравнению с нашими они совершенно не плясали. Тот самый случай, когда труба пониже и дым пожиже. Нет, когда-то давно они достигли немалых высот и, возможно, стояли по уровню развития даже выше тех лягух, с которыми я воевал, но пик развития их цивилизации давно прошел. Жаберы потеряли волю к экспансии, замкнулись в освоенных границах и постепенно начали утрачивать технологии, а с ними и былое величие. Процесс этот шел уже не первую тысячу лет, когда на них наткнулись кварги. На какой-то короткий период это всколыхнуло общество разумных лягушек, но весь этот всплеск активности вылился лишь в то, что лягухи решили подчинить себе кваргов и их руками обеспечить свой покой, сдерживая развитие и экспансию других рас, соседствующих с ними в галактике. С кваргами все прошло очень удачно. Сохранившихся знаний и технологий хватило жаберам, чтобы получить полный контроль над кваргами с помощью установки им в мозг ментальных блоков, обеспечивающих лояльность. Как и в любом обществе, у кваргов тоже нашлись свои ренегаты, с восторгом принявшие новых хозяев и сформировавшие касту следящих. Вскоре у жаберов даже исчезла необходимость вмешиваться в процесс постановки и обновления блоков, следящие прекрасно справлялись и сами. Нет, технологию жаберы передавать им не стали, но вот оборудование – пожалуйста. В итоге возникла сеть Центров Лояльности, и политическое устройство государства кваргов приобрело современный вид.

– Что вы делали в системе Каппы Кита, командир Кли? – продолжил я допрос.

– Мы прилетели за очередной партией людей и ящеров для наших лабораторий, – спокойно ответил жабер. Говорить неправду он сейчас просто не мог, как и отмалчиваться в ответ на прямые вопросы, – Научиться ставить блоки в мозг кваргов у нас получилось достаточно легко, а вот с людьми и ящерами прогресс исследований весьма умеренный. Можно сказать, его совсем нет, но наши ученые продолжают работу.

– И что происходит с теми, кто попадает в ваши лаборатории?

– Чаще всего они умирают в результате неудачных попыток поставить им блок. Что происходит с теми, кто выживает, я не знаю, не мой профиль.

Мне очень захотелось врезать этой невозмутимой жабе чем-нибудь тяжелым, но я сдержался.

– Снять блок без разрушения памяти возможно?

– Возможно. Это делается на том же оборудовании, что и его установка. Вот только пациент не должен знать, что ему собираются снимать блок, иначе он умрет. Если такая необходимость возникает, что бывает крайне редко, мы делаем это под предлогом внепланового обновления блока.