Виктор Мишин - Против всех [litres]

Фанхио не стал бы в моей истории многократным чемпионом просто так. Этот парень еще попьет у меня кровушки в будущем. Но надо сейчас и прямо здесь показать, что если он и выиграет титул в этом году, то легким ему этот выигрыш не покажется.

В быстрых поворотах «Альфа» была удивительно устойчива. Фанхио держал траекторию так, словно шел по рельсам, как трамвай. Решил ловить его в медленных. Есть тут пара таких, что нужно оттормаживаться аж до пятидесяти километров в час, иначе не впишешься и вылетишь с полотна.

Я – рискнул. В тех самых медленных «эсках» я стал ломать траекторию, нарочно кидая машину из стороны в сторону. Фанхио уже давно бросил затею атаковать всеми силами. Сейчас он полностью переключился на оборону позиции. До финиша шесть кругов, у обоих ещё есть время для маневра, но я продолжал атаковать. К предпоследнему повороту на нашем пути я шел бок о бок с противником. На выходе на стартовую прямую я занял внешний радиус, опасный и сложный для пилота. Фанхио, уже выйдя из поворота, пытался блокировать меня, но я все же с ним поравнялся. Сложность была только в одном, хватит ли у меня духу на то, чтобы попытаться удержать машину на внешней стороне апекса. Это невероятно тяжело, шины на пределе сцепных свойств, представляю, как они сейчас пищат, мне-то не слышно, но я представляю себе этот звук. Фанхио необычайно корректен, ведь одно движение рулем в мою сторону, и… кувыркаться я буду долго, короче. Но чемпион не был бы чемпионом, если бы дал себе волю так поступить. Нет, он решил просто держать машину на занятой траектории. Если бы он только чуть-чуть приподнял ногу с педали, я бы легко вышел вперед, но он продолжал гнать. И тут, на выходе из последнего поворота, все же сказалось то, что шины у него уже пришли в негодность. «Альфа-Ромео» едва заметно вильнула внутрь апекса, и этого мгновения хватило для того, чтобы чемпион мира поднял ногу, ловя машину. Я вышел вперед и рванул к заветной черте. Клетчатый флаг я даже не разглядел, в глазах было темно от восторга и адреналина. Я сделал это, сделал!

На круге почета Фанхио поравнялся со мной и поднял руку с руля. Жест был недвусмысленным. Большой палец на левой руке чемпиона торчал вверх, черт, это дорогого стоит, признание от такого человека.

На подиуме меня залили отличным шампанским, мы праздновали как дети. Фрэнк все же приехал третьим, так что очков мы взяли много. Команда качала меня и Фрэнка, наверное, минут десять без остановки. В голове не было других мыслей, кроме радости от победы. Черт, я это осуществил, я – на вершине автоспорта! Да, были победы в прошлом году, но они не шли ни в какое сравнение с этой победой. Тогда я ни за что не боролся, титул мне не светил, а сейчас другое дело. Теперь я уверен, что хочу продолжать гоняться, и это станет главным делом в моей жизни на ближайшие годы. Ведь я относительно молод, едва тридцать лет будет, все еще впереди. Это в будущем в тридцать лет гонщики уже задумывались о завершении карьеры, здесь же у многих это было самое начало.

Радость друзей и Оливии только подстегнула мои намерения. Я стал больше тренироваться, а главное, я наконец понял, что нужно машине. Начались тяжелые доработки и внедрения новинок на машину. Уже к следующему этапу мы смогли ускориться на секунду. Именно столько я привез напарнику в квалификации на Гран-при Англии, календарь-то здорово изменили, добавив несколько трасс. Все остальные проиграли больше. Фанхио был несколько расстроен, но в то же время искренне поздравлял меня. Да уж, люди в этом времени намного человечнее, чем будут буквально через несколько десятилетий.

К концу июля пятьдесят первого года я лидировал в зачете пилотов с хорошим отрывом. Прошло четыре гонки, три я выиграл, а в одной упустил победу по собственной вине. Банально срезал поворот, отвлекшись, вот и получил штраф, которого хватило, чтобы меня обошел пришедший вторым Фанхио. Не беда, я стану только сильнее, ошибки здорово мотивируют к внимательности. Но ругал себя за опять детскую ошибку долго.

– Игорь, у нас проблемы! – утром в гостиничном номере во Франции меня разбудил телефонный звонок.

– Говори, Паш. – Сон тут же слетел с меня, мозг начал работать.

– Корея!

– Началось?

– Хуже, наша группа пропала.

– Не по телефону, вылетаю сегодня же. – В моем распоряжении личный «Боинг», с внедрением «моих» разработок, мы давно спокойно летаем через океан, правда долго пока, техника еще далека от той, что будет в моем прошлом времени.

На следующий день к обеду я уже приземлился в Лос-Анджелесе. Павел встречал меня в аэропорту с нетерпением.

– Их взяли.

– Да ладно? Твоих учеников и взяли? Не верю.

– Да, ты прав, доказательств нет, но из Союза пришла нота протеста, а местные словно этого ждали, тут же нанесли визит вежливости и мягко так попросили закрывать лавочку.

– Нам что, разогнать отряд?

– Ну, они хотят именно этого, как поступим?

– Если так заявили, то объявят частные компании вне закона. Значит, пора!

– Пора что? – вскинул брови Судоплатов.

– Валить пора отсюда. Паш, готовь все, начнем вывозить людей и оборудование уже сегодня. Люди везде готовились к этому, я же знал, что вся эта идиллия не навсегда. Как сам думаешь, без нашей личной армии долго здесь проживет наш бизнес?

– А куда? – удивился Павел.

– На Кубу, конечно, – я подмигнул нашему главдиверсанту. – Да, ты все правильно понял, у нас есть там земля, причем уж там-то нам точно никто и ничего не сделает.

– Участок большой?

– Достаточный, километров пятьдесят в длину, устроит?

– И ты молчал?

– Не хотел терять базу в Айдахо, мне там нравилось.

– Да уж, для подготовки самое то, но думаю, и на Кубе будет не хуже.

– Только жара, а так да, место и там хорошее.

– Хорошо, я побежал, нужно сделать много дел.

В этот день, к сожалению, мы смогли сделать всего один рейс. Таможенники и погранцы янки устроили форменный беспредел. Оказывается, постановление о запрещении на территории США частных военных компаний было подписано несколько дней назад, поэтому шерстили нас как последних эмигрантов. Хорошо, что производства были свернуты чуть ранее. Они работали, только продукции давали все меньше. На полный вывоз заводов, а вывозить я думаю пока только оружейные, уйдет больше трех месяцев, куда нам до Сталина с его эвакуацией. Все эти дни я вынужден был разрываться на части, контролируя все и вся. Все мои люди были заняты работой. На Гран-при Франции я явился с забитой проблемами головой и опоздав на квалификацию. Из-за занятости и настроения я чувствовал себя ужасно. Бонусы, конечно, помогали скинуть напряжение, но давалось это с великим трудом, слишком сильно мы осели в Америке, чтобы вот так просто сейчас все вывезти, да еще и вновь заставить работать. Тяжелее всего было объявить людям, занятым на различных предприятиях нашей корпорации, что мы уходим. Но реакция практически всех без исключения заставила меня впасть в ступор аж на полдня. Почему? Люди просились с нами! Всем было начхать на гражданство США, люди просто хотели жить так же хорошо, как жили до этого, неважно было, что для этого придется сменить страну проживания. Конечно, люди не могли бросить все в одночасье и уехать с нами, там банально негде пока жить. Всем без исключения, кто изъявил желание уехать, было обещано, что как только мы отстроимся, всех заберем. Люди согласны были ждать сколько угодно. Всем было выплачено жалованье за три месяца вперед, чтобы люди смогли спокойно жить не работая. Это пробило неслабую брешь в наших финансах, но пока проблем с этим нет. Денег на счетах корпорации хватало, просто изъять такую огромную сумму одновременно было несколько затруднительно.