Александр Михайловский - Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока [сборник]

– Что это, товарищ генерал-майор? – проорал мне в ухо начальник полигона Кубинка. Танки Т-72 на платформах уже запустили печки, еще два «Панциря» двигатели, так что шум был такой, что приходилось не говорить, а кричать.

– Это, товарищ генерал-майор танковых войск, – так же официально и так же громко ответил я, – самоходный зенитный ракетно-пушечный комплекс «Панцирь-С». Предназначен для сопровождения в бою танковых подразделений, поэтому и исполнен на базе основного танка Т-72. Считайте, что ниже пояса – это самый настоящий танк, полностью отвечающий всем необходимым требованиям по проходимости, маневренности и защите МТО от поражения противотанковыми средствами. Это та самая мысль, которую до всех вас пытался довести товарищ Сталин: ударные мобильные танковые группировки должны сопровождаться такой же мобильной пехотой, самоходной артиллерией и средствами ПВО.

– А это не слишком рискованно? – перекрикивая пронзительный вой танкового пускача, спросил меня генерал Романов.

– Никак нет, Иван Константинович, – так же громко ответил ему я, – вы же изучили всю историю нашей бригады. Сорвать планы противника, перерезать коммуникации, ухудшая снабжение его войск. А потом выйти на выгодный для обороны рубеж и начать зарываться в землю.

Тут очень сильно помогает наше преимущество в огневой мощи, когда у вас, к примеру, на отделение по два пулемета. Если такая пехота зарылась в землю, то все попытки атаковать ее позиции дорого обойдутся противнику. Весь секрет в том, что у нас пехота, артиллерия, ПВО, ПТО, танки как бы составляют одно целое. Если в первой фазе операции главным действующим лицом являются танки, поддерживаемые пехотой и всеми средствами усиления, то во второй фазе операции главным действующим лицом становится пехота, а танки должны играть роль мобильного резерва. Поэтому так важно поддерживать в рейдовом соединении однородную мобильность. – Я стал загибать пальцы. – Танки, пехота, ПВО, артиллерия, ПТО… По отдельности они мало что значат. Но вместе, сжатые в кулак, способны разбить любого противника.

Мы, конечно, имеем техническое превосходство в семьдесят один год, но вы поверьте, при относительно небольшой доработке наши Т-34 и КВ могут иметь перед немцами большое техническое преимущество. Вот этот отрыв и надо сохранять, стараясь все время его увеличить, попутно избавляясь от слабых мест в конструкции. Вон Николай Федорович, – я кивнул на конструктора Шашмурина, – работает над закалкой деталей токами высокой частоты. Архинужно и архиважно, как выразился бы товарищ Ленин. Но в любом случае на повышенный износ двигателей и трансмиссий надо было обратить внимание еще два года назад. А у нас же, как всегда, спохватываются, лишь когда начинается война и жареный петух клюет в задницу.

Конструкторы окружили нас, даже в таком страшном грохоте стараясь прислушаться к разговору.

– Но вы-то прошли на наших танках свои то ли пятьсот, то ли семьсот километров, – вступил в беседу Александр Александрович Морозов, – для тяжелых КВ это подвиг.

– А мы, Александр Александрович, – откликнулся я, – готовились к этому подвигу заранее. В штате бригады есть такое подразделение, как рембат, и такая должность, как зампотех. Их обязанность – поддерживать технику в состоянии боеготовности. Одновременно с танками из резервов Ставки был получен их полный ремкомплект. На нашей эскадре все шестерни в КПП и фрикционах из ремкомплектов были подвергнуты закалке токами высокой частоты по методу товарища Шашмурина.

Первый комплект был буквально убит за шесть дней боевой учебы перед рейдом. Танкисты водили, стреляли, ремонтировали свои танки. Потом, за двое суток до начала рейда, на всех Т-34 и КВ были заменены КПП и фрикционы на те, что прошли закалку. Если бы не это, мы бы, наверное, уже у Запорожья бросили половину нашей техники. Удивительно, но после такой предварительной подготовки мы имели больше проблем с трофейной техникой, чем с нашей. Поэтому, товарищи, тщательнее надо готовиться. Кстати, запчасти, убитые в ходе учебы, рембатовцы не выкинули, а загрузили в особый тягач. С целью, так сказать, разбора полетов.

А, ладно, – я махнул рукой, – о чисто технических подробностях мы поговорим, когда прибудет вся бригада и вся техника будет в парке, а рембат приступит к ТО. И вообще, – кивком я показал на подходящего к нам офицера, – позвольте представить вам гвардии подполковника Николая Владимировича Деревянко. Он, собственно, и есть победитель Гудериана и наш кадровый танкист. Так что все вопросы лучше задавать именно ему.

Подполковник, невысокий, широкоплечий, одетый в зимний танковый комбез, который делал его похожим на медведя, подошел вразвалку и чуть наискось приложил ладонь к козырьку танкового шлема.

– Товарищ генерал-майор, танковый батальон прибыл на станцию Кубинка-1 и приступил к разгрузке согласно плану. Докладывал майор Деревянко.

– Не майор, а гвардии подполковник, – поправил я его. – Приказ вчера вышел. – Я повернулся к собравшимся вокруг товарищам. – Знакомься, начальник полигона генерал-майор танковых войск Иван Константинович Романов. В ближайшее время наш гостеприимный хозяин.

Вот конструкторы нашей бронетехники: Александр Александрович Морозов, Николай Александрович Астров и Николай Федорович Шашмурин. Артиллерийский конструктор Василий Гаврилович Грабин. Отцы знаменитого дизеля В-2: Тимофей Петрович Чупахин и Иван Яковлевич Трашутин.

Товарищ Сталин поручил всем им перенять наш опыт и подготовить программу по перевооружению бронетанковых войск. – Дождавшись, пока конструкторы пожмут руку Николаю Владимировичу, я продолжил: – Товарищи, все специальные танковые вопросы – к гвардии подполковнику Деревянко. Если товарищ подполковник не сможет ответить на ваш вопрос, то послезавтра, с предпоследним эшелоном, сюда прибудет наш ремонтный батальон и его командир капитан Искангалиев Марат Азизович. От него вы точно узнаете много интересного, я вам это гарантирую. А пока одну минуту…

Я отвел Деревянко чуть в сторону и достал из внутреннего кармана шинели запечатанный пакет.

– Все-таки местная обмундировка, даже генеральская, не так удобна, как наша. Но ничего не поделаешь – режим секретности. А то было бы, как в анекдоте: «Штирлиц шел по Берлину и не знал, что его выдавало: то ли буденовка, то ли волочащийся сзади парашют…»

Отделываясь от глупых мыслей, я тряхнул головой и передал пакет подполковнику.

– Ты, Николай Владимирович, дорогу к полигону знаешь. Помню, говорил мне как-то, что уже бывал тут во время оно. Чуть не доезжая, будет маяк от капитана ГБ Плотникова, он укажет дорогу к лагерю. Этот пакет лично в руки капитану и никому более. Зенитчиц забирай с собой, их полк выведен из состава Южфронта и прикомандирован к нам. Пусть сразу делают нормальную схему ПВО, куда войдут не только «Панцири», но и местные зенитки. Немец тут еще дерзкий, почти не пуганный. Чуть расслабишься, и он отвесит столько, что не сможешь унести.