Александр Михайловский - Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока [сборник]

Все, мы у кромки леса, дело почти сделано, теперь надо только сбить со следа погоню. Пока мы привязываем нашу добычу к волокушам, саперы ставят растяжки. Пусть гонятся! С одного из уцелевших БТР бьет МГ. Но прицел взят слишком высоко, и пули только стряхивают на наши головы снег и мелкие веточки. Пулеметчики уже свернули свой «оркестр» – значит, и нам пора.

Капитан Серегин тоже летит с нами – в ближайшие несколько дней в этих лесах будет весьма неуютно. Но это ничего, пусть немцы позанимаются прочесыванием. Физические нагрузки на свежем воздухе полезны для здоровья и одновременно вредно влияют на моторесурс и запас топлива. Мы снова подселим капитана и его людей на то же место, но пусть сначала немцы перебесятся и все утихнет.

Наше возвращение по воздуху прикрывали аж два Су-33 – невиданный почет и уважуха! Причина этого почета была упакован в меховой спальник, подобно «Кавказской пленнице», и совсем не разделял нашего восторга. Да и хрен с ним!

А вот генерал вел себя вполне прилично, что вызывает в дальнейшем надежду на плодотворное с ним сотрудничество.

8 февраля 1942 года, полдень. Москва, Кремль

Помощник и личный представитель президента США

Гарри Ллойд Гопкинс

Вот уже трое суток я и мои люди мечемся по необъятной России, собирая для Френки всю необходимую информацию, на основании которой он сможет принять то самое единственно верное решение. Наша делегация облазила эти чертовы русские прерии, промерзла насквозь и насквозь же пропиталась запахом смерти.

Мне навсегда запомнится дорога Славянск – Сталино, по которой брели тысячные толпы немецких пленных, охраняемые немногочисленными кавалеристами монгольского вида на низких мохнатых лошадках. Тут же аккуратные штабеля трупов в фельдграу, сложенные их же товарищами из похоронных бригад. Повсюду мы видели кладбища сгоревшей немецкой техники.

Но мы видели не только это. Мы бродили по обугленным руинам Сталино, еще пахнущим сгоревшим тротилом. Мы знакомились с победителями. Я видел русских солдат во время своего прошлого визита в Россию, и должен вам сказать, что сейчас они совсем другие. О нет, они не походили на бравых солдат с вербовочного плаката, они были чертовски уставшими, многие в бинтах… Я долго не мог вспомнить, кого они мне напоминали… Потом я вспомнил! Средневековая картина, святой Георгий стоит, попирая ногой шею убитого дракона. Он изранен и устал, его оружие иззубрено, но дракон мертв. Он победитель. Так же и эти бойцы, разгромившие и уничтожившие две германские армии, после чего (как нам уже доложили) в Германии был объявлен недельный траур.

– Ну, что скажете, Джеймс? – тихо спросил я полковника Рэндолла, когда наша машина разминулась с идущим по дороге русским батальоном.

– Сэр, – так же тихо ответил он мне, – это пока не «старшие братья», но они ими непременно будут. Обратите внимание, как много у них трофейного оружия и особенно пулеметов. И учтите, это была первая немецкая армия, полностью уничтоженная в ходе этой злосчастной войны. Полякам и французам в тридцать девятом и сороковом годах не удалось ничего подобного.

Те же русские в течение лета отчаянно сопротивлялись, иногда отбрасывая зарвавшиеся немецкие части контрударами, но иначе как катастрофой итоги той кампании назвать нельзя. Контрнаступление под Москвой было несомненным успехом, но решительной победы в этой операции Сталину достичь не удалось. Немцам удалось отступить в относительном порядке и закрепиться на рубежах, не таких уж далеких от большевистской столицы.

Хотя, – полковник кивнул в сторону оставшегося за нашими спинами батальона, – кто-то из этих солдат непременно мог встретиться со «старшими братьями». Говорить с ними о своих военных делах, пожимать руку, пить чай, как это принято у русских, из одного котелка…

– Джеймс, – спросил я его, – вы считаете это инфекцией?

– Почти, – ответил мне он, – только инфекцией не биологической, а скорее идейно-информационной. Ведь что такой большевизм? Это своего рода идейно-информационный вирус, который заставляет его носителя совершать невозможные вещи.

Есть народы, подверженные воздействию этого вируса, а есть устойчивые. Русские относятся к первым, а мы, англосаксы, ко вторым. Немцы стоят как раз посредине. Но у них, по счастью, свой набор вирусов. Борьба против союза большевистской России и большевистской Германии была бы для нас безнадежной. И вообще, картина распространения таких идей, как христианство, ислам, большевизм, фашизм, имеет сходство с течением эпидемии. Только вот заболевшие при этом не всегда делаются слабее, в некоторых случаях наоборот. «Старшие братья» – это своего рода супербольшевики.

– Откуда вы все это знаете, Джеймс? – без всякой задней мысли спросил я и добавил: – Как вы думаете, у нас, у американцев, есть свои «старшие братья»?

– Что касается эпидемий, – улыбнулся полковник Рэндолл, – в наш подлый XX век и они тоже могут быть оружием. Особенно идейные эпидемии, перевернувшие в 1917 году Россию, а в 1932 году Германию. Не стоит их недооценивать. Что же касается наших «старших братьев», то я на эту тему пока не думал. Если будет такая возможность, наши люди в Москве попробуют навести справки и составить для президента отдельный доклад.

Этот разговор состоялся больше суток назад. После него мы побывали еще в нескольких местах, включая разбомбленные русскими железнодорожную станцию и крупный аэродром. Увиденное утвердило нас в понимании масштабов той катастрофы, что постигла вермахт в этих краях.

И ведь после таких потерь немцы еще отчаянно сопротивлялись, дрались до тех пор, пока у них не кончились патроны. А некоторые группы эсэсовцев и сейчас продолжают скрываться в развалинах, ведя с русскими совершенно уж безнадежную борьбу. Эти дикари, русские и немцы, друг друга стоят в своем упрямстве. Не зря же до самой Революции немцы были единственной европейской нацией, представители которой охотно селились среди русских.

Вечером того же дня, засыпая под шум моторов в салоне самолета, я вдруг подумал, что теперь мир ждет совершенно другая история. И мне приснились мифические «старшие братья» русских – трехметрового роста, с горящими, как фары «Кадиллака», глазами и страшными клыками, торчащими изо рта.

Сразу же после полуночного прилета в Москву и прибытия в посольство я ознакомился со всей поступившей на мое имя информацией, а потом снова завалился спать. Полковник Рэндолл же прямо с аэродрома куда-то исчез и появился в посольстве только с утра.

Первое, что сказал ему я при встрече:

– Собирайтесь, полковник, и наденьте все свои побрякушки. Мы с вами идем на прием к Сталину. Меня предупредили, чтобы я взял с собой военного представителя моей миссии. – Я сделал паузу. – И подготовьтесь, будет обсуждаться практический вопрос наших военных поставок по ленд-лизу и прямых закупок промышленного оборудования за золото.