Иван Басловяк - Морпех. Русский Уругвай [litres]

С Рамоном передал письмо для князя, в котором коротко описал наше житье-бытье, поход вглубь материка и кое-какие мысли по поводу будущего. А вот второй подарок не вручил. Да и Рамон о нем промолчал, забыл, видимо, или постеснялся напомнить. Скромняга!

Стою на мысу в окружении своих сержантов. Рядом Вито с Кисой и ее сынком. Подрос котенок уже. Когда идет в ногах собственных не путается. Зато за мамкиным хвостом гоняется азартно и на бабочек охотится. Развивается. Надо будет Вито озадачить придумыванием ему имени. Пацан, хоть еще и с трудом, но уже говорит, и понять его можно. Пантелеймон этому ужасно рад, а я тем более. И теперь, если пацан рядом, я говорю с ним словами, а если он где-то вне поля моего зрения, то мыслеречью. Тем более что мысленно разговаривать он любит и с каждым контактом это у него получается все лучше и лучше. Я даже провел эксперимент по определению дальности, на какой он сможет меня услышать. И был приятно удивлен, когда он мне ответил, находясь в лагере на мысу, а я – у ручья, дальше обломков галеона. А это не меньше трех километров. Прогрессирует мальчишка, и я с ним. Спарринг-партнеры по мыслеречи!

…Я встал с кресла и подбросил в камин дровишек. Киса подняла голову, проводила меня взглядом и вновь закрыла глаза. Взял из резного буфета, собранного из древесины разных цветов, бутылку вина, налил в кубок и, глядя на огонь, вновь погрузился в воспоминания…

…Смотрю на удаляющиеся корабли. А в голове мысли роятся и планы прорисовываются. Но большинство из них зависит от того, о чем князь с наместником испанским договорились. И от степени их доверия друг другу. И от алчности местной администрации. И от еще очень многих факторов, включая частоту приступов несварения у кого-то, мной пока не учтенного, но имеющего влияние на княжеского родственника. Ладно, чего гадать. Проблемы буду решать по мере их поступления. А то начнешь что-либо планировать, разложишь все по полочкам, а потом придут сомнения, опасения, думы о рисках и способах их преодоления… Короче, сам себя загоняешь в угол, и приходит Здравая Мысль: на хрена мне это надо, проще и для здоровья полезнее сидеть и не высовываться, а то… Далее – проблемы по списку, самим тобой и составленному. Так заканчивается большинство интересных задумок. Но это если ты один. А если есть коллектив единомышленников или хотя бы толковых исполнителей! Которые твою задумку поддержат, и в жизнь воплощать будут. И если средства денежные имеются собственные, а ты в них не очень стеснен, то картина вырисовывается совсем иная!

Единомышленники, по крайней мере – один – князь, у меня есть. Толковые исполнители тоже есть и еще будут, со всей Европы насобираю: мастеров, врачей, учителей, людей рукастых и головастых. Деньги тоже имеются. Не зря я золотой груз бригантины от всех утаил, да и прииск изумрудный изрядный куш принесет. Не для себя же одного я эти средства добыл и не в одну харю, как российские олигархи – хапальщики, употреблю. Для чего употреблю, спросите? Ответ простой: я хочу на земле Южной Америки построить русское государство – Русский Уругвай! Думаю, именно для этого Господь мне жизнь вернул, сюда направил и изредка даже помогает. Он моя Опора!

– Правильно думаешь, Илья! – В мой мозг ворвался знакомый голос. – Ты дерзок, именно такие люди свершают великие дела и перекраивают историю. Ты умен и много знаешь. А что не знаешь, то вспомнишь в нужное время. Чти Мои Заповеди и не слишком зарывайся, их нарушая! Ты мне интересен и Я с удовольствием смотрю на труды твои. И еще помни вашу пословицу, я тебе ее уже говорил и скажу еще раз: на Бога надейся, но и сам не плошай!

Я обнаружил себя сидящим прямо на песке и камнях в окружении своих товарищей. В голове – тишина до звона. Постепенно через эту звенящую тишину пробились голоса. Они мне что-то говорили, о чем-то спрашивали. К моему лицу придвинулось встревоженное лицо дядьки. Что произносили его губы, я не расслышал, но улыбнулся широко и радостно воскликнул:

– Дядька! Пантелеймон Иваныч!

– Да что с тобой, Илья Георгич? Стоял, стоял, и вдруг сел на землю и замер! Лицом бледен, глаза закрыл и молчишь. Мы к тебе, а ты ни на что не реагируешь. Испужались шибко!

– Со мной, Иваныч, Бог разговаривал! Открыл, зачем меня в этот мир вернул и Откровениями своими поделился по поводу дальнейшего. – Я поднялся с земли, оперся на плечо дядьки и громко, чтобы слышало как можно больше народа, произнес:

– Удачным будет наше предприятие, други! Будет эта земля нашей и детей наших с внуками и правнуками. Только трудиться нам предстоит много, с кровавыми мозолями на руках, с хрустом костей, и кровь проливать в битвах суровых. Многие лишения претерпеть, многие препоны преодолеть, но все же стать победителями и хозяевами края дикого. Нас Бог ведет на подвиг этот, на нас Он надеется! Сказал мне Господь: будете едины, как пальцы одной руки, в кулак сжатые – сможете и горы свернуть. А Он на нас смотреть будет и радоваться нашим успехам. Так возрадуемся же, други! Бог нас сюда послал под водительством раба своего верного – князя Андрея Михайловича Северского. Возложил на плечи наши бремя совершения подвига во славу Божию. И Он без помощи своей не оставит. Вознесем же молитву благодарственную!

И мы громко, от души и сердца, молились. Все русские, и все индейцы, все население мыса стояло на коленях и осеняло себя крестными знамениями… А потом устроили пир.

Дни последующие были заняты «пакованием чемоданов». Забрать надо все, до последнего гвоздя. «Что там, веревочка? Давай и веревочку!» – как говаривал гоголевский персонаж. Параллельно со сборами шли и заготовки всего, что в нашем хозяйстве может пригодиться. Так же дымили костры, на которых выпаривалась из океанской воды соль. Пускай не очень чистая, зато своя и много. Два баркаса с командами стрелков браконьерили на лежбищах морских котиков, изрядно прореживая их популяцию. Извините, будущие «зеленые» и прочие серо-буро-малиновые защитники природы, мне надо обеспечить пищей многие сотни людей, которые сами себя теперь прокормить будут не в состоянии.

Население индейской деревни так же не сидело без дела: каждый трудился на повышение материального благосостояния. Прежде всего, своего, так как почти все, что они произведут, ими же и будет использовано. Плели циновки, корзины, вырезали древки стрел и дротиков, лепили горшки, выделывали шкуры ластоногих. Особо меня порадовали резчики по дереву. Работать они начали сразу, как только я их из общей толпы выделил. Я дал им железную пилу, топор, разрешил взять любое приглянувшееся бревно и выдал каждому по железному ножу с коротким лезвием. Резчики, посовещавшись, разбежались в разные стороны: кто на берег, смотреть нужное бревно среди заштабелеванных на просушку, а кто и в рощу. Что и как они творили, не отслеживал, других дел полно. Но когда они свое произведение искусства, а иначе их изделие и назвать-то нельзя, принесли, я просто опешил. Из мебели они знали только скамейку для вождя в форме ягуара. Вот ее-то и изготовили. Получилось просто чудо! Скамейка руками мастеров превратилась в настоящий трон из красного дерева со вставками из древесины желтого, зеленого и черного цветов, покрытыми замысловатой резьбой. И, что особо интересно, она была разборной, потому как разноцветные детали ее деревянных кружев крепились друг к другу весьма оригинальным способом, мной не понятым. Ее сборку мне продемонстрировал один из мастеров, Нунтехани. Но, что весьма важно для мебели, на которую пользователь будет взгромождать свою тушку, конструкция мастеров каменного века оказалась и весьма прочной: поставив скамейку передо мной, мастер попрыгал на ней. А потом Нунтехани попросил оставить такой замечательный инструмент в их пользовании насовсем. Я приказал Пантелеймону в качестве благодарности выдать каждому резчику по гусю. Инструмент, естественно, оставил, пообещав выдать более подходящий для их работы. И сказал: