Анатолий Дроздов - Милашка

– Посмотри на это, мурим, – она поднесла коробку к моим глазам. – Это генератор электричества. А это зажим, – она продемонстрировала захват. – У вас есть стручки, которым вы гордитесь. Они нежные и чувствительные. Я надену это на головку и покручу ручку. Тебе станет хорошо.

Говоря это, она прицепила захват к мочке моего уха. Крутанула ручку. Мать! Мать! Мать! Убью суку!

– Меня многие хотели убить, – раздалось над головой. – Но я, как видишь, жива. Что сейчас и докажу.

Разряд. Боль… Какая боль! Мать! Мать! Мать!

– Хватит, Мург! – донеслось из-за стола. – Он понял.

Мург отошла. Тюремщицы отпустили мои руки, но остались по бокам.

– Повторяю вопрос, – произнесла тетка. – Почему ты плеснул супом в Сельгу?

– Она кричала на меня. Я к такому не привык.

– В твоем мире к муримам относятся иначе?

– Да, госпожа директор.

– Признаешь, что ты из другого мира?

– Да, госпожа директор.

– Как ты очутился на Орхее?

– На меня упал электрический провод с опоры высокого напряжения. Я должен был погибнуть, но очнулся в парке. Оказалось, что он принадлежит главе Дома Сонг.

– Не врешь, – кивнула тетка.

Ага. Протекло у Сайи. Кажется, знаю, от кого. Лейгу уволили в тот же день, но она вряд ли знает о дальнейшем. Учтем.

– Что ты знаешь о моторах?

– Мало, госпожа директор. Я актер.

– В твоем чипе записано: «инженер».

– Я соврал при заполнении анкеты. Актеры Сухья не нужны. А вот инженеров брали. Я хотел получить вид на жительство. Инженер работает на заводе, я снимаюсь в кино.

Тетка удовлетворенно кивает. Я признался в нехорошем поступке. Этому всегда верят. Скажи: «А я вор!», и все закивают головами: как же, знали. Скажи: «Я честнейший человек!», и никто не поверит.

– О чем ты рассказал Дому?

– О паровозе.

– Что?!

– Я нарисую, если мне дадут бумагу и карандаш.

Тетка посмотрела на Мург. Та вышла из кабинета и вернулась с пачкой листов и карандашом. Положила их на стол. Я встал и подошел ближе. Тюремщицы двинулись следом, но за руки не хватали. Я взял карандаш и стал рисовать. Цистерна с водой, труба и кабина. Тендер и колеса.

В школе нас водили в железнодорожный музей. Показали паровоз. Я запомнил объяснения гида.

– Вот, госпожа директор! – я придвинул рисунок тетке. – В эту емкость наливается вода. Под ней топка, где горит уголь. Вода превращается в пар, он толкает цилиндры. Они передают энергию на шатуны, а те вращают колеса. Паровоз едет и тащит вагоны.

– У вас нет электровозов?

– Есть, но мало. Для них нужно тянуть линию. Это дорого. Паровоз обходится дешевле. Ему нужны вода и уголь.

– Как быстро едет паровоз?

– Пассажирский – до восьмидесяти мергов в час. Грузовой – медленнее. Но если поставить два паровоза, поедет быстрее.

Спасибо тебе, гид! Экскурсию для нас проводил пожилой железнодорожник. О паровозах он говорил с любовью. В конце сказал, что работал машинистом.

– Странно, что Дом Сонг это заинтересовало. Электровоз лучше.

– Как сказать, госпожа директор. Электровозу нужен ток. Достаточно нарушить электроснабжение, как движение встанет. Паровоз будет ехать.

– А ты не глуп, мурим! – хмыкнула тетка. – Ваши автомобили ездят на пару?

– Да, госпожа директор! Но их не топят углем. Сжигают в топках продукты переработки нефти.

Тетка обменялась с Мург взглядами. Так, у Кая тоже течет. Но где-то в отдалении. Иначе б мулька про паровозы не прокатила.

– Ты мне их нарисуешь?

– Да, госпожа.

– И напишешь, что знаешь.

– Да, госпожа.

– Договорились! – тетка хлопнула ладонью по столу. – А теперь – правду? Почему ты отказался от предложения Рут?

– Я боялся.

– Кого?

– Сухья. Мне сказали, что убьют, если я останусь в Куруме. Пришлют специальных людей.

– Мы тебя защитим. Ты на военной базе. Постороннему сюда не проникнуть. Забор, проволока с током… Здесь бронеходы и рельсотроны.

– Я буду жить здесь всегда?

– До войны – точно… – она осеклась. – Поговорим об этом потом. Мы еще встретимся. А сейчас удовлетвори мое любопытство. Как называется ваш мир?

– Земля.

– Страна?

– Беларусь.

– Скажи что-нибудь на вашем языке!

– Задушил бы тебя, гнида!

– Что это означает?

– Вы умеете убеждать, госпожа!

– О, да! «Гнида» – это госпожа?

– Именно.

– Можешь обращаться ко мне так.

– Хорошо, гнида.

– Почему у вас иное отношение к мужчинам?

– Нас мало. На три девочки рождается один мальчик. Мужчин берегут.

– Чем они занимаются?

– Литература, искусство. Актеры, писатели, музыканты, певцы. Наши лучшие повара и модельеры – мужчины. (Кстати, не соврал.) Писатели, сценаристы, режиссеры – тоже.

– Хватит! Поняла. Напиши об этом подробно.

– Нужен клач с клавиатурой. Рукой пишу медленно.

– Тебе его принесут.

– Я хотел бы гулять.

– Нежелательно, чтоб тебя видели посторонние. И с таким лицом.

Она фыркнула.

– Я могу надеть маску.

– Шлем, – сказала Мург. – Бронеходный шлем с непрозрачным забралом. Форма на нем военная. Примут за своего.

– Хорошо! – согласилась тетка. – Но ты будешь вести себя хорошо.

Палец ткнул мне в грудь.

– Да, гнида!

– Увести!..

– Думаешь, он не врал, Мург?

– Похоже на то, госпожа. Когда хвалил мужчин, просто сиял. Опять же рисунок. Трудно изобразить, чего не видел.

– Глупый мурим, но полезный. Присмотри за ним. Гулять выводить вечером. Контакты с посторонними пресекать. Руководство базы о нем знает, но бронеходчицам это ни к чему.

– Сделаю, госпожа!

– На сегодня все. Поеду домой. Устала…

– Позвольте выразить свое восхищение. Вы отлично провели разговор. Сломали его сразу.

– Опыт, девочка, опыт. Да и он, признаться, не крепкий орешек. Обыкновенный мурим, капризный и трусливый. Они везде одинаковы – что у нас, что в другом мире…

Пишу… Утром мне приносят клач с клавиатурой, вечером забирают. Мург отсылает текст с рисунками гниде. Та шлет вопросы. Я отвечаю и продолжаю сочинять.

Никогда я столько не врал. Спасибо, авторы фэнтези! Вам, создатели фильмов. Чтоб я делал без вас?

Государственный строй в моем мире? Диктатура. Во главе – женщина. Зовут Айседора Дункан. Красивое имя. В фильме «Собачье сердце» ее вспоминали. Важная шишка.

Страной правят женщины. Местным будет приятно. Мужики занимаются фигней, в смысле искусством. Многие не работают. Их кормят жены. Эх, мечты, мечты… У нас гаремы. У меня лично пять жен. Нет, много. Урежем осетра – три. Хотя пять лучше.

Воют тоже женщины. А что, они могут – сковородкой по голове… Пишем: файерболами. Здесь бросают молнии, у нас будут огненные шары. Величиной с голову… Нет, много. Не поверят. С кулак хватит. Значит, вышли наши любимые в поле. Встали друг против друга, и понеслось. Летят перелетные птицы в осенней дали голубой… Не птицы, конечно, а файерболы. Метров, эдак, на сто. У кого дальше, у кого ближе. От гадючести зависит. Пишем: от Силы. Значит, пошвырялись они файерболами, потом уцелевших дорезали. А мы аплодируем на трибуне. Про трибуны, конечно, не надо.