Владислав Савин - Рубежи свободы [litres]

– Валя, ну сделай хоть это ты сам. Чтоб перед Пономаренко отчитаться. А я хоть день семье покажу Севастополь.

Будто мне не хочется по Приморскому бульвару под ручку с Марией пройтись!

– Назовите себя.

– Джин Добрушефф, капитан Армии США, личный номер…

– Ваша воинская часть?

– Четвертый отдельный батальон войсковой разведки. Дислоцирован – Форт-Брэгг, штат Вирджиния.

– Как и с какой целью вы проникли на территорию СССР?

– Я и трое моих спутников были включены в команду турецкого судна «Бахри Ахмед», пришедшего в Одессу двадцатого июня. Сойдя на берег как «турецкие моряки», мы должны были, оторвавшись от слежки, прийти по указанным адресам – насколько я понял, это явочные квартиры украинского Сопротивления. Где нам выдали ваши паспорта и билеты на «Нахимов». Две двухместные каюты третьего класса.

– Чем вы были вооружены?

– Два пистолета-пулемета чешской системы, к которым подходили ваши стандартные пистолетные патроны 7.62. И пистолеты ТТ у каждого.

– Цель вашей операции?

– Похищение адмирала Лазарева. При невозможности – ликвидация.

– План операции?

– На переходе Феодосия – Новороссийск нас должно было встретить судно турецких контрабандистов. Когда оно покажется в видимости, мы начинаем. От людей Крыжа не требовалось взять под контроль весь пароход, а только устроить шум со стрельбой.

– И трупами. Вам ведь надо было, чтобы адмирала не хватились, а приняли версию «убит, тело выброшено за борт». И вы не могли не видеть, что когда дойдет до крови, бандеровцы станут неуправляемыми взбесившимися псами.

– Мы не должны были иметь никакого отношения к бессмысленному кровопролитию! Наша задачей были исключительно нейтрализация охраны объекта, упаковка его самого и перегрузка на подошедшее судно. Которое в пределах одного-двух часов должно встретиться с подводной лодкой. Которая примет на борт нас и объект.

– Эвакуация остальных исполнителей не предусматривалась?

– Нет. Кроме самого Крыжа. Так как было опасение, что его бандиты не так отреагируют, когда мы отплывем на фелюке. После же предполагалось, что фелюка будет расстреляна с подводной лодки вместе со всеми лишними свидетелями. Впрочем, Крыж ни при каких обстоятельствах не должен был попасть к вам живым. Так как он был единственный, кто знал о нас.

– А Ира Стырта?

– Насколько я понимаю, она в состав банды не входила. Тем более что лейтенант Маклинн ее завербовал. Внушив ей, что ее обязанность – это ликвидация Крыжа при угрозе его попадания в плен. А дальше ей было обещано ничего не бояться, считая себя гражданкой Соединенных Штатов.

– Не опасаясь, что она расскажет о вашей роли?

– Она является крайне неуравновешенной психически особой. К тому же употребляющей наркотики. И, в отличие от Крыжа, не знающей ничего конкретно. Ее показания легко опровергнуть.

– Собирались ли вы реально приступить к выполнению своей миссии?

– Нет. Планирование велось исходя из того, что охрана объекта не более десяти человек, к тому же несущих службу посменно. Для нас четверых, при нападении внезапно, было реально их всех нейтрализовать. Однако же было замечено, что охрана намного более многочисленна. Иногда мне казалось, что в нее входит добрая половина пассажиров этого парохода! А два эсминца рядом (была надежда, что к желаемому месту они сопровождать судно уже не будут) исключали эвакуацию.

– Но оставалась реальной ликвидация?

– Мы вполне разумные люди. А не камикадзе.

– И что вы собирались делать?

– Ничего не предпринимать. Но банда Крыжа доставляла проблемы. Когда я сказал ему – он пригрозил, что начнет самостоятельно. «Ну а вы – вызывайте свою подлодку, да хоть весь ваш флот, чтобы вытащить нас всех отсюда, если сами хотите жить».

– И какие были ваши планы?

– После Севастополя Крыж бы выпал за борт. Его люди сидели бы тихо, не получив приказа и не зная план. И никто бы ничего не узнал. Если бы не этот кретин Маклинн…

– А какова роль Кука?

– А это кто? Тот официант? Так он разве не был всего лишь одним из агентов Крыжа?

– Так это не вы послали Маклинна спасать Ирину Стырту?

– Я похож на идиота? Этот болван сам вообразил себя рыцарем в сверкающих доспехах. Нарушив мой прямой приказ!

– И вы не встревожились?

– А что мы могли сделать? На судне творилось черт знает что! Я лично думал, что Крыж окончательно вышел из-под контроля и начал действовать немедленно. Например, просчитав, что мы собирались сделать лично с ним. Следует также учесть, что его «птенцы» нас не знали и вполне могли пристрелить. Так что мы ждали в каютах, пока обстановка прояснится.

– Кто отдавал вам приказы?

– Марк Коул, заместитель директора ЦРУ. Мы были знакомы с ним еще по Гавру, сорок четвертый год. Ему же мы должны были передать объект при успехе операции.

– Итак, Кравчук Леонид Макарович, 1934 года рождения, в деревне Великий Житин, на тот момент Волынское воеводство буржуазной Польши. Отец – военнослужащий Войска Польского (кавалерия), мать из крестьян.

– Пан следователь, прошу учесть, что мой батя, после будучи мобилизованным в вашу армию, погиб в сорок третьем, освобождая Киев.

– Если так, то ему было бы стыдно за такого сына. Что можете сказать о своем членстве в «отважных юношах» УПА?

– Бес попутал, пан следователь! Казалось, что за ними сила и власть. И опять же, подняться, из деревни выйти в люди.

– И чего тебе не хватало, сволочь? Записки и продукты в лес таскать – ладно, этим у вас все малолетки занимались. Но вот чтобы в «отважные» попасть, надо было очень постараться, себя показать. Выслуживаться не за страх, а за совесть, чтоб заметили. И за что же тебе такая честь?

– Пан следователь, да не знаю я! Наш пан «станичный» меня выбрал, а отчего, не знаю. Приглянулся я ему чем-то!

– Ты что, дивчина, чтоб от твоей морды серьезные люди млели? Или ваш станичный мужеложцем был? И тебя в этом качестве, заднепроходном, и мобилизовали? Так в протоколе и запишем. Вот будет тебе смех, когда в лагерь попадешь.

– Пан следователь, клянусь, поначалу не было ничего такого! Я лишь высматривал, запоминал и передавал. Малым совсем был, меня ваши солдаты всюду пропускали, особенно если слезу размазать, «мамка в деревне ждет».

– Поначалу? А после – нельзя было в «отважных», кровью не повязанным. Запишем – правдивых показаний давать не желает, то есть оснований для смягчения приговора нет. То есть даже если не высшая тебе будет, а четвертной, поедешь в штрафной лагерь за Магадан. Если повезет дожить до конца срока, выйдешь полной развалиной, все лучшие годы жизни долбя кайлом вечную мерзлоту. Даже жаль тебя, дурачок, сотрудничал бы, так место выйдет куда южнее, например Караганда, и срок поменьше.