Владислав Савин - Рубежи свободы [litres]

А дальше – мужчинам это понять сложно, они ведь не рожают? А мне приходилось трижды – и хотя говорят, что у меня все проходило относительно легко, я на себе испытала, как это. И (на правах лучшей подруги) наслушалась рассказов Лючии, как мучилась она, такая маленькая и дважды родив двойню: «Я боялась, что умру, и молилась Деве Марии». Есть такая практика снижения боли – сосредоточить взгляд на чем-то и мысленно уйти туда, в точку на потолке, оконный переплет. Или произносить какую-то фразу, как заклинание, также предельно собрав внимание на этом.

А после я узнала, что такая психотехника описана у йогов. Или в методиках спецслужб. А у японцев это называется «дзен» – полная отключка от реальности. Чему только не учат в Академии, на нашем факультете! Пока же – услышав завывание этой малолетней сволочи, я узнала нечто похожее, и решила попробовать. Как разрушить самогипноз – в данном случае зацепиться словами. Не посторонними «заклинанию» (надо же зацепиться), но ломающими его смысл, а лучше – с издевкой и унижением. Слава героям – героям сала!

Получилось – вошла в контакт. А дальше – еще одна психологическая наработка. Если эта тварь из «отважных девочек», то у нее были наставницы, вбивавшие в ее мозги безоговорочное подчинение. Бывшие когда-то такими, как она, прошедшие ее путь – но старше, опытнее и сильнее, спорить и сопротивляться им бесполезно. А так как нравы в тех краях патриархальные, то женский типаж, который я сыграла – жесткий, совершенно не похожий на местных крестьянок, или совработниц с Востока – опознавался сучкой как одна из наставниц. А возможно, и в самом деле бывшая наставница, отчего нет? Если уж сам генерал Кук сейчас кается и упрашивает дозволить ему всего лишь дожить свой век не под топором.

Люся, ты не восхищайся, а запоминай. Чему нас учили? А Валя вот отстал, не набегался, не настрелялся. Ничего – все у нас еще впереди. Как у меня с моим Адмиралом – будем жить вместе долго и счастливо, и умрем в один день.

И обязательно еще вместе на белом теплоходе поплывем – следующим летом.

Я этого типа сразу заметил. Когда мы малолетнюю сучку закончили допрашивать и выводили из «допросной» в место, выделенное для заключения. Он в коридоре, будто бы мимо шел. С таким деловым видом, что можно подумать, кто-то из наших. Вот только лицо его мне было незнакомо – а я, когда нашу сводную команду собирали, вроде бы всех видел и специально старался запомнить. Хотя четыре сотни, уверенности не было, мог кого-то и пропустить.

И тут Мазур с Акулой сучку выводят. И у этого рука чуть заметно дернулась к карману. Только я у него за спиной всего в паре шагов. И вижу лишь его затылок – а вот лицо сучки хорошо рассмотрел, промелькнуло там, на долю секунды – узнала? А я, вот сам не знаю отчего, громко говорю по-английски:

– Эй, Джонни, куда? Стоять!

И тут этот тип резко оборачивается, выхватывая пистолет! Оборачивается через правое плечо – ну а я ныряю влево, оставаясь у него за спиной, беру его руку на прием, выстрел вверх, в потолок, и удушение, гриф горла, моя левая вокруг его шеи, локоть на горле, захват за мой же локоть правой, своей правой выкручиваю ему кисть с пистолетом. Мазур уже возле меня, не мудрствуя, коротко бьет типа в печень и под ребра, затем помогает мне его окончательно скрутить. Пока Акула контролирует сучку, а Гвоздь, выхватив ТТ, страхует окружение.

На выстрел прибегают еще наши – Кот впереди. И Репея вижу, а за ним Мария. Я ж велел тебе при раненых, или вообще в каюте! Ладно, с тобой после разберемся. А первым делом выясним, что за непонятный тип – на последнего непойманного из тех, кто с атаманом был, не похож. Тут что, две команды работают?

Так что без церемоний вместе с Мазуром тащим объект туда, где только что сучку допрашивали. О, даже банку с крысюком не выкинули еще!

– Так я подумал, а вдруг еще кого-то придется, – отвечает Мазур. – В иллюминатор тварь швырнуть всегда успеем.

Ладно, приступаем к допросу. Кто таков, и что на нас накинулся?

И ведь был у него шанс! Если бы я у него за спиной не был, а три цели перед ним в одном секторе, то для хорошего стрелка положить всех за две секунды, свою сучку не задев, вполне реально. Ну а дальше – играть в кошки-мышки по кораблю, причем мы не знали бы, кого ловить! Но я у него позади и близко, а это совсем другая диспозиция, легко не отыграешь. Можно было бы попытаться – вырубающий удар по тому, кто сзади, а еще лучше его телом прикрыться и стрелять. Вот только сочетать рукопашку со стрельбой в этом времени не учат. И тренировка нужна запредельная, если противники тоже спецура – даже я не уверен на все сто, что справился бы.

– Вы имеете право на молчание, но каждое сказанное вами слово… – ну, в общем, та лабуда, что в штатовских фильмах – и отчего-то я по-английски же это сказал. Наверное, по интуиции, поймав волну. Что дальше?

Будет играть «я советский гражданин, а вы не по-нашему, я принял вас за шпионов, ну а оружие мне по закону разрешено»? Так с тобой по-всякому до упора разберутся, всю биографию, а также родных и друзей, просветив микроскопом. На первый взгляд, у тебя документы в порядке. Так мы не по паспорту, а по морде тебя колоть будем!

А он вдруг выдал:

– Я – военнослужащий Армии США. Могу назвать лишь свое имя, звание, личный номер. И требую, чтобы со мной обращались как с военнопленным.

Тут я на миг хренею – что за детский сад? На серьезнейшее дело, в мирное время и на чужой территории, таких вот посылать? Кто расколется и подставит родную державу даже до начала настоящего допроса?! Это ведь не дикая Африка и не Китай, где я сам геройствовал недавно, а исконно наша территория, где поимка на горячем чужих военнослужащих – это вплоть до «казус белли», объявления войны! И если уже решились на такое, то должны были подобрать кадры, которые даже приставленные к стенке орали бы «хероям слава» или что-то вроде того. А не это недоразумение. Молод еще, на вид тридцати нет. Хотя сам таким был, в сорок втором, когда сюда провалились.

Усмехаюсь, зло и кровожадно. Затем, вместе с Мазуром, привязываем этого к койке – сопротивлялся, пришлось еще немного побить. И привязываю ему банку с крысюком, предварительно разъяснив, что будет. Смеюсь в ответ на его вопли: «Варвары, звери!» Да, варвары мы, что поделать – а ты сдохнешь, если не заговоришь сейчас.

И может, все-таки связаться с эсминцами, чтоб высадили еще и вооруженных матросов нам на борт? Американская спецгруппа – это куда опаснее бандер! Хотя армия, не флот? И вряд ли их может тут быть много. Внедрить в число пассажиров своих боевиков в товарном количестве – в девяностые, да и в двухтысячные такое было бы возможно, но не сейчас! Сталинское же время – хотя и отличается от нашей истории, частный сектор цветет, со всеми вытекающим последствиями, и «кооператоры» из соцстран, особенно ГДР и Италии, у нас в Союзе гости обычные – но и те, кто надо, бдят, а там профи, не чета позднесоветским! В жизни иной у друга моего отца был дед, еще бериевский волкодав, там его из органов в пятьдесят третьем выгнали с треском, в шестьдесят каком-то пригласили было обратно, он через год уволился, «я в детском саду работать не могу» [26] История реальная. . Так что американцев здесь не может быть много, даже десяток – это вряд ли. Но все же: