Владислав Савин - Рубежи свободы [litres]

Тварь из-за двери орет – требует американского консула. Ага, счас побежали – найдем тебе консула в море. И чем он тебе поможет – неприкосновенным объявит и с собой уведет? Если только там не просто бандеровец, а кадровый американский шпион, и он надеется своему посольскому какую-то информацию передать, в условном виде, кодовым словом или чем-то еще? Вот только отчего бы не пообещать?

– Эй, там! Ладно, будет тебе консул, как в порт придем. Но хотя бы дочку из заложников выпустишь сейчас. Иначе – никакого разговора. И сдохнешь очень погано.

Мазур прилаживает заряды на дверь. Штатный инвентарь абордажной команды для вскрытия люков – на магнитах прилепляется, чеку выдернуть, и всего на три-четыре шага отойти, несильно совсем рванет, но любые запоры и петли выносит с гарантией. Секунды последние, сейчас начнем. Страха нет совершенно, лишь азарт и мандраж, как у охотника перед медвежьей берлогой – когда ты уже сотню зверей убил и хорошо знаешь, что против пули клыки и когти слабы.

И тут в каюте выстрел (на слух, пистолет, девятимиллиметровый). Истошный женский крик, тут же вторым выстрелом оборванный. Бандеры заложников убивают – ну суки, теперь шансов на жизнь у вас не осталось совсем (хотя и раньше были околонулевые).

– Мазур, твою мать, ну что у тебя?!

– Готово! Отсчет!

Диспозиция привычная. Мазур (номер два) с той стороны двери, где петли, обеспечивает вскрытие. Я (номер один) вжимаюсь в стенку по другую сторону в паре шагов, за мной номера три, четыре и пять (Кот, Репей, Шолом) – тренировками проверено, этого хватит, чтоб в помещении положить даже десяток, большая толпа будет просто мешать, так что остальные внутрь не идут, а коридор держат и двери соседних кают. Вспышка, взрыв, дверь падает – и для подстраховки внутрь летит еще и светошумовая граната, послабее тех, что в 2012 году были, но тем, кто изнутри держит на прицеле дверь, временная слепота гарантирована. Даже у меня, за углом, зайчики в глазах мелькают, но терпимо – а трое за мной по команде и вовсе зажмуриваются заранее, на меня надеясь, если кто-то из бандер на прорыв в эту секунду пойдет. И только свет погас, в ушах звон еще не утих – вперед, пошел! Пока те не опомнились еще, им ведь куда больше досталось!

Два тела на полу – мужчина в годах и женщина средних лет. Под ними кровь растекается – живы или нет, после разбираться будем. У открытого иллюминатора двое – мужик в штатском, под приметы подходит (рост 170, плотного телосложения), в руке парабеллум – однозначно бандит! И девчонка лет шестнадцати – ну да, если пассажирами каюты значатся трое, супруги Лобановы и дочка-подросток. И он, и она ослепли – руками водят перед собой. Я к ним в подкате, присев, чтоб слепая пуля наудачу, над головой пролетела. Второй класс не люкс, тут тесно, да и не к чему разводить голливуд, так что «по-богомоловски» стреляю бандиту в плечо. Он воет, роняя пистолет на пол.

И тут у девчонки в руке откуда-то появляется браунинг. Игрушка, похожая на ту, что Аня под юбкой носит – в ладони умещается, калибр 6.35, модель 3, 1906 года (или что-то подобное, их много кто делал). И она стреляет в упор, в бок раненому бандиту. Черт, он же нам живым был нужен, и что ж ты раньше не?…

– Дай сюда, дура!

Я протягиваю руку. И тут второй выстрел, мне в грудь, меня отбрасывает на стенку. Третья пуля бьет в переборку над моей головой, четвертая пролетает мимо успевшего отпрянуть в сторону Кота. И тут я вижу (каюта Г-образной формы была, от двери сразу не разглядеть) еще одно тело на полу – девчонка! М-мать, значит, эта, с браунингом…

Можно было ее пулей снять – но стояла уж больно удачно! По мне выстрелила и сочла, цель поражена, – смертельная ошибка, особенно когда стреляешь вслепую! Еще плохо видя, стоит ко мне боком, в паре шагов, браунинг перед собой – ну, получи! И я, без всяких голливудских «кья», просто блокирую ее вооруженную руку своей левой, а рукояткой пистолета бью по башке. Аккуратно, чтоб не убить, а лишь вырубить – ты еще для допроса нужна!

Вот теперь можно и собой заняться. Броник выдержал – синяк после будет знатный, но вроде даже ребра все целы, все ж не рассчитана малокалиберная игрушка на серьезный огневой контакт. Юрке Смоленцеву в поезде Гитлера из такой же штучки в магазин к автомату попало, что в разгрузке был на груди, и ничего в итоге, только ушиб. Сучку уже подхватили и уволокли, главарь живой еще, но тяжелый, не было у него бронежилета, в отличие от меня, и огнестрел в печень – это только врагу и пожелаешь. А с пассажирами хреново все!

– Валечка! Да пропустите же меня, я врач!

Маша прибежала, в том же нарядном платье и с брезентовой санитарной сумкой на плече. Нет, на шею мне бросаться не надо – а раз ты медработник, быстро на ту девочку глянь, искусственное дыхание, может, не поздно еще? Ее удавкой душили, а бывало, что даже с виселицы обрывались и живыми оставались. Умница, все поняла, в обморок не упала при виде тел, над дочкой нагнулась.

– Кот, помоги товарищу медсестре, если она попросит поднять, перенести, ассистировать!

Репей уже занят, как штатный санинструктор – из пассажиров, инженер «двухсотый», а вот жена его еще жива.

– За старшего тут – распорядись, чтоб в санчасть. А я пошел эту колоть!

Да, не «Альфа» мы! По военной мерке, полная победа: враг уничтожен при отсутствии своих потерь. А по антитеррористической – полный провал: заложников не спасли, главаря живым тоже не удалось, все же помер, гадина! Так что я сейчас злой как черт. Будем разбираться, кто такая и почему неучтенная. Если ни Кук, ни прочие зверьки про тебя не знали – а того, что из воды выловили, нам с эсминца не передали еще. И успели уже показания снять с пассажиров соседних кают – как раз перед тем малолетка в двери стучалась и жалобно просила: «Откройте, помогите», когда по трансляции уже объявили всем запереться и посторонних не пускать. Те и не открыли, а эти пожалели, и поплатились. За обманутое доверие и желание помочь – ничего, мразь бандеровская, сейчас ты у меня за это по-особому получишь! Тем более что девочку, похоже, душила ты – успел услышать от Марии, что живая дочка, а главарь – убивец опытный, такого бы не допустил.

Вхожу наконец в допросную (ту самую каюту, где Кука кололи) – ребята не начинают, меня ждали. Сучка смотрит нагло – надеется, что ей права обеспечат, три раз гы! Даже по закону здесь полная ответственность за тяжкие преступления с двенадцати лет, ну а «на территории, находящейся на особом положении» (а я уверен, «Нахимов» задним числом таковой и объявят) так вообще с точки зрения правозащитника полнейший кошмар – полковника Буданова здесь бы героем объявили. Это не значит, что творится беспредел, поскольку закон в обе стороны направлен, и военная прокуратура бдит. Ключевое тут – очевидность вины задержанного. То есть невиноватого гражданского прессовать нельзя, за это трибунал – но у бандита, пойманного с поличным, абсолютно никаких прав нет и быть не может по определению.