Эдгар Крейс - Посол Петра Великого [litres]

– От этой раны он умер? – полюбопытствовал царь.

– Нет, государь, его закололи, – ответил опер и перевернул убитого. – Вот от этого ранения солдат скончался.

– Зачем его убили? – спросил Пётр Алексеевич.

– Чтобы не нашли истинных зачинщиков, мой государь.

– Тогда найди мне их всех и особо – ихнего главаря, а этого… – царь брезгливо указал на убитого солдата, – четвертовать! Его голову насадить на кол и выставить на всеобщее обозрение подле стены Кремля, дабы замышляющие против меня подлость знали, что моя месть настигнет каждого из них, как бы хорошо они ни прятались. Я уничтожу всех, кто мне будет мешать в обустройстве государства нашего. Ибо каждая помеха лишь отдаляет день величия и приближает погибель его! По-другому с этими людьми никак нельзя! Дай им волю – они всё загубят, до чего только смогут дотянуться! Ты всё понял, Николай?

– Я найду тебе главаря зачинщиков! – ответил сыскарь и в знак уважения склонил голову перед государем.

– Хорошо, а теперь все едем в Москву! Хватит балагурить! Попили, порезвились и достаточно! Нас всех впереди ждут неотложные дела! Делу время, а потехе – час!

Обратно уже вся честная компания ехала на санях, но они были теперь запряжены, как и положено, лошадьми. На этот раз царь ехал в окружении своей ближайшей свиты, а Николай – со своими друзьями и Марфой отдельно от них. Друзья ехали последними в царском поезде, и, когда проезжали мимо церкви, Николай решил остановиться, чтобы поставить за упокой замученных пытками воров поминальные свечи. Сыскарь считал, что с ними всё-таки несправедливо поступили и часть вины, в том что вовремя не смог прояснить ситуацию царю, лежит на нём.

Место было знакомое. Ещё вчера на льду реки, которая хорошо видна со ступеней церкви, бились на кулачках мужики. Сейчас на реке народу не было. Праздники закончились. Только изредка мимо церкви проезжали сани да проходили люди. Они приостанавливались, трижды осеняли себя крестным знаменем и двигались дальше. Николай первым поднялся по ступеням церкви и открыл дверь, пропуская вперёд себя Марфу и друзей. Затем снял шапку перекрестился на висящую над входом икону вошёл в храм. У Николая за время пребывания в прошлом уже выработалась привычка креститься. Хотя он был и не очень-то верующим человеком, скорее, даже атеистом, живя в окружении искренно верующих людей, невольно сам проникаешься их образом жизни и привычками.

В помещении было сумрачно, душновато и пахло ладаном. Прикупили у служки несколько восковых свечей, бросили в чашу пару серебряных монет на пожертвование. Марфа пошла ставить свечку Пресвятой Богородице. Алексей Никифорович и Андрей Яковлевич – Николаю Чудотворцу, а тёзка святого Николая направился в угол, где не было медного постамента для свечей. На неказистом деревянном столе стояла большая прямоугольная коробка с углублениями для свечей. Над ней возвышался крест с распятым на нём Иисусом Христом. Свечей в коробке было очень много. Видно, много покинувших сей мир родственников и знакомых у прихожан этой церкви.

Николай ещё раз перекрестился и зажёг две купленные им свечи от уже горящих. Поставил их в углубление, проверил, чтобы надёжно держались, и снова перекрестился. Он хотел уже идти прочь, как увидел стоящего в противоположном углу алтарника, который внимательно наблюдал за происходящим в зале. Николай пригляделся к нему и понял, почему его сознание автоматически зафиксировалось именно на нём. Внешность! У алтарника были рыжая борода и конопатое лицо. Николай неспешно подошёл к служке и с виноватым видом спросил:

– Мне бы покаяться, святой отец.

Алтарник стоял на возвышении и снисходительно сверху вниз посмотрел на просящего.

– Святой отец сейчас занят, приходи позже, – важно ответил рыжебородый и отвернулся.

Николай незаметно сунул ему в руку монету. Молодой алтарник встрепенулся, оглянулся по сторонам – не заметил ли кто. Но увидев, что прихожане усердно молятся перед иконами, успокоился.

– Жди здесь! – приказал служитель Господа и не торопясь удалился.

Ждать пришлось не очень долго. Вышел седовласый старец и грозно посмотрел на прихожанина. Алтарник что-то шепнул ему на ухо. Тот слегка кивнул головой, и младший служка удалился прочь.

– Ты, что ли, покаяться в грехах своих имеешь желание, раб божий? – раскатистым басом спросил протоиерей.

– Я, святой отец, – смиренно ответил Николай и склонился в поклоне.

– Услаждал ли ты в последние дни чрево своё языческой пищей?

– Каюсь, святой отец, услаждал! – повинно опустил голову сыскарь.

– Плохо, поститься надобно перед отпущением грехов!

– Но на мне грех крови, святой отец! Ко мне каждую ночь приходит убиенный и просит меня покаяться.

– Сам участвовал в убийстве али со стороны его видел? – продолжал любопытствовать протоиерей.

– Не сам я! Другой это был, но я не помог убиенному, хотя мог это сделать. Испугался я за жизнь свою, святой отец, и убежал, – немного покривил душой Николай.

– Пойдём со мной, раб божий! Расскажешь мне всё в подробностях!

Николай последовал за полным человеком в темной рясе. Зашли в небольшое помещение, которое было обвешано иконами. Протоиерей повернулся к просящему и приказал встать на колени.

– Говори!

– Я видел, как накануне на Яузе реке был убит солдат, и убил его церковный служка или человек, вырядившийся в церковные одежды! Он кричал этому солдату, что это наказание ему за то, что тот не смог выполнить его приказ и погубить царя нашего. Мне стало страшно, святой отец! Я поспешно убежал! Что мне теперь делать? Посоветуй, отче!

– Ты правильно сделал, раб божий, что пришёл ко мне. Я отпускаю твоё прегрешение, ибо сделал ты сей грех не со злого умысла, а по слабости души своей! Укрепляй себя и волю свою усердными молитвами да ежедневно кайся, ибо нельзя жить во грехе! Бог видит все наши проступки, и на Великом суде будет каждому всё предъявлено, и не попросивший прощения – не будет прощён во веки веков! Ты вовремя покаялся, раб божий, и я буду молиться за освобождение души твоей от греха тяжкого! Я накладываю на тебя обет молчания, и ты не можешь больше кому-либо исповедоваться! Ты меня хорошо понял, раб божий?

– Понял, святой отец! Как не понять! Скажи такое кому ещё, и меня самого на дыбу отправят, но я же покаялся, отче! Неужто меня теперь казнят?

– Усерднее молись за душу свою, раб божий! Славь Господа нашего, и тебе воздастся! – пробасил протоиерей. – Сейчас время неспокойное, поэтому веди себя разумно и во всём слушай меня!

– Хорошо, святой отец, я послушаюсь твоего совета! – с трепетом в голосе чуть громче произнёс Николай, перекрестился и поклонился до самого пола.

– Потише! – прошипел священник. – Покаяние только я должен слышать! Ты, случаем, не разглядел лик убийцы солдата?