Валентин Сарафанов - Талисман для героя

Он пытается забраться в машину, но ему мешает длинный гранатомет. Он снимает это грозное оружие с плеча и передает Кожуре.

– Держи, боец!

С этими словами он скрывается внутри машины. За ним следует командир экипажа и второй пилот. Машина взревела двигателем, выпустила густое облако выхлопного газа в нашу сторону, рванула с места и вскоре скрылась из виду.

– Смылись, – процедил Роман. – А нам тут сидеть в этой дыре.

– А мы хорошо посидим, – ухмыльнулся Кожура, положил гранатомет на землю и подобрал бутылку водки. – Сообразим на троих?

Я и Роман выражаем молчаливое согласие.

Устроились мы, рассевшись прямо тут же на траве неподалеку от самолета, и достали из вещмешков закуску. Вместо стаканов под водку Кожура приспособил половинки матрешек.

– А может, американца позовем? – предложил я.

– Еще чего! – возразил Кожура. – Обойдется. Водки мало. Давайте за нас. Чтобы все у нас было о кей!

Выпили, закусили сухим пайком. Налили по новой и снова закусили на этот раз плотно и продолжительно.

– Хорошо сидим, – довольно произнес Роман и погладил себя по брюху.

– Да, неплохо, – согласился Кожура. – Но Валера сегодня молчаливый какой-то? Ты чего, Валера? Скажи, что-нибудь. Давай, тост. За что выпьем в третий раз?

– Третий тост за любовь, – ухмыльнулся Роман и выдавил из бутылки остатки водки по матрешкам. – Давай, Валера. Скажи нам, что-нибудь обнадеживающее про любовь.

– Любви не существует. Есть только гармония. Она правит миром, – убежденно сказал я.

– Любовь это и есть гармония, – поправил меня Кожура. – Воистину. И я верю в это.

– А я вообще ни во что и никому не верю! – заявил Роман.

– Как это? – выпучил на него глаза Кожура. – Как это можно ни во что не верить? Ты всегда такой был, или стал таким с тех пор, как в ту дыру свалился? Кстати, может, все же расскажешь, что ты там видел? Какой он там был этот викинг?

– Ничего не видел. Там темно было, – ответил Роман, и взгляд его превратился в лед.

– Как это ничего? Ты же там долго сидел. И молчал. Чего молчал-то?

– А что мне орать, что ли?

– Врешь! Ты там что-то видел. Что?

– Темноту.

– Какую еще темноту?

– Отстань.

– Я-то отстану. Но как же ты живешь без веры?

– Я предпочитаю знать, а не верить, – убежденно заявил Роман.

– А если не знаешь, тогда что? – продолжал допытываться Кожура.

– Тогда я предполагаю. То есть считаю это в какой-то степени возможным.

– И ты не веришь ни одному из людей?

– Не верю.

– И мне не веришь и Валерке?

– Я надеюсь на вас.

– Круто, однако! Вместо веры он надеется. Хотя…, – Кожура грустно вздохнул. – Может ты и прав по-своему. А я вот верю. Воистину. И в сумасшедшем доме я не притворялся. Там моя душа свободу обрела и слово вещее возымела. В сумасшедшем доме можно истинным быть, а здесь надобно, как все строем ходить и делать, как все. А я верю, что создатель всего есть и он внутри нас. Но мы не слышим его. А он любит нас, и я хочу выпить за эту любовь.

С этими словами он опрокинул водку в себя. Роман молча кивнул, и тоже выпил. Я присоединился к ним, затем откинулся на спину и погрузил взор в высокое небо. Там плыли безразличные к людской суете белые облака. Плыли, не зная границ между странами. Где-то они превратятся в темные тучи и прольются на землю…

АМЕРИКАНКА

Солдат спит – служба идет. Заснул я, как в черную яму провалился. Проснулся от толчка в плечо.

– Вертолет! – слышу возглас Романа.

Вскакиваю. На уши наваливается глухой пульсирующий звук. А вот и сам источник звука – штурмовой американский вертолет «Удав». Пролетел низко так над нами. Провожаем его настороженными взглядами.

Вертолет меж тем разворачивается и держит курс мордой прямо на нас. Мне это не нравится.

Вспышка по правому борту.

– Воздух! – успеваю крикнуть и бросаюсь ничком на землю. Взрывная волна катится по спине.

– Хана! – слышу сквозь грохот пронзительный вопль Кожуры.

Снова взрыв, и я врастаю в землю. Еще взрыв и еще.

Горячий ветер, пыль и песок на зубах.

Внутри закипает злоба.

Переворачиваюсь на спину, передергиваю затвор автомата. Вертолет проносится надо мною. Отчаянно выпускаю ему вслед длинную очередь. Тому хоть бы что. Пули для него, что горох для стенки, но я продолжаю нажимать на курок, пока не опустошаю весь рожок.

Вертолет уходит. Надолго ли? Вскакиваю, озираюсь, оцениваю обстановку.

Из обломков сарая, как кенгуру выпрыгивает американец. Он стремительно несется зигзагами по полю, падает, вскакивает, бежит на карачках, как собака и пропадает за дымовой завесой.

Самолет цел и невредим. А где Кожура и Роман?

– Эй! Где вы?!

– Тут! – слышу я в ответ.

Они выбираются из кучи металлолома возле сарая. Живы и здоровы. И когда только успели туда сигануть?

Подходят ко мне.

– Это война, – уверенно говорит Кожура.

Отсоединяю пустой автоматный рожок.

– Воевать будем, – недобро усмехается Роман.

Присоединяю к автомату полный рожок. Делаю это нарочито спокойно, а внутри горячей волной продолжает кипеть злоба и бурлящий протест ко всему происходящему.

Для чего я здесь? Чтобы бездарно подохнуть? Подохнуть, как собака? Да, ни за что!

– Валера! Валера! – будто сквозь вату доносится до меня голос Кожуры. – Ты-то что молчишь? Скажи, что-нибудь! Что будем делать? Что?

Передергиваю затвор и загоняю патрон в ствол.

– Что делать будем? – не смолкает Кожура.

Не отвечаю – смотрю вдаль. Там на равнине далеко за взлетной полосой виден шлейф пыли. Его взбивает стремительно несущийся в нашу сторону автомобиль.

Снова рокот вертолета. А вот и он сам выныривает из дымной мглы. Летит за автомобилем на низкой высоте.

– Возвращается, сука, – угрюмо произносит Роман.

– Смываемся! – вопит Кожура.

– Стоять! К бою! – командую я, и подбираю брошенный Кожурой гранатомет.

Рядом с автомобилем взметнулся черный всплеск взрыва, затем еще один. Слышатся пулеметные очереди.

Автомобиль катится зигзагами и останавливается неподалеку от нас. Это армейский внедорожник. Весь правый борт его разворочен. Над капотом дым.

Вертолет заходит на круг, разворачивается и летит в нашу сторону.

Вскидываю гранатомет на плечо. Прицеливаюсь.

Выстрел…

Есть попадание!

Так тебе бля! – вопит Кожура и подпрыгивает.

Вертолет крутится на месте, дымит, а затем боком жестко прикладывается к земле, рассыпая в стороны лопасти винта. Из вертолета, как тараканы выскакивают какие-то люди. Бегут к нам цепью. Их более десятка.

Слышны выстрелы. Пули взбивают рядом с нами фонтанчики пыли.

– Ложись! – скомандовал я. – По цепи врага очередями огонь!

Стреляю спокойно, как на стрельбище по движущимся мишеням.