Валентин Сарафанов - Талисман для героя

– Послушай ты! – рычу зверем. – Немедленно допускай нас к управлению сука! Ты бл… мудак еб……..

Я крыл непрерывным матом, не помня себя.

– Идентификация подтверждена, – послышался голос.

– Что? – выдохнул я. – Повтори, что ты сказал!

– Идентификация подтверждена. Приветствую на своем борту новый экипаж! Готов выполнить любой приказ!

– Своего узнал, – прошептал Роман.

– Ты кто такой, сволочь? – спрашиваю.

– Я бортовой многофункциональный координатор. Управляю самолетом, контролирую пространство и систему защиты, веду автоматический огонь по целям.

– Чего же ты, падла, не стрелял по цели, когда нас тут вертушка накрывала почем зря?! – возмутился я. – Затаился тут, гнида!

– Попрошу не оскорблять! Стрелять не было команды. Да и вас на вшивость проверял.

– Ага, вот так да?! – взревел я.

– Да вы молодцы! Сами справились. Герои.

– Ладно, – успокоился я. – Ближе к делу! Вопрос – взлететь и сесть сможешь?

– Так точно! Все сделаю сам!

– Сам? Нам не надо будет управлять?

– Никак нет.

– А для чего штурвалы?

– На случай выхода меня из строя, что практически невероятно.

– А мы для чего здесь?

– Для принятий решения, подтверждения команд и управления мною. Но в особых случаях я могу не подчиниться вам и принять решение самостоятельно.

– Скажи ему, чтобы двигатели запустил, – прошептал Роман.

– Запускай двигатель!

– Есть запустить двигатель!

Послышался свистящий звук.

– Круто! – выдохнул Роман, восторженно глядя на меня.

– Двигатели запущены. Разогрев две минуты семнадцать секунд, – доложил голос. – На время прогрева прослушайте гимн советской авиации.

В кабину ворвалась песня:

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!

Преодолеть пространство и простор…

Я слушал песню и тупо смотрел перед собой. Там за лобовым стеклом догорали обломки сарая. На земле валялся американский флаг. Вдали громоздились скалистые горы.

Песня резко обрывается.

– Готов к движению, товарищ командир, – докладывает координатор. – Сканирование пространства показывает наличие свободной взлетной полосы. Разрешите движение и взлет.

– Валяй!

Самолет медленно двинулся с места и покатил.

– Топлива на пятьдесят восемь минут полета при оптимальном режиме, – сообщил координатор.

– Взлетай, взлетай, а там разберемся.

– Так, точно. Разберемся.

Самолет вышел на исходную, развернулся и остановился.

– Прогрев двигателей минута двенадцать секунд.

– Да понял я уже, понял.

Двигатели взревели, и вскоре самолет резко рванул с места, как конь на старте.

Отрыв. Крутой взлет. Земля остается внизу. Впереди облака и небо. Резко заложило уши.

Роман сидит, вцепившись в штурвал, и смотрит вперед остекленевшими глазами.

– Отпусти баранку, – говорю я. – По всему без тебя тут обойдутся.

– Не могу, – мотает тот головой. – Я не верю, что он сам летит.

– Отпусти. Это тебе не кукурузник.

Роман разжимает ладони.

– Блин! Полный автопилот! – восторженно восклицает он.

– Определите курс, – требует координатор.

– Курс? А черт его знает, – отвечаю. – Нам нужен ближайший обитаемый аэродром. – Сможешь найти?

– Так точно. Включаю всеобщее сканирование местности. Есть информация. До ближайшей подходящей посадочной полосы триста пятьдесят километров. Примерное время подлета двадцать минут.

– Что за полоса? Какой там город?

– Нет информации о городе. Там нет города.

– А что там?

– База ТХ – 120.

– Это что такое?

– Кодовое название ракетно-авиационной эскадрильи потенциального противника.

– Американская значит. Очень хорошо! Двигай туда, – приказываю я.

– Есть двигать туда, – отзывается координатор. – Выхожу на эшелон. Перехожу на сверхзвук.

Чувствую, как меня вдавливает спиной в кресло.

Перед лобовым стеклом чистое небо. Внизу плывут облака.

– Ромка! Да ты волшебник! – слышится за спиной восторженный возглас. – А я чуть было в штаны не наклал!

Оглядываюсь. В дверях физиономия Кожуры.

– Это не я, – объясняет Роман. – Это Валера активировал автопилот. Мы на автопилоте летим.

Он сбивчиво и с восторгом объясняет, как все было.

– Это магия, – уверенно говорит Кожура.

– Какая еще магия? – спрашиваю.

– Самая настоящая. Я где-то слышал, что русский мат – это изначальный язык всех языков. Праматерь, так сказать. На нем творились заклинания. Владеющий в совершенстве русским матом мог творить чудеса. Вот ты и сотворил.

– Не болтай ерундой, – отмахиваюсь я.

Но Кожура не унимается.

– С русским матом воины шли в атаку на врага, и тот в страхе бежал, – продолжал рассуждать он. – Владеющий матерным языком, может изъясняться на нем в любом уголке земного шара, и его поймут без труда. Матерный язык велик и могуч.

– Хватит пороть чушь! Лучше скажи, как там американка?

– Нормально. Держится. Но крови много теряет. Все плечо пропиталось.

– Иди к ней. Разговаривай. Подбадривай.

Кожура послушно уходит.

– До точки маршрута двести миль, – сообщает координатор. – Высота полета четырнадцать тысяч двести метров. Скорость – две тысячи сто километров в час. Температура воздуха за бортом минус сорок восемь градусов.

– Спасибо за информацию, – благодарю я и откидываю голову на спинку кресла.

ВОЗДУШНЫЙ БОЙ

– Американка отключилась! – раздался возглас Кожуры.

– Совсем? – спрашиваю.

– Пока нет. Пульс есть, но очень слабый. Похоже, что недолго протянет.

– Черт! Эй, координатор! Долго еще лететь?

– Сто семнадцать километров. Время до посадки двенадцать минут.

– Ты по-английски шпаришь?

– Так точно. Я шпарю на ста двенадцати языках мира.

– Свяжись с американской базой. Сообщи, что у нас тяжело раненый. Пусть подготовят всё для встречи.

– Попытка связи была. База не отвечает.

– Почему?

– Нет информации.

– Этого еще не хватало, – бормочу я. – Может, там тоже никого нет?

Экран по всей площади вспыхивает багровым огнем. Резкий пульсирующий звук врывается в кабину.

– Атака неизвестного противника. Ракета земля-воздух. Время подлета семнадцать секунд, – сообщает координатор безразлично.

– Какая еще ракета? – заволновался за моей спиной Кожура.

– Включаю активную электросиловую защиту с маневрированием, – докладывает координатор.

Самолет резко валится вправо и вниз, так, что я едва не вылетаю из кресла.

Слышу за спиной шум. Оглядываюсь. Кожура во весь рост расстелился в проходе.

– Иди к американке! – кричу.

Он ползет на карачках между сидений.

Самолет круто уходит вверх, и меня вдавливает в кресло. В голове пульсирует кровь.

– Баммм! – слышится грохот взрыва где-то в стороне.