Валентин Сарафанов - Талисман для героя

– Противник с тыла! – кричит Кожура.

Вижу десятки людей. Если это противник, то мы в полном окружении.

Приближаются. На руках у них красные повязки. А те, что стреляли по нам убегают.

Враг нашего врага наш друг. Так говорил следователь Разнарядков. Хотя, кто знает. Может и эти по нам пальнут не задумываясь. Друга надо встречать с достоинством, а врага тем более.

– Встаем, – говорю я.

Поднимаемся, стряхиваем пыль.

Толпа людей окружает нас. Все чернокожие. Одеты они, кто во что горазд. Кто в военном камуфяже, а кто в джинсах и майке. Но оружие имеет каждый. В основном это калаши.

Далекие выстрелы не стихают. Изредка накатываются взрывные волны.

Людей вокруг нас все больше.

– Рашен! Рашен! – слышны восторженные крики.

К нам подходит здоровенный черный детина в военном камуфляже с калашом наперевес.

– Бумудондо! Тараманда! – рычит он, расплывается в улыбке, а затем замирает, будто видит чертей и раскрывает рот так, что тяжелая челюсть ложится на грудь. Некоторое время он тупо смотрит на нас, а затем что-то вопит по-своему и размахивает руками.

Толпа вооруженных людей при этих его словах, взревела в едином порыве и бросилась приплясывать.

– Что? Что он там несет? – обеспокоенно спрашиваю я Кожуру.

– Ни хрена не понимаю, – отвечает тот.

Детина машет рукой. От толпы отделяется щуплый темнокожий очкарик в камуфляжных шортах, бронежилете на голое тело и с автоматом Калашникова наперевес. Он подходит к нам, здоровается по-русски и почти без акцента говорит, что бойцы освободительной армии узнали в нас лучших советских воинов, которые победили террористов в Америке. Многие бойцы видели вас по телевизору, очень рады и воодушевлены той помощью, которую оказал им Советский союз, прислав сюда лучших воинов мира.

– Ваша отважная кинжальная атака в тыл противника помогла сломить его оборону здесь на главном направлении, – торжественно говорит очкарик. – Наши силы во главе с самим товарищем Дондо обратили врага в бегство. Теперь путь на дворец генерала Тонтугея открыт! Уже скоро многострадальный народ Матубу будет свободен!

Я обалдел. Мы в Матубу? Мы в той самой стране, о которой нам постоянно трещал на политзанятиях замполит Ломодуров? Мы в Африке?

Вспомнились детские стишки Корнея Чуковского.

Маленькие дети!

Ни за что на свете

Не ходите в Африку,

В Африку гулять!

Кожура и Роман тупо стоят столбами, а очкарик продолжает восторженную речь, размахивая руками.

– Ты откуда так по-русски шпарить научился? – прерывает его Кожура.

– Меня зовут Дубо. Я учился в Московском государственном университете, – гордо заявляет очкарик. – Закончил его с отличием. Я физик твердого тела, а теперь командир доблестного отряда Гепард (далее – матерщина).

– Похоже, что ты и в исконно русском народном преуспел, – ухмыльнулся я.

– Да, да! – кивает Дубо. – Это очень хороший язык! Здесь его многие знают. Этот язык помогает нам побеждать.

Он что-то говорит детине. Тот кивает, скалит белые зубы и в ответ тут же с большим удовольствием выдает нечто на своем языке вперемешку с матерными словами. Надо заметить, что матерщина звучит без акцента.

Это сам товарищ Дондо! – гордо говорит Дубо. – Он наш командир и ведет нас к победе

– Так это вы и есть тот самый товарищ Дондо? – удивленно спрашивает Кожура.

Детина кивает, будто понял вопрос и достает из широченных камуфляжных штанин спутниковый телефон.

– Да, это и есть товарищ Дондо, – подтверждает Дубо. – Он хочет немедленно поблагодарить ваше руководство за неоценимую помощь в лице лучших воинов всех времен и народов, оказанную нашей армии.

– Пока не надо! Не надо! – решительно мотаю головой. – Это секретная операция.

– Понятно, – многозначительно кивает Дубо и что-то говорит товарищу Дондо. Тот прячет телефон в штаны.

К нему подбегает крепкий бородатый боец. Что-то сообщает. Товарищ Дондо тоже что-то говорит и показывает на нас пальцем.

– Наши бойцы оттеснили силы генерала Тонтугея и полностью очистили город, – переводит нам Дубо. – Остатки хунты засели в стенах дворца. Мы подтягиваем к стенам все наши силы и уже через час пойдем на решительный последний штурм. Вы пойдете во главе атаки и поведете наших воинов. Уже все здесь знают, что вы в наших рядах и готовы вместе с вами порвать врага, как лев гиену.

– Спасибо за доверие, – киваю я. – Нам надо переговорить в стороне, чтобы скоординировать план секретной операции.

– Конечно, – понимающе говорит Дубо.

Мотаю головой Кожуре и Роману. Отходим в сторону.

– Я вот что думаю братва, – тут же негромко говорит Кожура. – Нас не по адресу забросило. Так пусть они нас не найдут. Хорошо, если они решат, что мы испарились при переправке. Хорошо если подумают, что мы погибли. Понимаете? Если они так решат, то нас больше нет. Надо рвать когти отсюда, как можно скорее. Я не собираюсь идти в атаку за каких-то там черножопых Дондо.

– Когти рвать? – Роман задумчиво чешет голову, – Если рвать, то из этого мира. Теперь мы тут лишние. А что, если попытаться пробраться в Красноярск на тот самый завод и уйти в другой мир. Валера, ты согласен?

– Да, надо смываться отсюда, и как можно быстрее, – соглашаюсь я. – Уверен, что в этой машине был спрятан маячок, и наше местоположение уже определено. Не исключено, что уже сейчас сюда направляется по воздуху группа захвата.

– Машина взорвана и сгорела, – возражает Кожура. – Наверняка маячок уничтожен.

– Машина стояла здесь целой и невредимой не долго. Но чтобы засечь её по спутнику, достаточно секунд, – поясняю я.

– Да, ты прав, – кивает Кожура. – Но не стоять же тут и ждать пока нас снова повяжут. Я поддерживаю Ромку. Надо в Красноярск пробираться и уходить в другой мир.

– У нас нет гарантий, что мы попадем через ту дверь в другой мир, – высказываю я сомнения. – И путь в Красноярск далек и опасен.

– Тогда в Америку надо уходить, – решительно заявляет Кожура. – У нас там деньги. Заживем, как надо.

– Это предательство Родины, – возразил Роман.

– Это Родина предала нас, – процедил Кожура.

– Родина предать не может. Предают люди.

– Как хочешь, лично я буду прорываться в Америку. А ты, что скажешь, Валера?

Я не успеваю ответить. Вижу, как к нам приближается невесть откуда взявшаяся старая чернокожая женщина. Она сгорблена и седа. На ней потрепанное длинное платье с цветными африканскими орнаментами. Вместе с ней идет, держась за руку, маленький худенький мальчик лет четырех. На нем лишь коротенькие шортики. Женщина подходит к нам.

– Рашен, рашен, – шепчет она. Что-то говорит по-своему. Хватает меня за руку и опускается на колени.

– Рашен. Рашен.