Дмитрий Карпин - Мы спасаем попаданцев

— Ну, хоть какая-то стабильность! — Денис улыбнулся.

— Шеф, я кое-что вспомнила, — вдруг произнесла Юля. — В коридоре времени мне было видение — революция, и она произошла не в Мае, а в Октябре!

— Похоже, своими действиями Сатановский не только не остановил гибель империи, но и ускорил ее! — сделал вывод Денис.

— Выходит что так, — кивнул Громов. — Его вмешательство в историю послужило причиной, из-за которой привычная для нас цепь событий изменилась. Осталось только выяснить, насколько эти изменения серьезны.

Дверь распахнулась, и в кабинет вбежал взволнованный Максим Эдуардович. Очки у старика съехали на бок, а в руках находилась куча перемешанных бумаг. Профессор бухнулся на свободный стул, раскидал бумаги и, заикаясь, пролепетал:

— Я никогда еще не видел подобных показателей! Похоже, история действительно претерпела изменения.

— Не томите, профессор, — потребовал шеф.

— Да, да, сейчас. — Поправив очки, Максим Эдуардович принялся рыться в бумагах, наконец, найдя нужный листок, он заговорил: — Колебание «p» волн достигло уровня 12,612 %…

«„P“ волны — это последствия действий попаданца, — припомнил Фадеев. — От 0 до 3 это почти без изменений, до 5-и это норма, до 10 % незначительные изменения в исторических процессах. А здесь 12!»

— То есть, изменения чуть выше незначительных, — сделал вывод Денис.

Юля фыркнула, а Громов нахмурил брови и произнес:

— Продолжайте, профессор.

Лыков кивнул, поправил очки и, взяв в руки очередной листок, заговорил:

— «T» колебания тоже не радуют. И показатель в районе 5–6 %. Определить точнее не удается.

«Значит, и мы наследили, — понял Денис. — Или не совсем мы, а та вторая группа. Ведь один из них находился во дворце Юсупова вместе с хозяином и Сатановским! Наверняка, эта загадочная Моника привлекла к покушению на Распутина самого Феликса и его любовника князя Дмитрия. Она вмешала в дело людей того времени. Выходит, тем самым она изменила их судьбу?!»

— Выброс же «z» частиц равен 16,53 %. Расщепить возможно всего 4 %, — тем временем продолжал профессор.

— Выброс 16 %, — ахнула Юля и захлопала глазками на шефа. — Это же сколько разрывов материи может произойти в ближайшее время?!

— Да, работы у нас поприбавится, — вздохнул Громов. — Но с этим уже ничего не попишешь.

— В самом деле? — удивился Денис. — И мы ничего не можем сделать?

Максим Эдуардович сгреб свои бумажки со стола и, аккуратно сложив их в стопку, принялся утрамбовывать листочек к листку, колотя форзацем этой самой стопки по столу. Бряцк, бряцк, бряцк! — ударялась и без того уже аккуратная стопка о стеклянную столешницу. Взгляд профессора был задумчивым, а мысли, похоже, витали уже где-то далеко.

— Боюсь, что нет, — покосившись на Лыкова, покачал головой шеф. — Что-то исправить мы все равно не в силах. Ты ведь сам уже знаешь, что машины времени, способной отправить нас в изначальную точку преображения привычной нам реальности, не существует. Мы лишь можем следовать через временные разрывы материи за попаданцами. А рассчитывать на шанс, что когда-нибудь нам подвернется возможность попасть именно в то время, когда Сатановский начал менять прошлое, мы не можем, поскольку этот шанс слишком мал…

Стопка листков бумаги выскользнула из рук профессора, упала на пол и часть из них разлетелась по комнате.

— Как говорится: снаряд два раза в одну воронку не попадает, — закончил свою мысль Громов. — Поэтому с этим нам остается только жить.

— И заново учить историю, — подытожила Юля, встав со стула и принявшись помогать Максиму Эдуардовичу собирать рассыпавшиеся листки.

Денис лишь хмыкнул.

— Шеф, а можно еще один вопрос? — глядя на то, как Юля в винтажном платье, встав на коленки, полезла под стол за последним, залетевшим туда листком, спросил Фадеев. В другой момент подобное зрелище показалось бы ему весьма любопытным, во всяком случае, забавным, но сейчас Дениса интересовало немного другое.

— Конечно можно.

— Кто такая эта Моника и ее люди?

БАЦ!

Это Юля шмякнулась затылком о столешницу. Еще секунда и под столом стало подозрительно тихо.

— Вылезай, — скомандовал Громов. — Тебе же тоже интересно это услышать?!

Юлина рожица показалась из-за столешницы. Девушка виновато улыбнулась и, почесав ушибленную макушку, уселась на стул.

— Моника, или как ее звали раньше — Мария Ивановна Казак, является главой интернационального отдела Евросоюза, занимающегося недопущением изменения истории и извлечением граждан западного мира, угодивших в петлю времени, — прорезюмировал шеф.

— То есть: она и ее группа — наши коллеги и занимаются тем же самым?! — подытожил Денис.

— В сущности, да, — кивнул шеф.

— А еще она — предательница и перебежчица, — вдруг воскликнул Лыков и хлопнул собранными листками об стол, отчего они опять разлетелись по кабинету.

Юля лишь хмыкнула, но собирать бумаги на этот раз не поспешила, профессор занялся этим в одиночестве.

— И Максим Эдуардович прав, — согласился Громов. — Семь лет назад, когда наш отдел только создавался, Моника, как и я, стояла у его истоков. В свое время она была отличной шпионкой и зарекомендовала себя, как высокоморальный и преданный делу агент. Но, как выяснилось в дальнейшем, ее высокоморальные принципы оказались чрезмерно высокими. Казак решила, что ни одно государство в мире не вправе единолично обладать технологиями, способными проникать через временные разрывы. Она посчитала, что шанс, будто новая Россия… — шеф на секунду замолк, перед его глазами всплыла картина прошлого, — «развалившегося коммунизма», как она выразилась однажды, захочет переделать историю под себя, слишком высок. И выкрала наши технологии…

— Изобретенные, к слову сказать, мной! — пропищал профессор Лыков из под стола.

— Да, изобретенные Максимом Эдуардовичем, — согласился Громов и продолжил: — Казак выкрала эти технологии и поделилась ими с английской и китайской разведками. Не продала! Попрошу заметить! — Шеф поднял палец кверху. — А поделилась, согласно своим гуманным и идеалистическим принципам.

— Даже не смейте ее защищать, Константин! — Раздался ворчливый старческий голос из-под стола. — Она не борец за идею, а предательница и воровка.

Громов смерил столешницу недовольным взглядом, будто пытаясь ее прожечь.

— При всем уважении, Максим Эдуардович, но я никого не защищаю, а лишь привожу факты!

— Боюсь, что ваши в прошлом близкие отношения с этой женщиной мешают вам рассуждать о ней здраво! — Донеслось из-под стола.

БАХ!

Ладонь Громова треснула по столешнице.

Юля аж вздрогнула, а Денис подумал:

«Ого, первый раз вижу, как шеф потерял над собой контроль, видимо амур-ля-мур у них с этой Моникой был не шуточный. И она, по-видимому, разбила ему сердце своим предательством. Хотя, возможно ли вообще разбить сердце Громову? Это еще вопрос».