Владимир Малыгин - Приказано выжить!

Но мои ожидания не оправдались, Изяслав выслушал мои вопросы, уточнил, какое стекло и для чего оно будет предназначено, что за суда я хочу строить, и дальше развивать эту тему не стал. Мол, это дело княжеское и ему решать. Задумался и предложил мне пока снять тут комнату и отдохнуть от дороги. А как пожелает меня видеть князь, так он за мной и придёт.

На этом мы распрощались, и я пошёл отдыхать, перед этим попросив горячей воды. Но хозяин предложил сходить в баньку, благо её топят постоянно. Конечно же, я с радостью согласился, потому что дорога для меня всё-таки тяжеловата, наездник из меня ещё тот, да и конским потом от меня несёт сильно.

Пока парился, перебирал в уме варианты предстоящего разговора, что можно сказать и что отвечать на возможные вопросы. Когда голова уже закипела от мыслей, плюнул на всё и решил ориентироваться по ходу разговора. Основные вехи, которых буду придерживаться, я себе обозначил, а дальше буду импровизировать.

Купив шмат варёного мяса, накормил собаку, заглянул в конюшню проверить своего коня, да и пошёл в свою комнату. Завалился на кровать и мгновенно выключился.

До утра никто меня не беспокоил. Спустившись вниз, позавтракал, накормил Грома и, сходив в конюшню, угостил своего коня куском хлеба. Делать тут больше нечего, можно дальше отдыхать. Хоть отлежусь. Так и провёл день – валялся, кормил собаку, опять валялся. Изяслав не заходил и на следующий день, впрочем, служба – мало ли что может быть, надо просто запастись терпением и ждать. Уезжать отсюда мне нельзя без встречи с Трувором. Надо будет – и до весны просижу.

Но все мои худшие опасения не оправдались – вечером меня пригласили, причем вежливо, в княжеский терем. Пришёл дружинник, уточнил моё имя и позвал за собой, мол, князь видеть желает.

Быстро переоделся в приготовленную Любавой парадную одежду, застегнул перевязь с ножами, меч, через плечо арбалет с болтами. Понимаю, что всё равно на входе отберут, но без оружия уже просто не могу ходить – ощущаю себя голым. Да и как опять же говорил один герой из моего далёкого далека: «Хорошо тому, у кого кинжал, и плохо тому, у кого его не окажется в трудную минуту…» Ну, как-то так.

Я думал, что меня поведут в какое-нибудь присутственное место, где будет много народа и где придётся говорить при свидетелях, но, оказалось, князь ожидал меня в небольшой горенке. Стол, заваленный свитками, оружие на стене, горящие лучины с двух сторон. Сдав перед входом свой арсенал дюжим дружинникам, перешагнул порожек и огляделся. Князь, сидя за столом, внимательно смотрел на меня, пока я не подошёл поближе и не поклонился так, как меня научили Головня с Любавой.

– Здравствуй, Владимир, проходи, не стесняйся, да рассказывай, кто ты и откуда к нам пожаловал, про задумки свои ещё расскажи?

«И Шахерезада продолжила дозволенные речи» – пришло на память. Я даже легко улыбнулся промелькнувшему воспоминанию. Трувор продолжал внимательно на меня смотреть, на мою улыбку шевельнул вопросительно бровью. Да, несмотря на тьму веков, разделяющих наши времена, люди остались такими же. Только тут они более чистые, не испорченные пока благами цивилизации и демократизации. И мне тут очень нравится.

Сбоку в углу шевельнулась тень, князь отрицательно качнул головой, и тень замерла.

Надо приступать к изложению своей версии появления меня родного в этом мире, а то окружающие могут и неправильно истолковать мою заминку и мои улыбки. Нашёл, когда предаться воспоминаниям.

Сначала с остановками, паузами, начал свой рассказ, а потом и сам увлёкся и вроде не успел начать рассказывать, как уже и закончил. Пользуясь тем, что меня никто не перебивает и продолжает слушать, рассказал о своём переселении под Плесков, о том, что успел сделать и что планирую на следующую весну, и выразил свои сомнения в правильности своего поселения на чужой, наверное, земле. Дальше решил ничего, пока не спросят, не говорить.

Поклонился ещё разок:

– Вот коротко и всё, княже.

– Ты знаешь, что имя и отчество у тебя знатного рода? – раздался из-за спины тихий голос.

Началось, вот теперь за меня возьмутся всерьёз, что отвечать-то, даже и не знаю, ведь так и не выяснил про своё имя ничего. А теперь и придумывать поздно, лучше ответить более-менее правдиво, а то ведь и прирезать могут быстро. Но всё равно – нравится мне тут.

– Пока здесь не появился – не знал. Когда представился первый раз в Опочке, обратил внимание, как посмотрели на меня при этом дружинники. Да и мои спутники меня за боярина принимают.

– Допустим. Родители твои – откуда были?

– Никогда в нашей семье на эту тему разговоры не велись, запрещено было. Я даже не знал, какого роду-племени буду.

– Это как так, а как же ты язык наш тогда знаешь? – прорезались хоть какие-то чувства у голоса за спиной.

– Способность у меня к языкам. Услышу новый язык и почти сразу могу на нём говорить. – Опять за спиной явственно потянуло недоумением.

– А если сейчас позовём кого-нибудь и проверим?

– Давайте позовём. Мне и самому интересно, получится или нет.

За спиной было тихо, я не слышал ни движения, ни звука, даже половица не скрипнула, но дверь открылась, и на пороге остановился дружинник.

– Позови Олафа! – приказал голос.

Интересно. Думаю, за спиной у меня находится кто-то из местной ГБ. Очень уж ведёт себя соответствующе.

Опять скрипнула дверь, и в проём, боком и пригнувшись, протиснулся даже не человек, а гигант. Стоя в горнице, он головой почти упирался в потолок. По габаритам, как два меня, будет, и железа на нём навешано столько, что мне и не поднять.

– Звал, княже? – прогудел басом здоровяк.

– Поговори с боярином на всех языках, что знаешь, – продолжает командовать голос.

О, как, боярином назвали – это уже радует. И даже, можно сказать, обнадёживает.

Тем временем дружинник начинает меня о чём-то спрашивать, и у меня в голове как будто реле щёлкает – я улавливаю конец фразы. На том же наречии прошу повторить всё сначала, так как не всё разобрал с первого раза. Повторяет уже на другом языке, и я тут же ухватываю смысл.

Что за языки и наречия – не знаю, но моя приобретённая при переносе способность работает на сто процентов. В конце концов, запас языков у всех присутствующих закончился, и я вздохнул свободней. Всё-таки нешуточное напряжение меня вымотало.

Пока я переводил дух, здоровяка отправили назад. А голос за спиной наконец-то обрёл своего хозяина. Из тени в углу выступил худощавый, жилистый человек в неброской, но опрятной и чистой одежде, типичный молчи-молчи советских времён. Не спеша обошёл меня и встал сбоку от стола. Увидишь такого на улице, и не запомнишь с первого раза, со второго – просто пройдёшь мимо, глянув мельком, и только на третий начнёшь замечать какие-то особенности одежды, оружия, фигуры, лица и причёски. Отмечаю для себя впалые щёки, резкие скулы и глаза-иголки, перевитые тугими жилами руки и, осыпанную инеем седины, голову. Аккуратная бородка и усы. На боку – узкий клинок.