Николай Липницкий - Если враг на твоей земле

— А как бы нам к ним подъехать побыстрее. Мы бы с ними поговорили бы, пристыдили бы.

— Да я тут на листочке вам уже схемку нарисовал. Вот по ней и езжайте.

— Вот спасибо, дед! Прими от нас подарок, — Руслан достал из рейдового ранца пару банок тушёнки и поставил на стол.

— За угощение спасибо. А ты, паря, — повернулся он к Димке, — особенно осторожен, будь сегодня. Зря на рожон не лезь.

— А что такое?

— Вижу, опасность за спиной у тебя. Есть над тобой ангел хранитель. Сильно он встревожен. А опасность всё ближе.

— Спасибо, дед, поостерегусь.

Бойцы распрощались со стариком, и пошли к БТРу в глубокой задумчивости.

— Всегда думал, что всё это бабкины сказки, — проговорил, наконец, Гера.

— Да и сейчас верится с трудом, — ответил ему Костик.

— Но ведь он действительно нас ждал. Даже сходил, разведал, схему зарисовал. Откуда? — встал на защиту деда Денис.

— Да и про Димку как сказал, — согласился Руслан.

— Ладно, мужики, давайте дело сделаем. А над непознанным будем на базе головы ломать.

— А ты, всё же, поостерегись, на всякий случай, — проговорил Денис.

— В бою всем остерегаться надо. С дуру полезешь, и пиши пропало.

Танюха встретила ребят с вздохом облегчения.

— Я уже переживать начала. Так долго вас не было. В голову всякие нехорошие мысли полезли.

— Да нормально всё, Танюш, — успокаивал её Вова. — Мы тут с таким стариком интересным познакомились. Прикинь, местный колдун.

— Это как?

— Потом расскажем.

БТР-80 на полном ходу влетел в село. Центральная площадь встретила виселицей с двумя заиндевевшими трупами. Трупы раскачивались неохотно, будто жалуясь на свою нелёгкую судьбу. Оно и понятно, висеть в такой мороз не сахар. Бронетранспортёр остановился возле здания, обозначенного на схеме как комендатура. Группа вышла из БТРа и вежливо постучала в калитку. Из-за калитки что-то вопросительно ответили.

— Вооружённые силы США, — прокричал через калитку Руслан по-английски.

Похоже, что это единственное, что он знал на языке врага. Тем не менее калитка открылась. Безалаберность румын и тут сослужила службу. Американцы ни за что не открыли бы с такой слабой доказательной базой. Группа вломилась внутрь, вычищая кабинет за кабинетом. Димка мчался по коридору, когда в окошке кассы, где когда-то, по-видимому, выдавали зарплату, показался тонкий ствол М-16 и, последнее, что он увидел, это были вспышки пламени. А дальше темнота.

Вот уже второй месяц Димка лечится в подземном госпитале, оборудованном в бункере. Новый Год вспоминался обрывками. Помнил, как приходили ребята, что-то выпивали. Из тумана выплывала Танюха с шариками. Обрывки разговоров про салют. Короче, не до праздников тогда было Димке. Ой не до праздников. Развороченная автоматной очередью грудь постепенно заживала, а подвешенный к изголовью мешочек с четырьмя пулями, извлечёнными из тела, придавал уверенности в завтрашнем дне. Наконец, ему разрешили вставать и он, опираясь на надёжное плечо Геры, вышел через грузовую аппарель на свежий воздух. Ворота практически совсем уже не закрывались. Бедные румыны не совались за пределы своих гарнизонов, а последние отважные патрули давно уже догнивали в кюветах. За Уралом добивали остатки натовцев и местному командованию было не до контроля над территорией. Готовилась последняя операция по добиванию оккупантов. Сопротивление выросло за счёт местных жителей, которые в последнее время массово стали вливаться в ряды.

В один из дней, ковыляя на костылях по тесным коридорам, он встретил Андрея Арсеньевича, того самого профессора психологии, который тестировал его в первые дни пребывания в этом мире.

— Здравствуйте, — поприветствовал он психолога.

— Здравствуйте, — близоруко прищурившись, ответил ему профессор. — Что-то я вас не припомню.

— Ну как же. Такой случай как мой должен отложиться у вас в памяти. Я тот человек, который утверждал, что провалился к вам из другого мира.

— Как же? Помню, конечно. И что, до сих пор утверждаете?

— До сих пор. Профессор. Я лежу вон в той палате. Если хотите, мы можем побеседовать, когда у вас будет время.

— Я обязательно к вам зайду, молодой человек.

Профессор пришёл тем же вечером. Видимо, настолько достал его научный зуд, что он решил не откладывать разговор на потом. А разговор действительно получился интересным. Димка рассказал ему о своих перипетиях, о том, как знания из прошлого мира помогли в борьбе с натовцами в этом и, под занавес, о разговоре с колдуном и результате в виде больничной койки.

— Знаете, молодой человек, — подумав, ответил профессор, — я в своё время изучал теорию струн. Ну такая теория, в которой говорится о множественности миров. И, признаться, принимал эту теорию как очередной курьёз в науке. А вот вы сейчас разрушили всё моё представление о мироздании.

— Это, если вы мне все не кажетесь, пока я лежу в коме.

— Ну, с этим я вообще согласиться не могу. Глупо считать себя порождением больного разума. Получается, что вы провалились из своей реальности в нашу. И в вашей реальности политики оказались куда дальновиднее, если не легли под НАТО.

— Это Путин подсуетился.

— А у нас Путина никакого и не было. А был Ельцин со своим пьянством. Вот и довели страну до ручки. Сколько жизней удалось бы сохранить, не допустив до руля страны всяких американцев.

— Да и у нас несладко.

— Ну, эти трудности не сравнить с нашими. И, потом, вы уже не поняли, что нет давно ни наших, ни ваших. Вы здесь. Значит всё, что наше и ваше тоже.

— Ну да, наверное.

— Не, наверное, а точно.

Профессор уже давно ушёл, а Димка всё думал над его словами. Действительно, тот мир уже давно для него канул в Лету. Этот мир стал для него родным. А как же колдун, говоривший, что он чужой для этого мира? Да пошёл он! Главное, что этот мир для него своим стал. Остальное ерунда.

— Мне надо уже выписываться из этих катакомб, — приговаривал Дима каждый раз, когда его навещала группа.

— Не торопись, успеешь, — успокаивал его Руслан.

— Как это успеешь? Не сегодня-завтра вы последние части штурмовать начнёте, а я буду на больничной койке отлёживаться?

— Ну, если надо будет, отлежишься. И без тебя справятся. Ты что, пуп земли, что ли?

Димка и сам признавал, что он не пуп земли и далеко не ключевая фигура в сопротивлении, но обидно было, что добивать оккупантов будут без него. Поэтому, только почувствовав уверенность при передвижении, он самовольно оставил госпиталь и заявился пред светлы очи Руслана.

— Ну, вот что ты творишь? — кипятился Руслан. — Что, без тебя не победим, что ли?

— Победите. Но я хочу при этом присутствовать.

— Забыл, как тебя всего в бинтах на БТРе везли к убежищу? И боялись, кстати, что не довезём. Танюха как убивалась, ты бы видел.