Юрий Корчевский - Воздухоплаватель. На заре авиации

Чекистам понравилось все летное. Поскольку на аэропланах до поры до времени вооружения не было, летчиков вооружали Маузером С-96. Отличный пистолет с дальним и мощным боем, с деревянной кобурой, играющей роль приклада, как нельзя лучше подходил для пилотов, ибо пользоваться можно было пистолетом одной рукой, в отличие от винтовки. Маузер был значительно мощнее Нагана и, в отличие от револьвера, имевшего семь патронов в барабане, заряжался десятью или двадцатью патронами, в зависимости от модификации. Всем хорош пистолет, но дорог.

Антанта вместе с летными костюмами поставляла еще и Маузер. И чекисты присмотрели пистолет для себя, потом уже, после революции и Гражданской войны, заказывали в Германии этот пистолет с укороченным стволом и 20-зарядным магазином, получившим прозвище на Западе – Маузер-боло, большевистский Маузер.

Чтобы не возвращаться к вопросу одежды.

Величайшим одобрением 19.09.1914 года была утверждена форменная одежда для летного состава: фуражка черная с черным околышем и красным кантом, шинель черная, ботинки кожаные высокие, куртка и галифе кожаные, краги и шлем кожаные. А еще куртка суконная однобортная. Погоны серебряные с красным кантом. Слева на поясе кортик – нож, справа в кобуре пистолет. Пилоту положено жалование 300 руб. и 200 руб. летных.

Зарядили моросящие осенние дожди. Очень пригодилось кожаное обмундирование – не продувалось ветром, не промокало. Еще везло, что аэропланы взлетали и садились без проблем на травянистый покров летного поля.

В Севастополе 21 ноября 1910 года открылась вторая школа военных летчиков. Узнав об этом, офицеры позавидовали, в Крыму даже осенью тепло и сухо, в отличие от Гатчины, да и от всей губернии. Сказывалась близость Балтики.

Когда все курсанты освоили рулежку по аэродрому, начались полеты. Андрей полагал, что полеты начнутся с инструктором, он по ходу дела подскажет, подстрахует, подправит. Однако аэропланов с дублированным управлением не было. Инструктор Горшков буквально на пальцах объяснил.

– Даешь обороты мотору, как он набрал их, машешь обеими руками, солдаты бросают крылья, и начинается разбег, через полсотни аршин ручку легонько на себя. Легонько! Аэроплан сам оторвется от земли. Плавненько поднимаемся до уровня вон того тополя, делаем разворот, убираем обороты мотору и садимся. При посадке главное – выдерживать направление и касаться земли одновременно левым и правым колесом.

Перед взлетом по одному-два солдата держали каждое крыло аэроплана, так как тормозов не было. По команде пилота одновременно отпускали крыло и резко пригибались, чтобы не задело хвостовым оперением. На взгляд современного человека, видевшего технически совершенные самолеты, настоящий цирк. Но так летали не только в России, но и в других странах, осваивавших авиацию.

Андрей все выполнил скрупулезно. Мотор взревел на больших оборотах, в лицо ударила струя воздуха, аппарат затрясся, задрожал всеми сочленениями. Андрей поднял и опустил руки. Солдаты бросили крыло и пригнулись. Аэроплан начал разбег. Амортизации никакой. Казавшееся ровным поле изобиловало ямочками и бугорками. Аппарат подскакивал, Андрей педалями держал направление. Собственно, и ручку он не тянул. Тряска вдруг прекратилась, и земля стала уходить вниз. Справа промелькнули верхушки тополей, а аэроплан продолжал набирать высоту. Андрей спохватился, убрал обороты. Аэроплан перешел в горизонтальный полет. Дух захватывало от высоты, от открывавшейся перспективы. Слева по железнодорожным путям шел поезд. Медленно, ибо подходил к станции. Пассажиры смотрели на аэроплан в окна. Невидаль большая, летательных аппаратов в России три десятка наберется, посмотреть хотелось всем. Андрей дал вперед левую ногу, через педаль за тросы повернул хвостовой руль, аппарат стал разворачиваться. Вроде и радиус поворота большой, а центробежные силы стремятся аппарат наклонить. Эдак развернись резко и сам вылетишь из сиденья. Хотелось петь, кричать от избытка чувств. Ему подвластен летательный аппарат, он волен лететь, как птица! Но управление требовало внимания и сил. Убрал газ почти до минимума, двигатель залопотал на малых оборотах. Андрей подал ручку вперед, аппарат наклонил нос, стал снижаться. Причем на снижении стал набирать скорость. Инструктор внизу размахивал руками, что-то показывал. Понять бы еще – что? Перед самым касанием земли Андрей ручку на себя потянул, аэроплан приподнял нос и мягко коснулся колесами взлетно-посадочной полосы. Первый полет, а получилось идеально. Картежники в таких случаях говорят – везет новичкам или пьяницам. Весь полет длился считаные минуты, а Андрей после приземления едва спустился с крыла, все силы куда-то ушли. Лоб платочком вытер, хотя во время полета не чувствовал, что потеет. Видимо, для организма полет дался не просто.

– Ну, молодец, поручик! – одобрил полет инструктор. – Все бы так первый полет совершали. Поручик Бондарь, в аэроплан!

Со стороны смотреть за полетом было страшновато. Аэроплан под управлением Бондаря то клевал носом, то рыскал по курсу. Андрею подумалось – неужели и он так пилотировал? Со стороны-то оно виднее.

Обучение происходило на аэроплане «Фарман-IV» с двигателем «Гном», ротативного типа аж в пятьдесят лошадей табуном. Развивал аэроплан максимальную скорость 55–60 км в час при максимальной высоте 510 метров. Аппарат представлял из себя биплан на велосипедном шасси в четыре колеса и хвостовым костылем, а не колесом, прозываемым в авиации дутиком. Пилот сидел на сиденье, на передней кромке крыла, за ним бензобак цилиндрической формы, на задней кромке крыла двигатель с толкающим винтом. Приборов никаких не было. Справа от пилота ручка управления горизонтальным рулем, слева – ручка управления двигателем. Ногами пилот опирался на деревянную качалку, наподобие педалей, от которой шли тросы к вертикальному хвостовому оперению. Проще уже невозможно. Летать на «этом» могли только смелые или безрассудные люди. Как ни странно, пока Андрей обучался, ни одной катастрофы не произошло. Да, колеса ломали, даже один раз конец крыла повредили, задев ангар. То ли от больших проблем спасали маленькая скорость и малый вес аппарата всего в четыреста килограммов, то ли высокая сознательность и ответственность офицеров, все же не нижние чины, каждый имел военное училище за спиной, прошел отбор.

Месяц занимались полетами и теоретической подготовкой, а как первый снег пошел да замело-завьюжило сразу, причем очень рано, в ноябре, дали три дня выходных. Почти все офицеры, не сговариваясь, поехали в Санкт-Петербург. Питерских из курсантов только двое было, им красоты города уже приелись, они к семьям отправились. Остальные – поглазеть на дворцы, посидеть в ресторане. Курсанты питались в столовой при авиашколе и были не в восторге. Офицеров радовало, что получили жалование. Некоторые хотели посетить почту и отправить часть денег родным, семье. Большинство курсантов от 25 до 40 лет, и почти все семейные, серьезные. Андрей среди них самый молодой. Когда ехал в авиашколу, предполагал, что будут молодые офицеры, его возраста, ошибся. Обычно молодым свойственно осваивать новинки, ошибаться, идти вперед. Дальше так и получится, начнут учиться молодые офицеры.