Александр Башибузук - Его Высокоблагородие

Камни оказались расфасованы в маленькие мешочки, на которых был проштампован знак Государственного казначейства Российской империи, количество штук и общий вес в каратах. Так что, когда дошло дело до дележки, никаких проблем не возникло: мы поделили добычу ровно пополам.

– Что дальше?

– Дальше, – задумчиво протянула Кетеван. – Дальше мы с тобой через неделю отправимся на пароходе в Марсель. Билеты я закажу завтра.

– Мне заказывай два билета. Денег не жалей. Отдам.

– Возьмешь ее с собой? – возмущенно фыркнула грузинка, сразу став похожей на дикую кошку.

– Да, – не стал я отказываться.

– Хорошо, – неожиданно легко согласилась Кетеван. – Но тебе придется оставить девчонку где-нибудь в Европе, пока мы не решим вопрос.

– Я подумаю над этим.

– Уйдешь сейчас или останешься? – Кет заглянула мне в глаза.

– Пойду… – с некоторым усилием отказался я. Перспектива ковылять куда-либо в таком состоянии даже пугала, но оставаться здесь ночевать не хотелось еще больше. Можно проснуться и обнаружить свою голову в тумбочке рядом с кроватью. Нет уж, увольте. Хотя… если честно, первоначальная злость на Кет уже куда-то ушла. Исправилась она, что ли. Но настороженность все равно осталась и останется навсегда. Так что домой.

– Как хочешь, – с деланой безразличностью пожала плечами Кетеван. – Но чаем я тебя все-таки напою. А еще у меня есть целая корзинка сладостей от кондитерской Чизелли. Шоколадные эклеры и бомболони у них просто волшебны. Будем восполнять твою кровопотерю.

Настроение не располагало к задушевным беседам, но разговор начался как-то сам по себе. Не по моей инициативе.

– Что ты будешь делать после того, как мы опустошим царский счет? – Кет поставила стакан на поднос и потянулась за портсигаром.

– Для того чтобы снять средства, надо, чтобы они были там, откуда ты их собираешься снять, – назидательно ответил я ей. – Как ты думаешь, почему царская семья мертва? Вся семья, без исключения, вплоть до малышей. При том, что красным было бы гораздо проще договориться и выторговать за их жизнь немало преференций для себя.

– Царь был для русского народа объектом священного поклонения, – уверенно ответила Кетеван, – своеобразной иконой, способной всколыхнуть массы и опять повести за собой. А его смерть просто убрала очень сильный источник раздражения для толпы. Так что в любом случае Николая нельзя было оставлять в живых. Ни его, ни его наследников.

– Ты сильно ошибаешься… – не скрывая своего раздражения, возразил я. – Его просто приказали уничтожить. А мотивом приказа были те самые гигантские средства, аккумулированные на зарубежных счетах. Кое-кому была очень выгодна смерть последнего русского самодержца, как раз для того, чтобы прикарманить его миллионы. Да что там, миллиарды – это если учитывать средства, вложенные в экономику некоторых стран. А отдали этот приказ именно те, кто устроил кровавую мясорубку под названием революция. И это совсем не веками угнетаемый русский народ. Думаю, ты сама догадываешься, о ком речь. Таким образом, далеко не факт, что на счетах найдется хотя бы пара копеек.

На самом деле, я толком не представлял, по каким причинам большевики отправили в расход царя и его семью. Черт его знает почему; не одно копье историками и иже с ними по этому поводу сломано. А Кет я озвучил ту версию, которая больше подходила к нашей ситуации. Чтобы сильно губу не раскатывала.

– Может быть, ты и прав, – задумчиво согласилась Кет. – Но проверить стоит. И все-таки чем ты займешься? Ну не верю я, что капитан фон Нотбек опять с головой окунется в безнадежную борьбу с красными.

– Не знаю, – делиться своими намерениями с ней у меня не было никакого желания. – Время покажет.

– А я устала от всего, – неожиданно искренне сказала Кетеван. – Очень устала. Ты точно сейчас хочешь уйти?

– Да. Так будет лучше для нас обоих.

– Тогда иди, – сухо отрезала Кетеван. – Я буду здесь вплоть до самого отплытия. За билетами можешь зайти завтра пополудни.

Признаюсь, по возвращению в пансион я ожидал более эмоциональной встречи от Ясмины. Черт побери, а какая реакция должна быть со стороны женщины, если любимый мужчина целый день шлялся непонятно где, а вернулся весь в дырках и едва живой? Правильно, бурная, плавно переходящая в скандал. Я даже приготовил отповедь в стиле: знай свое место, женщина.

Но никакой истерики, причитаний, слез и прочих проявлений женской эмоциональности не последовало. Ясмина обработала мне раны какой-то пахнущей алоэ мазью, наложила свежие повязки, забрала в стирку окровавленные вещи, а потом как ни в чем не бывало подала ужин. И все это без каких-либо комментариев на тему случившегося.

– Ты почему молчишь? – не выдержал я.

– Не молчу… – быстро отозвалась она и налила мне в бокал темно-красного густого вина.

– Вот, выпей. Когда потерял много крови, полезно такое пить.

– Злишься?

Ясмин потупилась и смолчала.

– Говори.

– А как ты думаешь? – ответила она вопросом на вопрос. – Конечно, злюсь. Но не на тебя.

– А на кого?

– На того… – гречанка показала пальцем на проглядывающие из-под моего халата бинты.

– На того, кто это сделал, – тут она добавила несколько экспрессивных выражений на греческом языке, яростно сверкнула глазами и зловеще пообещала: – Убью его! Застрелю прямо в сердце! Только скажи, где его найти.

Я невольно улыбнулся.

– Что ты смеешься? – возмутилась гречанка. – Не веришь?

– Верю, верю, – поспешил я ее успокоить. – Но нет нужды. Я сам справился.

– Хочу как можно быстрей уехать отсюда, – неожиданно призналась Ясмина. – Если с тобой что-нибудь… В общем, не переживу этого.

– Через неделю уедем. А пока буду стараться, чтобы со мной ничего не случилось.

– Обещаешь, что будешь осторожным?

– Да. Насколько это возможно.

Глаза гречанки вспыхнули радостью, она крепко поцеловала меня в губы и шепнула:

– Верю тебе. А сейчас ложись спать.

Лег, конечно, потому что уже практически терял сознание от усталости. Да и литр красного вина, употребленный для поправки здоровья, бодрости никак не добавлял. Правда, с желанием сразу заснуть я расстался еще загодя; слишком многое надо было обдумать и сопоставить.

Для начала…

Стоп, о чем это я?

А-а-а, вспомнил, о вариативности личностных намерений…

Да что за идиотизм?

Почему идиотизм? Считай, как в колею попал. Теперь только вперед, влево-вправо уже не вырулишь…

Тут я понял, что скатываюсь в откровенный бред, и сразу же провалился в сон.

Бывшая Османская империя.

Константинополь. Пера

5 февраля по старому стилю. 1920 год. 09:00

Проснулся я около девяти утра, а если точнее, то меня разбудила Ясмина. Утренняя перевязка прошла благополучно. Раны закрылись, воспаления не было, да и чувствовал я себя довольно неплохо. Довольно неплохо, но только для того, чтобы нежиться в кресле-качалке в саду под зимним солнышком. Однако подобное времяпровождение, по крайней мере до вечера, мне не светило, потому что на одиннадцать часов дня на «Димитрии» была назначена встреча для обмена золота в свободно конвертируемую валюту. Кто же знал, что меня разделают как бог черепаху? А отмена рандеву может быть воспринята неоднозначно, так что придется идти.