Александр Башибузук - Его Высокоблагородие

Верней – ехать.

После долгих раздумий я исключил Синицына из списка предполагаемых «засланных казачков» и решил привлечь его к мероприятию. Ну не может он быть красным шпионом, не складываются факты против него, интуиция моя тоже молчит. Так что рискну. Да и выхода особого нет. В моем нынешнем состоянии с тридцатью с лишним килограммами золота особенно не порысачишь.

Оделся неофициально, в вольном стиле, а сверху набросил свой темно-синий габардиновый плащ. Пистолеты и стилет привычно устроились на своих местах.

Н-да… в своей прошлой жизни я сторонился оружия, как черт ладана, а сейчас без него чувствую себя голым. Но ничего. Будем считать, что просто приспособился к ситуации. Тем более уже ничего изменить нельзя. По крайней мере, в данный момент.

Синицын присутствовал при завершающей части экипировки и конечно же заметил, что я ранен. Но молчал, не решаясь поинтересоваться, видимо решив, что, как потенциальному дезертиру, ему уже не положено знать, что случилось с командиром. И от этого явно страдал, пребывая в мрачно-угрюмом состоянии. Пришлось немного успокоить штабса, сымитировав прежнее доверие.

– Вчера вечером по дороге в пансион кто-то напал, – я глянул в зеркало, поправил шляпу и принялся натягивать перчатки. – Отбился, но… В общем, пару порезов заработал.

Синицын сразу оживился.

– Грабеж или?..

– Не знаю, Алексей Юрьевич. Пока не знаю. Всякое может быть. Ну что, с Богом?

Мы присели на дорожку, после чего отправились на «Димитрий». Куда благополучно и прибыли, правда, пересев на набережной из машины в развозной катер, присланный с парохода.

– Георгий Владимирович, – Шмуклерович был тожественно серьезен, словно на похоронах любимой тещи. – Все уже на месте. Вашего спутника попрошу остаться здесь.

Я взял чемодан у Синицына и, стараясь не выдать прострелившую плечо боль, шагнул в каюту владельца парохода, возле которой застыло два незнакомых мне матроса с короткими карабинами Ли-Энфилда у ноги.

Ну что же, поглядим, с кем придется вести дело. Сделку гарантировал сам Шмуклерович, причем гарантировал своей жизнью и имуществом, так что кидка я не особо опасался.

Существовал еще шанс на то, что вмешается какое-либо третье лицо, к примеру, те самые французы, в лице своего Второго бюро, но тут уж ничего не поделаешь, так как вариант сделки с кем-то другим увеличивает риск кратно.

Горбоносый старик в длиннополом старомодном сюртуке привстал с кресла и коротко кивнул мне. Он был так тощ и стар, что смахивал на сушеную воблу, провисевшую на сквозняке сущую вечность. Однако живые умные глаза под пушистыми кустистыми бровями свидетельствовали, что патриарх еще вполне дееспособен.

Стоявший за его плечом курчавый пухлощекий крепыш, одетый во вполне современный костюм, скопировал приветствие своего спутника. Вполне уловимое сходство во внешности позволяло предположить, что это его родственник. Возможно даже внук. Или правнук.

Я ответил таким же кивком и подвинул ногой чемодан к центру каюты, демонстрируя, что готов приступить.

– Прошу, господа, – деловито начал Израиль Львович. – Можно начинать.

Сам обмен происходил довольно тривиально. Старик не участвовал в процессе, взирая на него из кресла, Шмуклер тоже остался наблюдателем, курчавый крепыш взвешивал монеты на сложных ювелирных весах, попутно проверяя некоторые из них реактивами, ну а я бдительно следил за действом, покуривая сигариллу.

Монеты пересчитали, взвесили, перевели вес в тройские унции, а потом озвучили итоговую сумму в американских долларах. Ободрали как липку, конечно, но на другой результат, учитывая обстоятельства дела, рассчитывать не приходилось. В итоге, за вычетом комиссионных Шмуклеровича, я стал обладателем довольно скромной суммы в двадцать тысяч долларов с небольшим. Правда – это по меркам двадцать первого века скромной, а по нынешним временам весьма и весьма приличной. Даже более того.

Вот так все и случилось. Без всяких неожиданностей, обыденно и мирно. Даже как-то неинтересно.

Две пачки стодолларовых купюр удобно устроились у меня в карманах, после чего Синицын завел свой «фиат», и мы отправились домой. По пути я приказал ему остановиться и купил у оборванного турчонка франкоязычную газетенку. В первую очередь интересовало вчерашнее происшествие, так что первые листы со светской хроникой и мировыми политическими сплетнями я пролистал не читая. Скупая заметка об убийстве в отеле «Пера-Палас» нашлась на последней странице.

«Очередное жестокое убийство! – гласил заголовок заметки. – Источник в полиции заявляет, что убийство было совершено с целью ограбления. Согласно показаниям свидетелей, его совершила женщина азиатка, предположительно японка, и ее сообщник европеец, предположительно славянин, скрывшиеся на авто неопознанной марки, обнаруженной позже в трущобах района Галата. Отрабатывается версия причастности обслуги заведения. Хозяин отеля пообещал привлечь к расследованию детективов “Агентства Пинкертона”. Комендант гарнизона приказал взять под охрану все отели европейской части Константинополя…»

Пинкертон, говорите. Ну-ну… Полански не выдаст, так что вычислить могут разве что по авто. Машин на данный момент в городе с гулькин нос, на первый взгляд может показаться, что это сделать довольно просто, но Кет говорила, что автослед приведет полицию в тупик. Оснований не доверять ей у меня нет, так что в добрый путь. Пусть ищут. В любом случае через неделю меня уже здесь не будет.

Предвкушение вкусного обеда и последующего отдыха с оригинальной версией «Трех мушкетеров» Дюма 1890 года издания с шикарными иллюстрациями, купленной по случаю в букинистическом магазинчике, привело меня в полностью благодушное настроение. На этом фоне я выделил Синицыну двести долларов на обзаведение, великодушно благословил его на предстоящее дезертирство, а сам побрел искать Ясмину.

– Где, где… – недовольно буркнула тетка Афина, быстрыми движениями разбрасывая курам зерно. – Я отошла к соседке, а когда вернулась, ее уже не было. Христо сказал, что она за бараниной и сыром на рынок пошла. Уже три часа нет. Наверное, по магазинам ходит. А обед кто готовить будет? Разбаловал ты ее совсем, Георгий.

– Как ушла? – заорал я. – Я же просил никуда ее не отпускать.

– А она никого и не спрашивала. Я отошла к соседке, а когда вернулась, ее уже не было, – озадаченно сообщила хозяйка пансиона. – Георгий, что случилось? Господи…

– Не знаю пока, тетя Афина, – вне себя от злости, я все-таки постарался сбавить тон, чтобы не пугать женщину. – Пока не знаю. Но переживаю. В городе черт знает что творится.

– Не поминай нечистого всуе, Георгий! – одернула меня хозяйка, потом всплеснула руками и достала из кармана передника небольшой пакет. – Ой, совсем забыла. Вот это передали для тебя. Где-то час назад какой-то незнакомый молодой парнишка принес.