Михаил Ланцов - Ротмистр Империи

Однако фон Эссен не спешил бросать линкоры в бой. Совсем не спешил. Лишь в апреле он перевел их в Либаву. И только в мае стал выводить к Пиллау. Не для боевой надобности, а чтобы хоть как-то сплавать экипажи. Так по очереди и водил – то первую эскадру линкоров, то вторую… ну… то есть, броненосцев.

Сегодня же он решил пойти дальше. Он повел свои дредноуты к Данцигу. Себя показать и ребятам дать пострелять. А то – смешно сказать. Воевать воевали, а в войне не участвовали. Заодно и боевую подготовку посмотреть в деле.

Подошли. Начали стрельбу. Благо, что батареи были давно выявлены легкими силами флота. И с целями проблем не имелось.

Ударила головная башня тремя стволами главного калибра. Вторая. Третья. Четвертая.

Цель слишком далеко. Не разобрать. Не понять. Все в дыму.

- Ваше высокопревосходительство! – Козырнул радист.

- Слушаю.

- С «Рюрика » телеграмма. Видит дымы. Идут с запада – северо-запада.

- Пусть отходит вдоль косы на соединение.

- Есть! – Козырнул радист и бросился в радиорубку.

А Николай Оттович свернул свои импровизированные учебные стрельбы и лег на курс восток – северо-восток. Требовалось прикрыть отходящий броненосный крейсер и посмотреть – кого там черт принес.

Умом фон Эссен понимал, что у германского флота нет быстрых дредноутов. Да, у них имеются линейные крейсера, но немного и достаточно слабых. То есть, от превосходящих сил он всегда сможет уйти, а слабые разбить. Но это он понимал умом. А сердцем – мандражировал. Он слишком ярко помнил Русско-Японскую войну… слишком большой раной она пролегла через его сердце, оставив чудовищный шрам.

Боялся ли он? Конечно. Разумеется, боялся. Но не умереть. Проиграть.

Но, с другой стороны, он помнил эту дерзкую морду лица Меншикова. Человека – сугубо сухопутного. Он чуть ли не смеялся над ним… над всеми моряками, говоря о том, что после Порт-Артура флот в России кончился. Что теперь моряки русские могут лишь за минами прятаться. Что не посмеют даже с равным противником выйти в открытый, честный бой…

И вот минула коса.

В сотне кабельтовых пыхтел «Рюрик», стремясь спрятаться за линкоры. А там, в дали, на горизонте, оказались германские корабли. И они уже стреляли по отчаянно мечущемуся броненосному крейсеру. Не сильно, правда. Но столбы от орудий главного калибра то и дело вставали в воде подле «Рюрика».

- Дистанция? – Поинтересовался адмирал.

- Двести кабельтовых, - ответили с дальномерного поста.

- Корабли опознали?

- Дредноуты типа «Нассау» .

Николай Оттович фон Эссен вжался руками в перила до белизны костяшек. Полгода он гонял личный состав на своих линкорах после того разговора с Меншиковым. Полгода он готовил их бою. И вот он – шанс.

Обозначенный тип германских дредноутов был существенно сильнее бронирован и много лучше оборудован в плане средств обеспечения живучести. Но заметно мельче, куда как медленнее и существенно слабее по вооружению. На борт он мог поворачивать только восемь одиннадцатидюймовых орудий против дюжины двенадцатидюймовых пушек каждого «Севастополя».

- Ваше высокопревосходительство? – Поинтересовался командир корабля капитан 1-ого ранга Анатолий Иванович Бестужев-Рюмин.

- А? – Очнулся от размышлений адмирал.

- Что прикажите?

Фон Эссен взглянул в глаза капитану. И прочитал тревогу… почти тоску. Скосился на молодого мичмана. Его глаза пылали… горели.

«А ведь капитан тоже через Русско-Японскую прошел…» - пронеслось у Николая Оттовича в голове. И тут снова вспомнилась наглая, дерзкая рожа ухмыляющегося Меншикова. - «Неужели он прав? Нет. Нет. Нет!»

Не выдержав переполнявших его эмоций, адмирал ударил кулаком по металлической стенке мостика. Посмотрел на разбитую в кровь руку. И прохрипел:

- Экипаж к бою! Курс – норд – норд-вест. Идем на сближение.

- Есть… - неуверенно произнес командир корабля.

- Не слышу?

- Есть экипаж к бою! – Много громче повторил Бестужев-Рюмин.

Адмирал скосился на мичмана и увидел радость. Этот парень был счастлив. Подмигнул ему и, подняв бинокль к глазам, сосредоточился на наблюдении за кораблями противника.

Прошло сорок минут. Долгих сорок минут ожидания. Германские дредноуты прекрасно опознали противника, его намерение, свои шансы и вошли в циркуляцию. Но разница в четыре узла – слишком большая, чтобы уйти.

- Семьдесят кабельтовых! – Крикнули на дальномере.

- Начинайте пристреливаться, - буркнул Николай Оттович.

- Есть начать пристрелку, - козырнул главный артиллерийский офицер линкора. И уже спустя двадцать секунд головная башня ударила из всех трех стволов.

Потом вторая. Потом третья.

- Есть! Есть накрытие!

- Работайте. Передать по эскадре – сосредоточить огонь на замыкающем.

Встреча здесь у Данцига русских дредноутов не входила в планы германского командования. Их разведка уже смогла выяснить порядок смены дежурного отряда линкоров возле Пиллау. Вот немцы и решили подловить 2-ой отряд, состоящий из устаревших эскадренных броненосцев. Для чего выделили четыре однотипных линкора из первой серии. «Нассау» мало подходили для генерального морского сражения с британскими силами. Поэтому рискнуть решили ими.

О том, что фон Эссен не отпустил в Либаву 1-ую эскадру и вышел с ней к Данцигу, они узнали только сейчас. Это было сюрпризом для германского адмирала. Страшным и неприятным. В одно мгновение легкая, карательная операция превратилась в довольно непростой бой.

Пятая минута перестрелки.

Немцы отвечали.

Николай Оттович грустно взирал на корабли противника, идущие вдали, и отчаянно боролся с накатывающим на него чувством тоски. Попаданий пока не было. Накрытий – сколько угодно. А попаданий – нет. В то время как немцы уже размочили счет – попали фугасом в броневой пояс. Без повреждений. Но попали!

- Анатолий Иванович, вы не знаете, отчего наши артиллеристы так нежны с противником? – Спросил адмирал у командира корабля, но так, чтобы главный артиллерийский офицер тоже все услышал.

- Нежны?

- Да. Боятся снарядами задеть. Все водой брызгают. Словно с девицами заигрывают.

Главный артиллерийский командир корабля нахохлился, но промолчал. Он был не виноват за рандом разброса. Но оправдываться в этой ситуации не стал.

- Пятьдесят кабельтовых! – Донеслось с дальномера.

И почти сразу вся рубка громыхнула радостным возгласом.

- Есть! Есть попадание! – Кричал тот самый молодой мичман. И ему вторили прочие.

Тяжелый фугасный снаряд двенадцатидюймового орудия весом в четыреста семьдесят килограмм попал в кормовую оконечность «Позена». Пробил тонкую восьмидесятимиллиметровую броню и взорвался, разворотив приличную дыру. Скорость линкора не упала. Да и заливание, судя по всему, было не критичным. Однако спустя минуту, германские корабли стали последовательно отворачивать на восток, строясь в линию и стараясь максимально сблизиться с русской эскадрой.