Олег Здрав - Cнова дембель

И если в прошлой реальности я всерьез надеялся поработать ремнем, то сейчас делал это с единственной целью, чтобы не нарушать хронологию. Иначе вместо Лечи окажется другой противник, а мне это категорически не нужно.

Так что когда вперед всех из толпы вывалился орангутанг в камуфляже, я вздохнул спокойно. Отдал ремень Жеке, и легко «затанцевал» на месте, откровенно имитируя боксерскую стойку. Не надо раскрывать все козыри раньше времени.

И если в глазах Лечи читалась насмешка, разбавленная презрительным превосходством, то Саламбек наоборот резко нахмурился, странно посмотрел на мои старые потрепанные кеды и попытался что-то подсказать своему земляку, но тот лишь отмахнулся. После чего стянув рубаху, чтобы продемонстрировать богатырскую мускулатуру. Гора мышц произвела впечатление.

Я не стал выпендриваться, и камуфляж снимать тоже не стал.

Подготовка к схватке по ощущениям заняла больше времени, чем сам поединок.

По всей видимости Лечо знал, что я боксер в прошлом, информацию аккуратно слили через Магу. Он, кстати по ту сторону баррикад оказался, снюхался с чехами. Именно поэтому Леча так и не понял что происходит. Ожидая что я буду работать руками, он пропустил три подряд лоу-кика по внешней поверхности бедра, после чего потерял малейшие шансы на успех, стал заметно подволакивать ногу и морщиться от боли. Решимости у него не убавилось, как и ярости, а вот прыти уже намного меньше стало.

Я же просто кружил вокруг, поочередно обрабатывая то левую, то правую ногу.

Доберись ингуш до меня, парой сломанных ребер не отделаюсь.

Добить я не успел, всего пары ударов не хватило, откуда ни возьмись выскочил капитан Самойлов и схватка тут же прекратилась.

— Может и к лучшему, — подумалось мне. Моя победа и так очевидна, а добивать не обязательно.

В результате отделался легким испугом и нарядом по кухне, с формулировкой за нарушение формы одежды. Это намек на мои кеды, за которые я больше всего переживал — брату знаменитого футболиста их вернуть обещал. Капитан не стал устраивать бучу, хотя в мою версию, что здесь брейк-данс разучиваем не поверил ни на грош. Слишком удачно он объявился, наводка сто процентов была. Кто-то стучит со страшной силой, не особо стесняясь. Хотя чего бояться, учебка пролетит быстро и разбегутся все по горам и заставам, а там и взятки гладки, никто не вспомнит. Стукач — явление повсеместное и неискоренимое, но от этого не менее пакостное, хотя наверное и необходимое тоже?

Кеды спасти удалось, их Жека незаметно сунул за пазуху и вынес из зоны досягаемости, я же напялил кирзачи и отправился отбывать наказание. Оказалось, что я уже час как в наряде — о чем мне и сообщил довольный, как паровоз, капитан Самойлов. Задним числом оформит, гад. Еще и танцором диско обозвал напоследок. Как бы не прилипла кличка, стыда не оберешься. Здесь этот термин еще не имеет голубого оттенка, но все равно обидно. Думать надо заранее, когда отмазку сочиняешь — на будущее наука.

Хорошее настроение исчезло сразу, как только я прибыл в столовую. Опять память сыграла со мной злую шутку, спрятав в укромные закутки мозговых извилин подробности кухонного бытия солдат первого месяца службы.

Бывал я в нарядах многократно, но самые кошмарные именно эти первые были. Стечение обстоятельств. Численность населения в отряде за счет призывников увеличилась вдвое, а значит и количество едоков выросло пропорционально. Но никто не будет полностью менять штатное расписание и численность кухонных работников из-за такого пустяка? Поваров добавили, а остальные и так справятся, не в первой, однако. Трудности солдата закаляют — это еще одно незыблемое армейское правило.

И второе следствие из этого же обстоятельства, но уже более конкретное: в учебке народ находится временно, поэтому заботиться о них, как о «своих» не обязательно. Из личного опыта помню, что как только новый призыв после выпуска разбросали по заставам, так качество питания в отряде мгновенно улучшилось в разы.

Раньше не задумывался, но теперь точно понимаю, что не случайность. И понимаю я это глядя на ванную, почти до верху заполненную черной липкой грязью.

Литров сто пятьдесят или двести отборного чернозема вперемешку с картошкой. Именно ее мы и должны почистить на четыре сотни человек. Хотя слово «картофель» на ум приходит в последнюю очередь. Самые крупные клубни размером с грецкий орех, мелкие и вовсе соревнуются с горохом за звание жемчуга армейской кухни. И все это перемешано с землей в пропорции один к двум, причем не в пользу овощей.

В качестве ориентира и цели нашего пребывания на кухне выступают четыре нержавеющих емкости, литров двадцать каждая, которые надо заполнить благородным картофелем без примесей и кожуры. Проще говоря, почистить надо, переработать эту ванну.

Просто взять и выкинуть это свинячье месиво на помойку нельзя, семьдесят килограммов чищенной картохи тогда неоткуда будет взять. И весь отряд останется без супа и второго на обед. А нарушители порядка перейдут в статус рецидивистов со всеми вытекающими. Поэтому придется чистить этот картофельный горох всю ночь. В прошлый раз мы закончили в четвертом часу утра, а для дежурных по кухне подъем предусмотрен в шесть утра, чтобы успеть подготовить столы к завтраку. Заступая в наряд можешь расчитывать на четыре часа сна — это здесь в порядке вещей. Нам и этого не достанется. И это очень плохо, у меня важные планы на ближайшие дни, вплоть до первого выхода в город. Естественно ночью. Без нормального сна я постепенно превращаюсь в выжатый лимон, или скорее, в овощ.

Еще раз осмотрев ванну, словно в ней могло что-то измениться за последние несколько минут, пришел к выводу, что вручную мы как раз к утру и закончим. Проблема даже в не в том, что такую мелкую картошку чистить труднее и дольше, а выход полезного продукта мизерный, а в том, что прежде чем приступить к сражению с кожурой надо убрать налипшую землю. И это займет времени даже больше, чем основной процесс. Поскольку вода только холодная, точнее ледяная, а из орудий труда — лишь одно кривое, побитое жизнью, эмалированное ведро. Хочешь в нем картошку отмывай, хочешь воду в нем таскай из соседнего помещения. Грязь же необыкновенная: липкая и не размачиваемая в принципе, больше похожа на глину, только почему-то черного цвета. Короче — мечта солдата.

Кроме меня в команде кухонных каторжан еще четверо, ни одного знакомого лица, даже приблизительно не могу вспомнить кто такие. Впрочем мне с ними детей не крестить, мне с ними картошку чистить.

На возмущенные реплики, что все работают, и только «Чапай думает» я ничего по существу не ответил, лишь философски веско заявил, что от нее, от работы, не только кони дохнут. После чего отправился на разведку, которая принесла первые плоды: в одном из цехов был обнаружен шланг, который и был приватизирован в лучшем виде. Впрочем, в нынешнее время в таких случаях говорят «скоммуниздил». То есть общественное имущество перевел в статус личного. Хотя какое же оно личное, если для солдат стараюсь?