Олег Здрав - Cнова дембель

Когда ельцинский ставленик Бакатин с подачи Калугина выдал американцам схему этого здания, они были в шоке. Признавались потом, что и за двадцать лет не догадались бы как оно все функционирует, а само здание так и не смогли «обезвредить» и его пришлось разрушить.

Именно эту схему я обрисовал в общих чертах в письме к главкому ВМФ. Информация очень серьезная, абсолютно достоверная, а значит Калугина обязательно возьмут на контроль. Уже польза — теперь гаденышу уже никак не взлететь на политический Олимп. Не дадут.

Обговорил канал связи на будущее. Если объявится некто Слепой — то это от меня. Если послание получено, то в ответ надо прикрепить красный флаг, других здесь нет, над воротами КПП в Лениноноране. Это будет означать готовность к дальнейшему сотрудничеству.

После десятого декабря распогодилось, потеплело немного и выглянуло солннышко. Полное ощущение, что весна вернулась. Впрочем, для этих мест вполне обычное явление, субтропики как-никак. Аборигенам такое потепление не в диковинку, для молодого пополнения очень удивительны такие природные аномалии. Пока это радует, но уже через несколько месяцев придет осознание, что морозная зима — это намного удобнее и даже приятнее для обычного советского человека. Бесконечная сырость быстро надоедает, малейшая царапина заживает месяцами, гниет и нарывает, если вовремя не присыпать стрептоцидом. За неимением оного раны можно засыпать сигаретным пеплом — помогает заживлять раны еще лучше. Не рекомендую делать это в будущем времени, сигареты здесь делают еще из табака, пусть дешевого и плохого, но полностью натурального. В двадцать первом веке цигарки делают из одной химии, поэтому в рану тащить такую каку не надо. И вообще, курение — зло, провереное на личном опыте.

Как только потеплело, я сразу задумался о вылазке в город. Надо было разведать обстановку, получить информацию, навестить кое-кого. Но злую шутку со мной сыграл тот самый местный чудесный климат о котором я поведал ранее.

Гражданская одежка в результате погодных пертурбаций пришла в полную негодность. Видимо пакет был недостаточно герметичным, вещи отсырели, покрылись плесенью и стали приятно пахнуть классическим бомжовым ароматом.

Вот из-за таких мелочей и рушатся глобальные планы и даже некоторые империи. Выйти в люди оказалось решительно не в чем, смокинг и мое единственное парадное партикулярное платье оказались безнадежно испорченными.

Партикулярное — это гражданское, если словарь Ожегова не врет. Платье — это название мужской одежды во времена Пушкина, а не то, что все подумали.

Колесо Мироздания не думало останавливаться и обращать внимание на мои неразрешимые проблемы, события начали быстро развиваться, так что мне все равно пришлось выбираться в город. Прямо в своей родной военной форме, за неимением других вариантов.

Началось все с того, что наше молодое пополнение решили использовать по основному применению — в качестве тягловой и грузовой рабочей силы. Для разнообразия, в этот раз нам пришлось выгружать не вагоны, а всего лишь таскать мебель из части в военный городок. В основном кровати и шкафы с тубмочками. За всеми этими размышлениями о судьбах социализма и отдельных его представителей с адмиральскими погонами, я совсем упустил из виду, что армянские погромы в городе и его окрестностях — это не разовое событие, а всего лишь одно из многих, сопровождавших славный путь нашего отряда к закономерному концу.

Кровати, которые мы таскали, как раз и предназначались для тех самых спасенных граждан не совсем коренной национальности.

Тут следует обрисовать диспозицию. Военный городок — слишком громкое название для двух пятиэтажек и трехэтажного общежития для прапорщиков и командировочных. Кроме жилых зданий здесь же расположено отделение почты, магазин «Военторг», котельная и небольшой клуб, он же — Дом Офицеров, где по выходным раньше проводили танцы. Нынче, понятное дело, не до танцулек. Расположен военный городок в километре от части, обнесен жиденьким дырявым забором из крашенных труб и сетки «рабица». Вместо КПП — пустая будка и два пенька от шлагбаума. Не сильно сгущая краски — проходной двор, а не важный стратегический объект на враждебной территории. То что враждебная — это уже свершившийся факт, в город так просто уже не выйдешь, по улицам бегают толпами обкуренные молокососы с зелеными повязками на головах, ищут притаившихся инородцев. При отсутствии оных, просто грабят их дома, выносят имущество, после чего привычно митингуют на площади до утра, накручивая и нагнетая истерию.

Память тут же услужливо извлекает из архива файлы, относящиеся к этому периоду и конкретно к этому военному городку.

Если ничего не изменится, а для этого пока нет никаких предпосылок, мое вмешательство в естественный ход событий пока ограничилось лишь предупреждением о землетрясении, то следует ожидать штурма военного городка в ближайшие дни. Ни для кого из местных не секрет, где укрылись спасенные армянские беженцы. У пограничников и на территории танковой части. Но танкистов так просто не возьмешь, там полноценная боевая часть, и семьи офицеров живут внутри периметра же за охраняемым забором. В конце концов, потеряв терпение вояки выгонят пару БМП навстречу гостям и закончится митинг перед воротами толком не начавшись.

К сожалению, у нашего командования ситуация сложнее и возможностей меньше. Никто сейчас не разрешит выгонять БТР на улицы города, чтобы не провоцировать местных. И так будет еще полгода, пока окончательно все наи… накроется медным тазом.

Поначалу митингующие просто будут требовать выдачи или изгнания армян из «их» города. Логики в таких заявлениях не найти, да она никому и не нужна. Естественно никто на это не пойдет. Тогда начнется блокада, забрасывание камнями и бутылками, битье окон и прочие шалости. В конце концов грузовиком протаранят хилые заграждения на месте КПП, их соорудят позже, и дело дойдет до полноценного побоища с изрядным количеством раненых и побитых, причем и с нашей стороны тоже.

После чего ни о каком нормальном сосуществовании с местными аборигенами речь уже идти не будет. Даже учитывая тот факт, что 90 % населения в данный момент вполне лояльны и хорошо относятся и к СССР, и к русским, как представителям метрополии.

Справедливости ради, в Азербайджане после распада Союза меньше всего было притеснений руссоязычных среди всех остальных братских республик, за исключением Белоруссии конечно же. И даже во втором десятилетии следующего века здесь действовало большое число русских школ и классов, которые считались самыми престижными и перспективными для дальнейшей карьеры. Для сравнения в соседней Армении все русские школы были закрыты еще в девяностых, осталось лишь несколько классов для семей российских военных на базе в Гюмри.