Андрей Архипов - Волжане

— Не знаю, Трофим, но дело это никуда уже не уйдет. Если не я, так вы по весне туда поплывете. Терять же потом время на выяснение того, кто проживает на выксунских землях… ну, очень не хочется. Если там осесть сможем, то свои потребности в железе на десятки лет вперед решим. Да и Мокша обещался клич бросить по землям муромским и эрзянским…

— Какой клич?

— Ну, что есть такая земля на Ветлуге, где мастеровой народ с радостью принимают, землей наделяют, да и вообще… — оскалился Иван. — Свобода, равенство и братство.

— Ты не переусердствуй с этим, понял? — нахмурился воевода. — Не подзабыл ли, каким боком нам бегство холопов с окрестных земель выйти может?

— Не дурак, воевода, — склонил голову полусотник. — Разве что намеки делаю по темным углам да сказками о лучшей жизни потчую. Да и братство это мне не со всяким человеком дорого.

— То-то же, — примерился Трофим ребром ладони к шее своего подчиненного. — А то мой меч — твоя голова с плеч. Точнее, меч будет не мой, и головы полетят многие, — резко сменил шутливый тон ветлужский глава, повернув в сторону посадского торга и увлекая за собой полусотника. — Так что плыви, но помни, что ныне твоя главная задача на севере, а не в окрестных землях. А сей миг давай навестим Лаймыра да Николаю твоему посмотрим разный э…

— Инструмент?

— Вот-вот, целый список написал он мне по кузнечному делу. Некогда, мол, ему выбираться сюда. Обещал я, но вот лист оный вашими письменами составлен, не разберу никак…

— Хм-м… скажи лучше, что вообще в этих делах ничего не понимаешь, — заулыбался Иван. — Как, впрочем, и я…. Дай-ка мне эту бересту. Так, ножницы по металлу, пробойники, кузнечные зубила, напильники… С этим все понятно. Тигельные клещи, волочильные доски, гвоздильни… Ха, губа не дура. Тесла, скобели, струги, рубанки, сверла. Это уже вроде инструмент для плотника!

— Древодела? Нет, скорее для тесляра… [94] Древодел — плотник, тесляр — столяр (от глагола «тесать»).

— Да? Слушай, легче найти какого-нибудь специалиста и посоветоваться с ним, а то только все серебро просадим, что Лаймыр в первый день выручил. Эх ты… А ну держи его!

Последний возглас относился к чумазому мальчишке лет девяти-десяти, явно примерявшемуся к мошне, висевшей на поясе воеводы. Не промедлив ни секунды, Трофим сначала захватил маленькую кисть в стальной капкан своей ладони, а уже потом оглянулся и подтянул пацана к себе за вихры. Очумело вертя головой, малец даже не пытался вырываться, а только завороженно переводил взгляд с одного воина на другого.

— Так, попался тать… — протянул Трофим, с сомнением поглядывая на ничего не выражающую юную физиономию.

— Да ты встряхни его посильнее, авось очнется, — посоветовал ему Иван, одновременно сопровождая свой совет действием.

— Ась? — Грязный палец пацана наполовину залез в нос, выковыривая оттуда весь причитающийся своему возрасту набор.

— Чей ты? Холопом ли будешь? — Грозный вопрос воеводы повис в воздухе, вызвав лишь короткие повороты голов торговцев, расположившихся в начале посадских торговых рядов. Лишь одна дебелая рыжая молодуха проворчала скорее себе под нос, чем для окружающих, что оный малец ужо который день крутится поблизости.

— Повторяю. Последний раз. Кто ты? — Внушительный кулак Трофима застыл перед лицом мальчишки. — Иначе веду тебя к ближайшему мечнику! А то и спрошу вон у того мытника, где тут малолетних татей в поруб бросают…

— Дашь поглядеть? — Детская рука потянулась к поясу воеводы, однако не к кошелю, а к оголовью меча.

— Почудилось тебе, Иван, — скорчил недовольную физиономию Трофим, брезгливо поглядывая на пацана. — Этот дурачок на меч загляделся, вот и распустил свои ручонки. Пошли, некогда нам.

— А ты уверен? — Иван присел около продолжающего ковырять недра своего сопливого носа мальчишки. — Что-то он переигрывает, тебе не кажется? Ну-ка проведем эксперимент… — На ладони полусотника заблестела четвертинка серебряной монетки достоинством в куну. — Смотри, малец, эта чешуйка будет твоя, если ты мне окажешь одну услугу… Хотя ты можешь и дальше продолжать прикидываться дурачком, выбор за тобой. В любом случае мы тебя не тронем за то, что ты на наше добро глаз положил, слово даю. А услуга очень простая. Нужны нам инструменты кузнечные, однако в них мы ничего не понимаем, потому посоветоваться нам хочется со знающим человеком. Вот к такому ты нас и отвел бы… Ну? Как хочешь! — Иван поднялся, развернулся к пацану спиной и вместе с Трофимом стал проталкиваться вдоль торговых рядов.

— И с чего это ты помыслил, что он умнее, чем кажется? — пробурчал воевода. — Может, он и вовсе по-нашему не понимает…

— Почему я так подумал? — хмыкнул Иван. — А потому что другие тут не выживают… Оглянись-ка назад, Трофим, — за спиной у них стоял тот же малолетний персонаж, дернувший секунду назад полусотника за рубаху, и манил их ладошкой за пределы торговых мест. Та же ладошка в укромном уголке требовательно вытянулась в их сторону.

— Давай свою куну, боярин. Отведу я тебя к знающему человеку. Не подведу.

— Ха, хлопчик! Я тебе слово давал и его исполнил, так что мне вера есть, а вот ты… рассказывай, что знаешь, и веди на место, — вальяжно присел на какую-то лавку ветлужский полусотник. — Потом рассчитаемся, даже больше дадим, если угодишь. Только скажи вначале: как зовут тебя?

— Микулка, — помялся малолетний актер, вытирая рукавом перемазанную грязью физиономию. — А меч ваш я лишь потрогать хотел…

— Ага, кому другому это рассказывай. — Иван растянул губы в насмешливой ухмылке. — Тем более что за это тоже немало огрести можно… Кем ты тут будешь и к кому нас хочешь вести?

Микулка шмыгнул носом и довольно коротко и внятно изложил свою историю. Мать его умерла в конце зимы от неведомой болезни, под самый свой конец сильно кашляя кровью. Сама же она была холопкой у княжеского тиуна [95] Тиун — в Киевской Руси название княжеского или боярского чиновника, управителя, распорядителя имуществом. в Кидекше, что навеки определяло судьбу самого Микулки. Отца у него не было никогда, также не имелось в наличии других братьев и сестер, поэтому присматривать за ним было совершенно некому, что, впрочем, освобождало его и от опеки над своими малолетними родичами. Холопом же он быть не хотел, вот и сбежал, как только стало припекать солнце. Вразумительно ответить, что он собирается делать, когда наступит зима, Микулка не смог, однако сбивчиво и туманно начал рассказывать о каких-то дальних родичах под Ростовом, куда он собирается пробираться в скором времени вместе с сопельниками. [96] Сопельник, плясец, игрец — так называли скоморохов в Киевской Руси.