Андрей Архипов - Волжане

— Тех, кто с тобой пришел?

— Нет, этого было бы слишком мало! Да и делиться на наших и ваших мы давно уже перестали, сам знаешь… Да что я тебе говорю! Будто ты не входишь в число этих людей! И не делай такое удивленное лицо, тебе это не идет… Могу сказать только одно: в скрепляющем нас растворе никогда не пахло деньгами. Они проходят через нас, но оседают совсем в других карманах. А ведь мы находимся у власти! Это выглядит очень странно, но тем не менее позволяет этой самой сердцевине все время расти… Обрастать другими людьми, которые видят, что мы стараемся не для себя! Те же, кому по сердцу звон монет, остаются на обочине и вовсе не стремятся к нам! И лучше бы так и было, иначе они своими мелочными торгашескими повадками такого у нас натворят…

— Все одно будут лезть, как на сладкое!

— Это точно, однако им по рукам дать нетрудно, проблема заключается в другом. В нас самих! При всей своей крепости наша сердцевина вещь очень хрупкая, и ее легко разбить! Завистью, жадностью, мелочностью, даже любовью… Да-да, любовью к себе, дорогому и неповторимому! Так что лишь от вас зависит — сколь долго она в нас продержится. Именно от вас, молодых, которые идут нам на смену. Потому что лишь вы сможете передать эту силу своим детям и внукам!

Одно лишь знаю… Пока она есть, взять нас с потрохами и использовать ее в своих целях попросту невозможно! Если уж я сам не могу подобрать слова, чтобы описать эту суть, то любой завоеватель или обычный купец, желающий на нас заработать, просто не поймет, с чем имеет дело! Ее можно только уничтожить! Вместе с нами! А мы будем этому сопротивляться… Пока мы живы!

— Шевели, шевели своими культяпками и посудой не мотай в разные стороны! Смотри, расплескаешь подсоленную воду!

Склонившись над грядкой, Агафья старательно разминала землю между пальцами, краем глаза приглядывая, чтобы заспанная Радка не уклонялась от порученной ей работы: вылавливания семян из плошки и меткого их метания в подготовленные лунки. Та и не думала отлынивать, однако насупленное молчание падчерицы вызывало раздражение и заставляло продолжать выстраданную бессонными ночами нотацию:

— И не пробуй даже руками в грязи ковыряться! Ну не поняла я тебя с этой плошкой, и что? Не в землю же такую воду выливать! Пальцы у тебя чистые, а соль у нас заканчивается… Ну что ты клюешь носом, словно квелая курица!

Радка дернула бровью, но не изменила выверенные, неторопливые движения. Агафья тяжело вздохнула и нерадостно покачала головой, задумываясь над странными вывертами судьбы, занесшей ее сюда, почти на край мира и столкнувшую с этой несносной особой в мужских портках и длинной рубахе почти до щиколоток.

Своих девок она уже вырастила и успешно выдала замуж, поэтому в настоящее время внучка кузнеца была у нее единственной отрадой. Если точнее, то на эту оторву, восседающую сейчас с неприступным видом на корточках прямо посреди огородной грядки, она возлагала вполне определенные надежды. Дочери остались далеко, на Переяславщине, так что в ближайшее время лишь Радка могла позаботиться о ней с должным вниманием: ведь в преклонные годы требуется не только кусок хлеба и глоток воды, но и небольшое участие, выражающееся хотя бы в неравнодушном выслушивании перечня бед и болячек. Однако та ее надежд пока не оправдывала.

Потеряв мужа после одного из половецких набегов, Агафья неожиданно пришла к мысли, что в ее сорок лет она хлебнула степных невзгод более чем достаточно, а сама еще полна сил и здоровья, чтобы хоронить себя заживо. А что другое ей оставалось в приграничной переяславской веси, где мужи в зрелом возрасте были наперечет? Лет через десять она и вовсе стала бы немощной, беззубой старухой, на которую никто и не взглянет, кроме заезжего половецкого удальца. Да и тот в ответ на просительный взгляд лишь отмахнется острой саблей от столь жалкой добычи. Жить приживалкой с дочерьми, выслушивая попреки чужого семейства за отправленный в рот лишний кусок?

Нет уж, решила она, будет еще на ее улице праздник! После чего порыдала в объятиях своих пристроенных детей и отправилась на чужбину, по пути лелея сладкие мысли, что уж там она найдет тихий угол и свою вторую половину, с которой спокойно доживет остаток жизни.

Мужиков на Ветлуге тоже на всех не хватало, однако статная и дородная Агафья все-таки преуспела и в скором времени уже на правах хозяйки распоряжалась в доме кузнеца, старательно воспитывая его взбалмошную внучку, пререкающуюся с ней по любому пустяку. Истины ради стоило признать, что сама она тоже в долгу не оставалась, все еще надеясь перевоспитать Радку по своему образу и подобию, поскольку природа требовала свое… Если точнее, Агафья находилась в таком возрасте, когда своих детей уже не завести, а любовь так и хочется кому-то отдать. Иногда очень настойчиво и вместе с суровым жизненным опытом, не замечая, что молодые в нем совсем не нуждаются, предпочитая постигать окружающий мир собственными синяками и шишками.

— Ну что молчишь, словно воды в рот набрала! — вновь не выдержала Агафья.

— Ты бы, тетка…

— Уж коли матушкой звать не хочешь, так хоть по имени-отчеству зови!

— Ты маму не трогай! А звать я тебя как прежде буду! — разозлилась Радка и ехидно добавила: — Могу бабкой, если на то твое желание есть! Все-таки Любим мне дедом приходится…

— Ну уж… нет!

Агафья даже поджала губы, скептически оценив свое положение среди баб веси после столь нелестного прозвища. Нет, зваться бабушкой для женщины очень почетно, однако с язвительного Радкиного язычка такое название сорвалось бы настолько обидно, что навечно перевело бы ее в категорию беспомощных старух, неспособных справиться со своими повзрослевшими чадами. А просить помощи Любима… как бы не получилось еще хуже.

— Я всю ночь с больным провела, — устало продолжила Радка, на время прекращая их бесконечную войну, — а ты!.. Было бы из-за чего огород городить!

— Так как же я без тебя! — запричитала Агафья, делая вид, что усиленно копается в грядке. — Вдруг не так что сделаю! Вот ты мне говорила, будто семена моркови в соленой воде надо замачивать и сажать особым образом… Я и старалась, тащила эту плошку! Вместе с водой твоей!!

— Не замачивать, а на всхожесть проверять! Когда их много! А с той жалкой горсткой, что ты достала, толку их испытывать?! И так знаем, что все они прошлого года и пойдут в рост, если не пустые изначально! Вымочи в обычной воде и знай себе сажай, пропалывай да все лето за плетнем следи, дабы скотина урожай не потравила!

— Не учи! Не первый год на земле! — обиделась на замечание Агафья, но тут же осторожно добавила: — Однако овощ новый… Может, назему добавим? Николай нашим мужам сказывал, что его с торфом надо мешать и…