Игорь Сорокин - Тендровский узел

Стрелять из пушек шрапнелью по обороняющимся? Такого не может быть!

– Откуда вы? Чем это вас так немцы обстреливали? – задаю вопрос ближайшему адекватному раненому.

– «Юнкерсы». Сотни бомб сбросили. Маленькие, как рой пчелиный, и еще и свистят. А потом над нами бабах. От них нет спасения. Несколько не взорвалось. Лежат как дыньки. Петька взял в руки, а бомба как… Нет Петьки, и головы с руками его тоже теперь нет. Так безголового и безрукого и похоронили, – услышал в ответ.

Матерь божья. Это же явные признаки применения кассетного оружия. Но время кассетного оружия еще не наступило. Хотя нет. Что-то же было у немцев. Да, бомба «бабочка».

Все разложилось как по полочкам. Немцы ведь ими Лондон бомбили. Значит, ковровое бомбометание. Какая может быть защита? А никакой защиты, кроме окопов. Бронежилетов ведь нет. И еще – эти все «бабочки», словно мины противопехотные, не извлекаемые. Трогать и разоружать нельзя!

Пришлось вернуться в штаб. Для связи с нашим новым командиром сводного полка полковником Матвеевым и оперативным дежурным. Ну что можно посоветовать? Окапывайтесь и ни в коем случае не трогать и даже не подходить к неразорвавшимся подаркам от фрицев. Может, хоть кто-то сможет внять инструктажу.

Отдельно связываюсь с командиром 7-й роты. Все, что мог, сделал. Можно идти на корабль.

На душе тоскливо. К применению такого оружия солдаты не готовы. Окопы в полный профиль еще не рыли. После таких бомбардировок, скорее всего, наши позиции будут рассыпаться как карточные домики.

Не прошло и дня, как вечером ко мне в каюту прибывает дежурный по кораблю с новостью, что ко мне на корабль пришли какие-то дети. Из местных. Мал-мала меньше. Возглавляет их какой-то пацаненок, важно объявивший себя моим младшим братом.

О, мама мия! Что делать? Что можно сделать с детворой возрастом от четырех до десяти лет, увидевшей меня и закричавшей:

– Дядько. Нас до корабля не допущають. Кажуть йдіть геть. У командира родичів нема. Тільки жінка.

В общем, завел я экскурсантов на корабль. Провел экскурсию. Дал подержаться за штурвал. Посадил в седло пулеметчика. Накормил детей в кают-компании жареной картошкой и напоил чаем с сахаром и свежеиспеченным корабельным хлебом. Так они и пошли домой.

Последний день стоянки в Покровке стал и последним днем общекорабельной тренировки по проведению противовоздушного боя. Получил боевое распоряжение на поддержку с утра обороняющихся у Ивановки.

Людские ресурсы тендровского оборонительного участка практически закончились. Немцы наступают мотопехотой, усиленной штурмовыми орудиями и обработкой каждой оборонительной позиции кассетным бомбометанием. Отсутствие малокалиберной зенитной артиллерии позволяет Ю-88 летать практически над головами красноармейцев, сплошным ковровым бомбометанием буквально засеивать гектары позиций красноармейцев фугасными бомбами SC-50 и мелкими осколочными «бабочками» SD-2.

Да, это явно последний день. Немцы бомбят наши позиции как по графику. До обеда и к ужину. После каждой такой бомбежки госпиталь пополняется кучей раненых, и батальоны отходят в глубину полуострова. В районе Чулаковки каждые полдня идет ротация. Словно прессом, вермахт выдавливает со стороны Железного Порта в сторону Ивановки остатки подразделений тендровского участка, здоровые тут же пополняют держащий оборону у Чулаковки сводный полк черноморцев, а раненые, в основном «мумии», наполняют Покровку, откуда их катерами и баркасами переправляют на Тендру. Настоящий конвейер хирургии человечества. Треть «мумий», получивших поражение внутренних органов, не выживает, трудно различить на фоне большого количества ранений маленький осколочек, оставшийся после оказания первой помощи.

Получил боевое распоряжение на поддержку полка флотилии. Сродни дороге в один конец!

«…Мониторам “Ударный” и “Железняков” обеспечить огневую поддержку сил 2-го черноморского полка, обороняющего селение Ивановка. Самостоятельно организовать взаимодействие с зенитной артиллерийской батареей, расположенной на северной оконечности селения, и 96-й отдельной авиаэскадрильей флотилии с шестью самолетовылетами истребителей И-153. Придаются гидрографический катер для обеспечения оборудования позиций для стрельбы по невидимой цели…» Подпись – контр-адмирал Фролов А.С.

– Виссарион Виссарионович, согласно принятому мной решению на выполнение поставленной задачи у нашей корабельной группы будет не более двух часов на поддержку обороняющихся в Ивановке. Все будет зависеть от погоды. Как только туман спадет и корабли станут видны с берега и воздуха, противник обязательно немедленно вызовет авиацию, – докладываю начальнику штаба флотилии замысел выполнения полученного боевого распоряжения. Разложенная на столе калька с курсом отражает в графике обстановку и мой замысел.

– Почему, товарищ Прохоров, вы определяете так мало времени на огневую поддержку. В боевом распоряжении вам определено обеспечить поддержку не менее суток. Немцы атакуют минимум два раза в день, прямо по распорядку словно. До обеда и до вечера. Допустим, до обеда вы сорвете их атаку. А что прикажете выделить для поддержки наших пехотинцев? Бронекатера в противодействии немецким штурмовым орудиям не смогут выйти на прямое столкновение. Это мы уже прошли под Каховкой, – возмутился Григорьев.

– Дело не в боязни противодействия береговых сил противника. Дело в том, сможем ли мы уйти от удара авиации противника. Или хотя бы отойти под прикрытие своих зенитчиков. От Ивановки до Покровского четырнадцать миль, это примерно полтора часа максимального хода до зоны прикрытия зенитчиков в условиях противовоздушного маневрирования. Ориентировочно, когда туман спадет и противник визуально обнаружит наши корабли, останется не более часа или полутора до подлета вызванной авиации противника с Николаевского или Херсонского аэродрома. Примерно полчаса уйдет на связь, подачу заявки на вызов и утверждение вызова. Возможна доразведка перед налетом, это еще минут тридцать. Получается что-то соизмеримое с двумя-тремя часами с момента ухода тумана. Лоция утверждает, что в это время года в заливе возможны туманы до девяти-десяти часов утра. Вот и все мое обоснование замысла, – закончил я обоснование своего решения как командира корабельной ударной группы. – Не знаю. Может быть, использовать штурмовую авиацию? – пытаюсь обойти проблемный вопрос и переложить его на плечи командования.

– Прохоров, вы же прекрасно понимаете, что оставшаяся во флотилии шестерка исправных «чаек» будет немедленно сбита зенитками немцев. Их двадцатимиллиметровые автоматы уже успели сбить не один наш самолет за эти дни, – отсек мое предложение начальник штаба.