Пьер Жиффар - Адская война

Наконец, все было готово к отъезду, я дал знак своему пилоту, Морелю, и «Южный», отцепившись от балкона, легко и плавно поднялся в голубую высь, которую восходящее солнце озарило мягкими лучами, сгоняя кровавое зарево пожара.

Поднявшись на высоту двухсот метров, «Южный» описал полукруг над городом и направился на юго-восток. Мы быстро скользили в чистой атмосфере, убаюкиваемые жужжанием электрического мотора, и вскоре дым пожара исчез из вида, а желтоватая полоса Северного моря заметно сузилась. Мы сидели на корме: мисс Ада, относившаяся к своему положению с большим спокойствием и мужеством, в кожаном кресле, остальные — на табуретках вокруг нее.

— Ну, Пижон, Малаваль, собиратели новостей! Рассказывайте, что вам удалось узнать?

— Пока лишь то, что вам уже известно, — ответил Пижон. — Война между Англией и Германией. Но, разумеется, к концу этого дня все великие державы присоединятся к той или другой стороне. В этом не сомневается никто из дипломатов, с которыми я говорил. С одной стороны группа Великобритании, Франции, Италии, России…

— О, Россия!…

— Ну, как бы то ни было, несмотря на свои внутренние смуты и разлад государственного механизма, Северный Медведь еще имеет значение для Европы… С другой стороны Германия и Соединенные Штаты: им ведь давно уже не дает свободно дышать англо-японская конкуренция. Это всеобщий пожар, вся планета в огне…

Наступило молчание. Все сидели в глубокой задумчивости. Да, он был прав! Полстолетия Европа удерживалась от бойни, так как никто не рисковал задеть соседа ввиду чудовищных вооружений, грозивших еще невиданными и неслыханными опустошениями. Но эта напряженная атмосфера должна была рано или поздно разрядиться, и стоило начать одному, чтобы увлечь за собою остальных.

Вдали показался шпиц Антверпенского собора и вскоре аэрокар остановился у балкона бельгийской таможни.

Пока проделывались формальности осмотра, я спросил у чиновника, нет ли чего нового относительно войны.

— Да, — ответил он, — сейчас получено известие, что подводный крейсер, на котором английский посланник возвращался из Гааги, взорван двумя подводными немецкими миноносками…

Раздирающий крик последовал за этими словами. Мадмуазель Ада, откинувшись на спинку кресла, ломала руки в отчаянии, восклицая:

— Томми, мой Томми! — Затем она лишилась чувств. Когда сознание вернулось к ней, аэрокар уже продолжал свой полет. Мы уговаривали ее не предаваться отчаянию, так как чиновник не мог сообщить, кто именно погиб при этой катастрофе.

— Сейчас мы будем пролетать над Антверпеном, — заметил Малаваль. — На террасе редакции «Столичной Газеты» выставляются депеши, напечатанные большими буквами, для аэрокаров, как во всех крупных центрах. Возможно, что узнаем из них подробности события.

Я отдал соответствующее распоряжение пилоту и спустя несколько минут мы осторожно и медленно плыли над городом, высматривая в бинокли террасу.

— Ну вот, мисс Ада, — воскликнул Пижон, — читайте!

В бинокли не трудно было разобрать депешу, напечатанную гигантскими буквами:

«Катастрофа с английским крейсером подтверждается. Только трое пассажиров, в том числе поручик Том Дэвис, успели спастись. Подобравший их в море французский шлюп высадил их в Остенде. Отсюда двое отправились в Лондон, а поручик Дэвис получил приказ немедленно отправляться в Париж с поездом — молнией».

Радость молодой девушки была неописуема. Не заботясь о других новостях, мы снова поднялись на высоту двухсот метров и ускорили полет, так как я торопился в Париж.

Нас, однако, ждало разочарование.

Внезапно аэрокар замедлил ход, дрогнул и опустился на несколько метров. Пилот Морель, по-видимому, совершенно спокойно, крикнул своему помощнику:

— Пустите в ход керосиновый мотор.

Я был порядком встревожен. Дело в том, что двигателе «Южного» устроен был по типу, лишь недавно вошедшему в употребление и основанному на применении волн Герца раньше служивших только для беспроволочной телеграфии. Собственно, это был не двигатель, а только трансформатор энергии, посылавшейся в виде волн Герца с огромной центральной станции в Лионе. Таким образом, мы делали шестьдесят километров и больше в час, не нуждаясь в сложных машинах, в возне с неприятными реактивами и прочем. На всякий случай у нас имелся запасной керосиновый двигатель.

Распоряжение Мореля показывало, что доставка волн Герца прекратилась. Я спросил его, как он объясняет это обстоятельство.

— Я думаю, — ответил он — что из Парижа дан приказ остановить действие Лионской станции. Видно, и у нас война… Сейчас узнаем на таможне в Феньи, и если мое мнение подтвердится, то вам лучше пересесть на поезд.

С керосиновым двигателем мы не сделаем более сорока километров в час и доберемся в Париж только к вечеру.

Предположение Мореля подтвердилось в Феньи. Мне передали здесь фонограмму от моего редактора, доставленную по трубе министерства внутренних дел и адресованную на аэрокар «Южный», в случае его пролета через Феньи. Я вложил пластинку в ящичек, с которым никогда не разлучался, и, поднеся его к уху и тронув механизм, услышал голос г. Мартена Дюбуа, моего редактора.

— Война охватила всю Европу, — говорил он. — Наша Республика присоединилась к Англии. Мобилизация в полном ходу. Не возвращайтесь в Париж, отправляйтесь немедленно на Монблан, осмотрите арсенал, следите за снаряжением и отправкой нового воздушного флота и сообщите в газету точнейшие сведения обо всем.

Спорить не приходилось. Я объяснил мисс Аде в чем дело, и предложил ей отправиться в Париж с поездом, отходившему из Феньи в полдень. Я поручил Малавалю проводить ее, оставив при себе Пижона. Последовал дружеский обмен рукопожатий, и спустя несколько минут «Южный» летел по новому направлению. На этот раз Морель благополучно поднялся на высоту восьмисот метров.

Я думал о таинственном арсенале Монблана, где в течение десяти лет оборудовался, по плану аэрадмирала Рапо, колоссальный воздушный флот, снабженный всеми средствами истребления, частью новыми, известными только руководителям дела. До сих пор доступ туда посторонним лицам был строжайше воспрещен, никаких сведений в печать не сообщалось, за разглашение каких бы то ни было данных грозило двухлетнее тюремное заключение. Удастся ли туда проникнуть? Впрочем, давая распоряжение, редактор, конечно, имел ввиду существующее положение дел. Возможно, что из-за начавшейся войны, военное министерство не прочь ознакомить публику с состоянием средств обороны и разъяснить сомнения в нашей подготовленности…

Внезапно мои размышления были прерваны слабым, но характерным шипеньем, раздавшимся где-то внизу, под нами, за которым последовали короткие, точно щелканье хлыста, взрывы.