Комбат Найтов - Горный стрелок

— Ты выходишь первая, я прикрываю. Доходишь до тропы, осматриваешься, и прикроешь меня, пока я заметаю следы. Начнем, как стемнеет.

Полина пошла вниз, наста почти нет, глубоко проваливается, я вышел из пещеры и осматриваю склоны и гребни. Чисто. Замести следы будет очень сложно, но, будем надеяться на усиливающийся ветер и рыхлый снег. Слегка заравниваю дорожку, и быстро спускаюсь вниз, поворачиваю направо, передаю страховку Полине.

— За мной, шаг в шаг. Вперед.

— Андрей, нам в другую сторону!

— Нет, нам туда. В Файзабаде нет интересующих нас людей, идем в Хорог.

— А как же приказ?

— У меня приказ связаться с Мосоловым, он — в Чирчике, а не в Файзабаде. Нам там делать нечего, и по такому снегу мы не дойдем.

— А погранцы?

— Вот им попадаться нам не с руки. Отставить разговоры, вперед!

Высоко! Снег глубокий, архары прошли здесь всего один раз после снегопада, через три часа подошли к морене ледника. Здесь снег сдуло. Мы остановились, чтобы привязать кошки. Отдохнули полчаса, и двинулись вперед. За ночь прошли километров пятнадцать. Таким темпом до границы нам четыре ночи. Под утро решили встать на дневку. Но, ветер был такой, что без палатки находиться в неподвижном состоянии было невозможно. Мы дождались, когда рассвело, внимательно осмотрелись, никого не обнаружили. Оба устали, поэтому я расставил «памирку», мы залезли вовнутрь, влезли в спальники и зажгли спирт подогреть воду. Выпив чаю и пожевав немного, я разрешил Полине поспать, а сам вышел из палатки проверить дорожку следов. Снизу никто не поднимался, палатку быстро заносило снегом, поэтому, я вернулся обратно и тоже немного поспал. Так как район оказался пустынным, можно идти чуть ниже гребня и днем. Погода стоит такая, что хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Если увеличить скорость движения, завтра можно начать спускаться к Пянджу. Через два часа разбудил Полину, привязал место к карте, слева Гульхана, довольно большое село, неконтролируемое нами, справа дорога, «ну, а мы — посередине» на леднике. Собрались и пошли. По леднику нам еще километров 20, там вниз к Пянджу. Четыре села с афганской стороны и восемь с нашей. Пяндж — естественная граница между государствами: с одной стороны — Памир, с другой — Гиндукуш. Речка не широкая, но бурная. Красивая, но дико холодная вода. Там, где есть броды, с обеих сторон поселки. Мостов нет. Их только два и очень далеко отсюда. Ниже Хорога по течению есть два места, где ширина ущелья всего метров 30–35, а ширина реки около 25. Нам туда. В связи с труднодоступностью мест контрольно–следовой полосы нет, а датчики движения стоят не везде. Дело портит Памирский тракт: вдоль всей границы проложена дорога. Датчики движения стоят вдоль дороги и фиксируют все. Но, нас не даром учили вскрывать подобные укрепления. Кой–какой опыт имеется. В том числе, и в этом районе. На нас натаскивали погранцов, а мы натаскивали их, но… У каждой службы — свои секреты! Поэтому, пользуясь ненастной погодой, мы ускорили движение и вышли в расчетную точку к вечеру. Первым неприятным моментом было то обстоятельство, что наши погранцы стояли по обе стороны границы! Только заставы на афганской территории были смешанными, а граница технически не оборудованной. Я сначала обрадовался, увидев своих на этой территории, потом высмотрел, что это погранцы в касках. Положение еще более обострилось. Мы начали отходить на север, скрываясь и от духов, и от наших. Наконец, нашли участок, охраняемый время от времени, у брошенной заставы Баш–Гумез. Три ночи подряд нас преследовала стая волков. Они здесь маленькие и противные. Кусаются и пытаются что‑нибудь украсть. Но не шумят, не то, что шакалы. Но шакалы зимой куда‑то уходят. На двух пришлось потратить три патроны от ПБС. Я вырезал у них гениталии и надергал шерсти с паха и под хвостом. Дорожку следов от брода мы присыпали волчьей шерстью. На правом берегу нет ни лесов, ни естественных убежищ. Мы вымокли на переправе, поэтому уходили наверх с максимальной скоростью. Заодно и грелись. Отмотав за ночь 12 км, поднялись к расщелине в скале, закрепили там спальники, прикрылись от ветра скалой, поставили палатку и стали сушиться. В восьми километрах отсюда — шикарный ореховый лес. Завтра уйдем туда, если погранцы не накроют. Жутко холодно. Залезли в один спальник голышом и сушили собой одежду. Днем мимо нас прошел пограннаряд. Видимо, просматривают дорожку следов. Наверх они не смотрели, устали. Под вечер наряд прошел вниз. На плечах тащили двух волков. Только бы не простыть! Но, полфляги спирта мы за день выпили. Ушли по гребню к ореховой роще. Я там знаю знатную пещерку, можно будет зажечь костер и полностью обсушиться. Подъем был тяжелый и руки плохо слушались. Полина один раз сорвалась, немного поцарапалась. Подобрали валежник арчевый, ввалились пещеру. Разожгли костер и начали все сушить. Перед этим, я приказал разрядить оружие.

— Почему?

— Здесь нет войны. Нет противника. Это — СССР. Погранцы — такие же граждане СССР, как ты и я. Врагов, которых надо уничтожать, тут нет. Но, нас надолго задержат, если мы им попадемся. Документы у нас у обоих не в порядке.

— А твои?

— Мои в порядке, но у меня нет пропуска в погранзону в этом районе. Все, я пошел наружу, сменишь меня через час. Все влажное и холодно. В первую очередь, суши пуховку. Она быстро сохнет. И спальники. Они почти сухие.

На входе тишина, только ветки шевелятся от ветерка. Здесь микроклимат: снега уже нет, листики на деревьях, но ночами очень холодно, минусовая температура. Я продубел сильно за этот час, поэтому был страшно рад, когда меня сменили. Полинку у входа я оставлять не стал. Сходил погрелся, собрав валежник. За час до рассвета мы вышли из пещеры и ушли наверх. Там припекало солнце и было довольно тепло. Но, пришлось собираться и маскироваться: над районом закрутились вертолеты. Ночью ушли еще выше к заброшенному басмаческому стойбищу. Следов по дороге не было. Там и встали лагерем. Район очень удобный. Обзор подходов просто великолепный. Буквально склад саксаула под карнизом, никаких проблем с дровами. По дороге подстрелил архара, едва дотащили его до полупещеры. Наелись досыта, все высохло.

— Полина, пойдем, покажу, зачем мы шли сюда.

Я повернул небольшой рычаг, спрятанный за обычным камнем, опустил его и заложил камень на место. Прошли немного по пещере вглубь, подсвечивая уже садящимся фонариком.

— Вот сюда! — я указал на пролом в стене. — Закрываем, и подпираем этой палкой. Здесь можно спать. Эта лестница ведет наверх к наблюдательному пункту. Там светлее, чем здесь, днем. Вот сюда поставь котелок или кружку. За день накапывает 4 стакана воды. В 73–м мы всемером здесь неделю жили, пока нас погранцы искали. Потом выполнили задание и ушли. Пошли обратно! Убирай палку! Вот здесь вот рычаг! Наклоняй! Выходи! Правильно, здесь! Убирай камень, рычаг сам выпадет. Его нужно поднять и заложить камнем. Но, это потом! Перетаскиваем вещи отсюда туда. А я вынесу золу, кости и тушу брошу возле ручья. Придут волки и шакалы, и наследят здесь так, что любая собака сорвется на их следы. Мне нужно в Хорог, на связь. Сутки туда, сутки обратно. Возьмем на непредвиденное трое суток. Продуктов у тебя на 8–10, топлива тоже. Внутри ничего, кроме спирта, не зажигай, вентиляция там слабая. Вот наш маршрут на карте. Но, лучше не рискуй и самостоятельно не возвращайся. Если я через 10 дней не вернусь, оставляй здесь все, и, без оружия и документов, выходи к погранцам. Ври, все, что хочешь. Максимум, это нарушение погранрежима. Документы потеряла, откуда ты не помнишь, так как ударилась головой. Говори, что из Ленинграда, как есть. Вот мой адрес в Чирчике, вот адрес моих родителей. Можешь ссылаться на них, но это в крайнем случае. Выучи и уничтожь. Я постараюсь быстро. Друг у меня здесь живет: Рахмонов Саид. Вместе служили. Он, кстати, это место знает, но, снаружи его не открыть и не подорвать, все обсыплется. И еще, он не знает, что есть два хода наверху. Пока раскапывают вход — можно уйти. Но я не думаю, что Саид нас сдаст.