Андрей Муравьев - Крестоносцы поневоле

Процедура получения рыцарского звания, долгожданная для многих, обставлялась самыми разными обычаями и процедурами. Через некоторые из них предстояло пройти подъесаулу, на старости лет удостоившемуся чести получить желанное для большинства благородных мужчин звание из рук княжны.

Конечно, в рыцари часто посвящали на поле боя, под впечатлением от произошедшего, вручая звание, как награду доблести. В таком случае достаточно было хлопнуть по плечу клинком в присутствии свидетелей и произнести слова посвящения. Но это происходило куда реже, чем хотелось бы молодым соискателям славы. Излишняя ретивость оруженосца в бою обычно оборачивалась смертью последнего, потому как рыцарь на то и рыцарь, что он и опытней, и физически сильней. Да и не след лезть желторотому поперед опытного бойца. Таким образом, большинство получало долгожданную награду уже в мирное время, пройдя весь путь обучения. Был и еще один важный фактор – финансовый. Самое главное препятствие для большинства претендентов на золотые шпоры состояло в том, что в рыцари было тяжело попасть без должного финансового обеспечения. Главное достояние и мерило достатка для рыцаря – конь. Причем это должен быть не обычный коняжка или ломовой битюг, а специально обученный, с младых лет холеный дестриер. Каждый экземпляр на счету – такой скакун в бою сам следит, чтобы под брюхо не подпустить врага, он мощнее и выше обычных лошадей, он обучен кусаться и топтать врагов, прибегать на свист, в бою управляется только коленями ездока. Дестриеров разводили в специальных конюшнях, обучали несколько лет и приучали к хозяину всю оставшуюся жизнь. И стоил такой конь часто больше, чем стадо коров. Таким образом, перед тем как посвящать в рыцари, считалось хорошим тоном, чтобы не выставить в плохом свете того, кому собираешься сделать добро, осведомляться заранее о достатке претендента.

Чтобы рыцарю не пришлось разъезжать по свету на крестьянском мерине, на смех каждому встречному, или и того хуже – ходить пешком, да еще в дерюге вместо кольчуги!

У Горового такая лошадь была, это уже знали в обители. Орлик был дорогим и хорошо обученным жеребцом лет пяти от роду. По стати и той злобе, которую он изливал на всех, кого не считал хозяином или другом, легко определялась его принадлежность к элитной породе.

С доспехами тоже было все в порядке.

В Европе кольчуга оставалась большой редкостью. В основном в качестве доспехов использовали бронзовые и стальные кирасы на манер римских, называемых тораксами. Такая же броня, но кожаная, используемая воинами победней, называлась лорикой. Искусство плетения кольчуги было почти полностью утрачено в темные века в германских странах, но сохранилось в скандинавских и на Руси, называемой чаще на скандинавский манер Гардарикой. Кольчуга была легче тяжелого цельного доспеха, проветривалась, гнулась и легко подгонялась под нового владельца или – под новые габариты хозяина. Кираса же делалась под определенные антропометрические данные, что с течением времени приводило к определенным неудобствам.

Проблема при изготовлении кольчуги была в том, что каждое кольцо выковывалось кузнецом вручную, а это занимало уйму времени. Немного проще было создать броню, у которой вместо колец в качестве наборных элементов использовались пластины или чешуйки, но такой доспех, опять же, весил значительно больше кольчуги и был более уязвим.

Цена брони, будь то кольчуга, пластинчатый доспех или кираса, была непомерно высокой для рядового обывателя. Таким образом, на трофейные кольчуги русичей большинство местных рыцарей поглядывало с завистью. У Горового же броня была практически полной. Для комплекта не хватало только шлема, которые делались всегда под заказчика, и нескольких копий для конного боя.

Не было ничего, что бы помешало претенденту, выбранному бывшей императрицей, а ныне княжной, начать процедуру подготовки к посвящению. Для начала – недельный, а то и месячный пост. Но в нынешней ситуации церковное окружение Адельгейды разрешило пренебречь этим пунктом. Затем – ночное бдение, молитвы, исповедь и благословение. Пока Горовой проходил эту часть своей подготовки, во дворе послушники из монастырской братии вытянули большую бадью для стирки и наполнили ее горячей водой.

К восходу солнца ко входу в часовню, где нес ночное бдение казак, собрались практически все свободные от службы гвардейцы и рыцари, состоявшие в свитах приехавших епископов. Каждая группка сдержано гомонила, обсуждая претендента, его достоинства, заслуги, происхождение. Перемыв косточки «полоцкому выскочке», удостоившемуся чести получить звание из рук пускай и бывшей, но все-таки императрицы, острословы перескакивали на одежды и поведение благородного сословия, слухи и сплетни, которыми всегда полны дворы церковных и мирских владык.

Особняком держалась группа священнослужителей во главе с кардиналом в ярко-красной мантии, окруживших кресло, в котором княжна и бывшая супруга германского государя ожидала начала церемонии.

Через час после рассвета ворота часовни открылись, и из них появился осунувшийся от недосыпания и волнения Горовой. Он был одет в длинный коричневый плащ с глубоким капюшоном, скрывавшим лицо. Появление русича было встречено громкими возгласами наиболее молодой части рыцарства и рядовых гвардейцев. Около десятка самых именитых из присутствующих воинов подошли и стали у бадьи, к которой монахи подвели уставшего Тимофея Михайловича. Под взглядами собравшихся его заставили залезть в остывшую уже воду, и под все те же возгласы рыцарства тщательно, с золой и конскими скребками, отмыли посвящаемого. Мыли казака, не снимая с него верхней одежды. После такой ванны его окружили несколько монахов с холстинами и, прикрыв от окружающих своеобразными занавесками, споро переодели в чистые одежды: простую некрашеную рубаху и шерстяные штаны-бре. После чего претендент под песнопения певчих, выстроившихся у входа в обитель, прошел к поднявшемуся и ожидающему его кардиналу Гвидорно. Шествовал он под аркой из десятков обнаженных мечей, которые держали рыцари, устроившие узкий коридор до расстеленного на земле ковра.

Там с мечом в руках стоял кардинал.

В самом дальнем углу двора собрались челядь и рядовые монахи. Во времена дефицита любых зрелищ весть о том, что в обители будет проходить посвящение в рыцари, произвела настоящий фурор. Любопытные толпились даже в монастырском саду и у ворот, откуда их отгоняли папские гвардейцы. У входа на кухню примостились Улугбек, все еще хромавший Грицько и Захар. Костя, названный будущим оруженосцем новоиспеченного рыцаря, находился недалеко от кардинала с доспехами подъесаула. Захар держал за повод оседланного Орлика, которого решили поставить подальше от толпы из-за буйного характера жеребца, норовившего хватануть зубами любого незнакомца. Трофейный конь признавал только самого подъесаула и Захара, который много времени в походе проводил рядом с казаком и к запаху которого конь уже привык.