Андрей Муравьев - Крестоносцы поневоле

Результатом остались довольны все: от Горового, хвалившего полученный самогон на все лады, до ученого-археолога, принявшего немного, но признавшего значительные медицинские и бытовые достоинства полученного продукта. Костя, давясь от радости, заявил, что может получать до ведра самогона в день, а при небольшой модернизации и по тридцать литров диковинной здесь жидкости, которую можно использовать и как напиток, и как прекрасное средство для освещения. Тут же была продемонстрирована примитивная спиртовая лампа. Кроме того, подлив спирт в вино, можно было серьезно поднять градус напитка и создать первые крепленые сорта.

Сомохов в ответ на эти планы только констатировал, что о таком приложении химических знаний товарища он не подумал. Костя и Захар сияли, как новенькие пятаки.

Но это было еще не все. Вечером в пятницу Сомохов и Захар реквизировали на кухне ступку. Два дня назад они смешали серу, селитру и древесный уголь, замочили это все в воде и, получив однородную массу, просушили ее на ярком солнышке на старых холстинах. Полученные в результате комья серого цвета Захар полночи толок в ступке, разбивая их до однородного порошка. Теперь же экспериментаторы с гордостью продемонстрировали первую чашку полученного вещества. Испытания решили отложить на утро воскресенья, когда плотник закончит делать лафет для выкованной местным умельцем пищали. Кузнец день раскатывал в лист кусок железа, а затем еще день сбивал из него ствол. Сомохов, приглашенный для совета, предложил делать прямоугольные стволы. Для картечи, действительно, была небольшая разница, из какого дула вылетать, а квадратные или прямоугольные стволы легче ковать. Но после небольшого раздумья решили оставить «классический» вариант. Ствол охватили несколькими хомутами и проковали по месту нахлеста краев, создавая примитивный вариант сварки. Надежности у такого оружия было немного, но для создания эффекта неожиданности при выстреле картечью или каменной дробью это был наилучший вариант.

Описав перспективы создания первого в Европе огнестрельного оружия и пороха, Костя передал слово Улугбеку Карловичу. Археолог похвастаться такими же достижениями не мог. Он выяснил, что в дни, когда уже было известно, что вот-вот появится в замке новая владелица, о приближении которой сообщили гонцы из папской администрации, Маурисио Беллини ничем не выдавал изменения своего настроения. Разве что чуть больше времени проводил, проверяя учетные книги. От него никто не уезжал, никто не приезжал к нему. Так что все, что он украл, он или спрятал здесь, или вывез куда-то много ранее, или увез на своей лошади в момент бегства. По прикидкам Сомохова, основная часть налогов поступала в виде серебра, значит, сумма собранных налогов только за два последние года достигла порядка трехсот золотых ливров, что равнялось шести тысячам серебряных солидов. Только безумец решился бы путешествовать с таким капиталом без охраны. Значит, убрав третий вариант, можно предположить, что или деньги еще здесь, или увезены кем-то из подручных вора задолго до приезда баронессы.

То, что кроме кастеляна никто больше не исчез (а Сомохов опросил не только жителей замка, но и городских), наводило на нехорошие мысли. Ученый просил не торопить его с выводами, так как на днях ему в голову пришла совершенно новая гипотеза, проработкой которой он сейчас и занят.

В общем и целом, успехи у коллектива были несомненные. То, что заброшенные в средневековье выходцы из прогрессивных времен смогут добыть себе пропитание, не прибегая к оружию, вызвало целую бурю позитивных эмоций. На радостях было принято решение оприходовать полученную трехлитровку спирта, благо перед праздником на кухне ломились столы от обильной закуски, приготовленной для завтрашнего застолья. Большинством голосов (от участия в попойке уклонился археолог, желавший уделить время своей новой гипотезе) предложение было принято.

Утром началась та свистопляска, которая охватывает небольшие поселения при приближении знаменательного события. Еще затемно по двору начали суматошно носиться дворовые девки с ведрами и метлами. На рассвете за дело взялись конюхи и дружина, поднявшие гам во время прихорашивания выездных лошадей и примерки доспехов. Бренчало железо, матерились ветераны, на отросшие брюха которых уже не налезали тесные камзолы из бычьей кожи. Туда-сюда носились мальчики, помогавшие то обуть тугие выходные сапоги, то затянуть шнуры праздничных разноцветных шоссов, то подержать начищенное серебряное блюдо, чтобы вызванный брадобрей смог продемонстрировать свое искусство. Все прихорашивались и наряжались. Вчерашние оборванцы лучники гордо выхаживали в ярких накидках. Дружинники блестели кольчугами и умбонами щитов. Стряпухи и то понадевали чистые чепцы и передники.

Процедура присяги должна была начаться после утренней мессы. На площади Ги уже вчера установили помост для баронессы и ее приближенных.

Торжественная кавалькада начала движение от самых ворот замка и медленно двинулась в сторону Ги. Впереди на белой кобылке ехала Иоланта. По правую ее руку в ярком бархатном пелиссоне поверх военного плаща скакал благородный Артуро Оскара Убейдо д'Кобос. Чуть позади двигались отец Франческо, Марко Бона и Джевьязо Колли в окружении двадцати дружинников. У ворот к процессии присоединились видные жители селения и старосты цехов. К выходу на площадь добралась уже изрядная толпа, которую по всему пути движения приветствовали из открытых окон вторых этажей пышногрудые красотки.

На самой площади уже находились практически все те горожане, окна домов которых не выходили на улицу с приближающейся процессией. У входа в местную церковь в окружении своей дружины и членов семьи гордо стояли оба рыцаря баронетства: Падалино, высокий, сухощавый, с длинными седыми волосами, и Тралди, грузный крепыш с длинными руками.

Но «полочане» так и не увидели все это великолепие. Пока местная знать и видные горожане занимали места на торжественной мессе, вся четверка приезжих гостей баронессы тяжело просыпалась. После месяцев, проведенных на пиве и вине, вчерашняя восьмидесятипроцентная самогонка собственного изготовления сыграла роль крепчайшего снотворного. Русичи смогли очнуться только тогда, когда все остальные жители окрестностей уже радостно приветствовали выходившую из собора процессию.

Захар, как самый молодой, проснулся первым и сбегал за водой. Но кувшина, который принес молодой сибиряк, хватило не надолго. Костя одним чудовищным глотком выпил полтора литра воды и опрокинул на голову себе жалкие остатки. На Горового, только начавшего подавать признаки пробуждения, и еще сладко почивавшего Сомохова жидкости не хватило.