В Бирюк - Одуванчик

"Шихна" - комендант. Обычно - военный комендант города. Но бывает и шихна рынков, например.

Трёп. Глупый трёп разгулявшихся гребцов. Сидит такой мОлодец на скамейке, день-деньской весло тянет, ничего толком не видит, ничего, кроме ругани кормщика, не слышит. Вырвался на волю, почуял себя, типа, властью над убогими туземцами и молотит - что к носу ближе. А дед, поди, ещё и портки не отстирал. От страха. Привирает да перевирает.

Ага. Только я этого деда помню. Я с ним разговаривал, видел как он с Марой общался. С Мараной ровно беседовать - не у всякого смелости хватит.

Упоминание ташдара Абдуллы в качестве посла эмира... заставило призадуматься.

Мы - знакомы. Причём - интимно. В Бряхимовском походе столкнулись. Я его тогда... убедил многократно повторить некоторые из 99 имён Аллаха. В ходе традиционного общечеловеческого возвратно-поступательного процесса. В неожиданной аранжировке, в твёрдой уверенности, что это - не харам.

Ташдар - хаджи. Чалма - зелёная, вера - искренняя. Главный банщик эмирата. Любящий дедушка маленького Джафара - сына покойного Абдуллы, владетеля Янина. Того Абдуллу, владетеля, убили во время нашего штурма, мальчишка попал под... вырвавшиеся наружу эмоции своего раба. Салман господского сынка, своего мучителя и ученика в части боевых искусств - отымел. Жёстко.

А я - дедушку. "По согласию".

Ибо убедил его в том, что я "мусульманин милостью всевышнего" и предъявил однозначное доказательство. Доказательство обрезания самим Аллахом. "Избранный перед Богом". Иного объяснения наблюдаемому перед носом явления, ташдар представить себе не мог. И не хотел.

Ну, слезла с меня вся шкура! После "вляпа". А потом наросла вот так. Может, и правда, по милости Всевышнего? Без его попущения, сами ж понимаете - "даже и волос не упадёт...". А у меня тут... целый кусок шкуры упал.

Не знаю. Мне сертификатов, на гербовой, с печатями - не выдавали. Но ведь и у других... документально не подтверждено.

Абдулла не псих, не идиот - апофеник: видит "след ножа Аллаха" в случайной остаточной деформации моего кожного покрова, мучается "характерным чувством неадекватной важности".

Десятилетия истинной веры, ежедневные молитвы, намазы и бдения, множество обыденных поступков, которые делаются не потому, что полезны, а потому что "так говорил Пророк", или - "праведные халифы", или - "благочестивейшие мудрецы уммы", действующие подобно киселям кожевников на коллаген в шкуре мёртвой коровы, "разрыхрыли" его душу, подготовили к ожидаемому, мечтаемому чуду. "Нажор" мировосприятия. И получилась "сыромять". Не "молочная" или "хлебная", а "правоверная". Пришло время впрыснуть ему мой "дубильный экстракт".

Словами! В душу! А не то, про что вы подумали!

"Дубильный"! А не "дебильный"!

Он желал наглядного проявления "силы Господа", знака, посланного Всевышнем. Подтверждающего именно его праведность, именно его верность.

Он - дождался. Аллах - даровал. И - ниспослал. В лице лысого попандопулы. Но кто смеет утверждать, что для Всевышнего - это невозможно? И кто мы, чтобы судить о путях господних?

Конечно, я - "правдоруб" и "истинобдень". Но я же ещё и гумнонист! Мне же их жалко! Нельзя отнимать у человека его мечту! Не надо портить его "анормальное сознание значения".

Употребив Абдуллу орально, я применил его и разговорно. В рамках поучений Пророка. Фактически мы вдвоём с Абдуллой и добились в Янине заключения мира. Ибо мир - угоден Аллаху.

Важным явным элементом Янинского соглашения явилось создание "нейтральной зоны", буферного образования - Всеволжска. А неявным - уверенность эмира Ибрагима в том, что я - "сокрытый брат-мусульманин", что я буду "держать руку" эмира.

Когда истечёт срок мирного договора, Всеволжск примет армию эмира с открытыми объятиями, станет базой для войны против Боголюбского. То, что не удалось сделать войной, основанием Бряхимова, исполнится миром - основанием Всеволжска.

И блистательнейший эмир достигнет желаемого, не вверяя воинскому случаю своё счастье, не возлагая тяготы на правоверных, но лишь милостиво дозволяя неверным трудиться во славу благороднейшего.

Это было главной целью эмира. Нигде не фиксированным, но очень желаемым и предполагаемым результатом мира в Янине.

Для Ибрагима в тот момент...

"Птица счастья завтрашнего дня"! Вот тайный брат, которого тупые русские гяуры поставили начальником на столь важном месте! Вот сокрытый верный, мечтающий о припадании к истинному учению! Аллах ниспослал лучшее средство для обмана и унижения неверных!

И разве не сказал Пророк:

"Ложь допустима только в трех случаях: между мужем и женой, для достижения довольства друг друга; во время войны; и ложь с целью примирения людей"?

Мы находились в состоянии войны и стремились к примирению. Почему же не обмануть Боголюбского? А инструментом обмана в тот момент очень удачно предложился я. "Тайный брат".

"Но притворитесь! Этот взгляд

Всё может выразить так чудно!

Ах, обмануть меня не трудно!

Я сам обманываться рад!".

Пушкин пишет о любви. Но "сам обманываться рад" вполне присутствует и в других сферах человеческой деятельности. Эмир хотел обмануться - я не стал его разубеждать. А мой "этот взгляд", с трепещущими ресничками и блуждающей улыбкой, смог "всё выразить так чудно", что Ибрагим стал вполне "рад".

Меня это устраивало. Приходите через шесть лет и... и мы посмотрим. Никаких клятв я не давал.

Кроме главной цели - "радость через шесть лет" - были соглашения более мелкого и краткосрочного уровня. Их-то и вбили в текст договора. Официальные, подлежащие обязательному исполнению.

1. "Выбить шишей речных с Волги".

Тут я оказался успешен: никакие русские речные разбойники ниже Стрелки не проходили. Из-за моих дел с племенами, и удальцы из мари и эрзя... воздерживались. Проще - не до того им нынче.

2. "Не брать мыта с проходящих купцов".

Сплошной одобрямс и выполнямс - не беру. Ибо - не с кого.

3. "Дать добрым купцам свободный ход мимо Стрелки".

Без проблем! Пусть идут! Все! Свободно!

Но сначала проверяю - а "добрые" ли это купцы? После чего у "прохожих" пропадает желание ходить "мимо Стрелки".

Буду точен: первый караван булгар я, хоть и "изнасиловал", но пропустил. Второй... - сами не захотели.

Булгары были готовы возмутиться. Но... торг в Усть-Ветлуге - был. Расходы купцы, в большинстве своём - отбили, прибыль - получили. Хоть и не так, и не в том размере, как хотели.

Бывает. На всё воля Аллаха. А главное - аналогичные требования я накладывал и на русских купцов. Для "Клязьменского каравана" дело закончилось полным разгромом и избиением. То есть, справедливость соблюдена - неверные сдохли.

4. "Иноверцы не должны пребывать на Руси и в Булгарии более сорока дней. Потом - или вера, или изгнание".