В Бирюк - Одуванчик

***

-- Э... ты хочешь пытать булгарского купца?

-- Абдулла! Как можно?! Я не херувим, но я чту законы блистательнейшего! Ты! Ты пойдёшь к караванщикам, ты возьмёшь власть в свои руки, как и положено одному из высочайших вельмож и мудрейших советников победоноснейшего! Успокоишь взволнованных. И укротишь злонамеренных. Ты расспросишь купца и установишь истину. И тогда мы решим - что делать с караваном. И... и вообще.

-- Ты... ты отпускаешь меня?! Просто так?! Без выкупа? Без обязательств? Без награды за свою... э... победу, там, на холме?

-- Есть ли в мире для меня большее приобретение, нежели доброе отношение благочестивейшего хаджи? Прикосновение к источнику мудрости дороже сундука с золотом. Эй, парни, помогите достопочтенному ташдару спуститься на берег.

Абдуллу со всем почтением переместили на берег, чуток проводили, как раз до того места, где следы устроенного мною кровавого побоища произвели инстинктивное впечатление на пищеварительный тракт вельможи. Тут и его слуги прибежали. Сдали с рук на руки и стали ждать продолжения.

Варили обед, ремонтировали мачту. Басконя пытался устроить тотализатор на варианты исхода переговоров. Пришлось обругать: заключать пари против своих интересов - глупость. А в боевых условиях - измена.

Уже вечерело, когда посланник ташдара сообщил результаты проведённых собеседований с Мустафой и с другими... заинтересовавшими его лицами и пригласил меня в лагерь караванщиков.

Пришлось идти. Предприняв, естественно, кое-какие меры предосторожности. Оба ушкуя и водомерка втянулись в затон поближе к вытащенным на мелководье булгарским учанам. Капитан "Скорпиона" пылал азартом и постоянно шевелил "жалом", демонстративно выцеливая то одного, то другого представителя басурманского руководства. Разрезанная мешковина обшивки болталась хвостами между торчащих наружу опор катамарана. Сам матерчатый "кирпич", по граням раскрашенный четырьмя атакующими скорпионами, выведенных белой, чёрной и красной краской, в движении, на ветерке... Внушает.

Ташдар выглядел значительно живее, нежели с утра. Глаза его азартно поблескивали, а в движениях появилась порывистость, свойственная ему, вероятно, лишь в далёкой юности:

-- Друг мой Иван, ты оказался прав! Этот шелудивый пёс Мустафа годами совершал преступление - наплевал на волю блистательнейшего! Дэвы порвут его своими кривыми когтями и демоны будут бить в аду горящими вениками! И снова ты прав: он совершал эту мерзость не один. Визирь прикрывал его и, даже, о ужас! - сам давал ему товар для продажи. Часть же клинков Мустафа покупал на рынке, и шихна Биляра тоже был в доле. О ничтожнейшие! Полные лживости и алчности! Они нанесли вред и причинили ущерб! Блистательнейшей славе благороднейшего! Эмир должен быть немедленно извещён о деяниях этих испражнений демонов! Я сейчас же отправлюсь к престолу победоноснейшего! С этим... мерзким доказательством.

И Абдулла пнул связанного Мустафу. Вид у купца был... нездоровый. Но относительно целый. Может, и доживёт.

-- Я не сомневался в твоей преданности эмиру Ибрагиму и готовности, не щадя себя, поспешить с известием об избавлении от опасности, которую представляют два мерзавца, злобно затаившихся в тени трона. Но люди из каравана разгромили мой погост, захватили моих людей из кудо "Берш". Я хочу получить назад захваченное и компенсацию за утраченное.

-- Да будет так! По воле Аллаха!

Дальше пошли одновременно несколько процессов. Что давало ряд "кумулятивных" эффектов.

Абдулла принялся трясти людей покойного Хасана и вообще - людей визиря, шихны, некоторых купцов из Биляра. Власть и сила были на его стороне. Многие люди, ходившие в караване раньше или торговавшие в Биляре, что-то видели или слышали. Свидетелей преступной деятельности злоумышленников - было множество. Другое дело, что многие из них опасались быть откровенными - а что будет с ними по возвращению в "Серебряную Булгарию"?

Однако статус ташдара давал надежду на защиту. А азарт правдоискательства, охвативший Абдуллу, внушал опасение. За целость тела и возможность жизни.

Абдулла был миролюбивым человеком, вовсе не маньяком-садюгой. Но воодушевление от возможности спасти и защитить горячо любимого государя... несколько расширило его границы допустимого. А особо упорствующим намекали на возможность "остаться компенсацией причинённого ущерба в лапах Зверя Лютого". И напоминали об изменениях в имидже сотника Хасана. Конкретно - о снесённом черепе и разбрызганных по песку мозгах.

Мы же с Николаем и Мусой занялись товарными делами. Понятно - караван дальше не пойдёт. Привезённое может быть просто забрано мною - в качестве компенсации, куплено - по какой-то цене, или возвращено назад в Булгарию.

Три вещи я установил сразу:

1. Моё - отдать.

2. Караванщиков - не казнить.

Суд подданных эмира был бы с моей стороны глупостью. О болезненности юрисдикции в эту эпоху - я уже... Не следует подставлять ташдара. А вот если он сам кого-нибудь... Аллах акбар, его ташдарская воля. Или правильнее - ташдарнутая? Ташдарённая?

3. Караван - расколоть.

Мы с Мусой сразу сегрегировали торговцев: "гости" из Ага-Базара ведут со мной торг, "лавочники" из Биляра - выплачивают все штрафы и убираются. Что "лавочники" с воплями и призываниями мамы и пророка сбросили за бесценок свой товар "гостям" - объяснять?

Две молодые женщины из моего погоста, как и несколько женщин и подростков из кудо бершей, были найдены в караване. Их брали не для перепродажи, так что... не все выживут.

Сыскались и кое-какие вещички. За остальное Николай выкатил такие счета...!

Пошёл торг. Снова - двойной аукцион через "рябиновки". Участники уже чуток в курсе - "гарвардский вариант" отмели сразу. Менялу ругали, но уже не пытались побить. Несколько неожиданно не хватило бумажек. Потом понял: часть ушла в Ярославль, часть просто постепенно выбывает из оборота.

Здесь-то мы просто провели ещё одну итерацию в стиле "товар - деньги, деньги - товар". Но проблема стала ясна.

Кстати, нужно не только увеличивать денежную массу, но и разнообразить номиналы. Мой "рябиновки" из Пердуновки идут как гривны. Это годится для оптового торга с караваном, но для розницы нужны более мелкие. И нужно дополнять арабские цифры: хороши для мусульман, но непригодны для русских. И менять защищенность: два бочонка синей краски и несколько пачек "жестяной" бумаги булгаре купили.

Эта забота не была совершенной новостью для меня. Многие решения были продуманы и подготовлены прежде. Уже в начале осени на той же арене, где некогда объявлена была "Табель о рангах", показывал я своим вятшим да купцам первую в мире бумажную гривну. С соболем нарисованным. Наслушался в те поры и хая всякого, и крика матерного.