Сергей Нуртазин - Батальон прорыва

Батальон формировали здесь же, в специальном лагере НКВД, частично пополнили рядовым составом из контингента других лагерей округа, прислали командиров. Появление командира батальона, плотного сложения гвардии майора с крупным волевым лицом, ознаменовалось получением обмундирования и распределением рядового состава из спецконтингента по подразделениям батальона. Скоморохов попал в роту автоматчиков вместе с Арсением Голотой. Арсений надеялся, что после спецлагеря его снова направят в танковую часть, но случилось иначе, чему изрядно обрадовался Скоморохов. За время пребывания в специальном лагере он подружился с одесситом и убедился, что на него можно положиться. К тому же своим задорным неуёмным характером он не давал унывать и отвлекал от тяжёлых дум. Вот и сейчас он развлекал бойцов роты анекдотами.

– Идут, значит, по улице два одессита. Один каждую минуту вздыхает. Другой его спрашивает: «Абраша, в чем дело? Шо же ты так тяжело вздыхаешь?» Абрам отвечает: «Иду на работу и думаю, а вдруг к моей Сарочке сосед придет переночевать!» Второй одессит говорит: «Как же он может переночевать, ведь сейчас день?» А Абрам ему: «Вы не знаете моего соседа, этот может и днем переночевать!»

Дружный хохот разлился по коридору. Веселье прервал рослый, сурового вида офицер:

– Отставить смех! Построиться в две шеренги!

Когда команда была исполнена, он продолжил:

– Я командир роты автоматчиков, старший лейтенант Филимонов. Сейчас вы последуете за мной для получения красноармейских книжек, а затем будете распределены по взводам. Налево! За мной, шагом марш!

Пока шли к кабинету, где выдавали красноармейские книжки, Скоморохов успел шепнуть Голоте:

– Надо проситься в один взвод.

Арсений сделал ехидное лицо.

– Я тебя умоляю, не надо меня уговаривать, я и так соглашусь. Ты же без меня с тоски помрешь.

Скоморохов улыбнулся:

– Куда без тебя, язвы, денешься.

– Это верно, и я тебя уважаю, хотя уже забыл, за что.

Получение книжек красноармейцев тоже не прошло без шуток Голоты. В графе «Звание и должность» у него было написано «красноармеец», а рядом – «младший лейтенант». У других бойцов роты из спецконтингента были такие же записи с указанием их прошлых званий.

– И как, скажите, вам это нравится? Это как же теперь мне честь отдавать командирам – как красноармеец или как лейтенант?

Ему ответил сухощавый подтянутый младший лейтенант со шрамом на правой щеке.

– Как, красноармеец, ваша фамилия?

– Голота.

Младший лейтенант достал из командирской сумки листок, пробежал глазами по списку.

– Арсений Михайлович?

– Так точно.

– Вы назначены в мой взвод.

– Товарищ младший лейтенант, а Скоморохова в вашем списке нема?

Младший лейтенант глянул на листок.

– Скоморохова нет.

Арсений сделал умоляющее лицо, указал на Андрея.

– Товарищ младший лейтенант, а можно его в ваш взвод? Мы с ним неразлейвода. Он же без меня пропадет.

Младший лейтенант окинул внимательным взглядом Скоморохова.

– Хорошо. Попробую.

Младший лейтенант, фамилия которого, как выяснилось позже, была Рукавицын, сдержал слово, Скоморохов и Голота оказались в одном взводе. Кроме того, Андрея, по рекомендации капитана Шилохвостова, назначили командиром отделения с присвоением звания сержанта, чем был не очень доволен бывший майор интендантской службы по фамилии Трошкин, попавший к нему в подчинение. Вечером того же дня более девятисот красноармейцев и командиров построили в просторном дворе спецлагеря. Бойцы ёжились от пронзительного холодного ветра, переступали с ноги на ногу. Свежий снег приятно хрустел под подошвами новых кирзовых сапог. Время от времени слышались перешептывания и смешки. Но вот появились старшие командиры, или, как теперь их следовало называть, – офицеры. Среди них Скоморохов увидел капитана Шилохвостова. Команда «смирно!» заставила всех подтянуться, лица стали серьезнее. К бойцам сформированного подразделения обратился командир батальона гвардии майор Миронов. В морозном воздухе его голос звучал резко и торжественно:

– Завтра наша воинская часть отправляется на фронт! Вам, бывшим командирам Рабоче-крестьянской Красной армии, оказана высокая честь доказать свою преданность Родине! Но запомните! Для вас на фронте сладкой жизни не будет! Особые штурмовые стрелковые батальоны созданы, чтобы воевать на самых опасных направлениях. Их задача: первое – проведение разведки боем с целью выявления огневых точек и рубежей противника. Второе – прорыв линии обороны врага для овладения стратегически важными рубежами, высотами и плацдармами. Третье – штурм линий обороны противника с целью совершения отвлекающих маневров и создания благоприятных условий для наступления на других направлениях. И четвертое – выполнение боевых задач в составе арьергарда для прикрытия частей Красной армии при отходе их на ранее подготовленные позиции. Вам, как бывшим командирам, должно быть понятно, что задачи эти – не легкие, требующие жертв, но выполнимые. Поэтому мы должны быть готовы осуществить их любой ценой!

Ночью следующего дня батальон погрузили в вагоны, и эшелон направился на запад. В теплушке, куда определили отделение Андрея Скоморохова, расположилось человек сорок красноармейцев. Утомленные и продрогшие на ветру и холоде бойцы быстро развели огонь в буржуйке, разлеглись по трехъярусным нарам. Вскоре со всех сторон послышались сопение, храп и сонное бормотание. К запаху сена и конского навоза добавился запах пота и сохнущих портянок. Скоморохов натянул стеганую телогрейку на голову. Теперь он оказался в своем маленьком мирке, где можно было на время относительно уединиться, подумать, помечтать. Так он делал и в детстве. В детдоме у него не было своего угла, а потому он с удовольствием ждал часа, когда перед сном, на короткое время, можно будет накрыться с головой суконным одеялом, отделиться от окружающей обстановки и отправиться в мир собственных мыслей и грез. Вот и сейчас после суматохи дня появилось время спокойно подумать. Мысли текли в такт мерному стуку колес: «На фронт – на фронт! На фронт – на фронт! На фронт – на фронт!» Судьба снова бросала его туда, где ожидали смерть, боль, страх, грязь, кровь, жестокость. Андрей знал, что там же встретятся предательство, подлость, глупость, разгильдяйство и несправедливость. И всё же на душе было некоторое чувство удовлетворения, ведь теперь, словно груз с плеч, спало неимоверное напряжение, которое он испытывал все дни пребывания в спецлагере. Теперь, пусть даже ценой своей крови или самой жизни, он сможет снять с себя незаслуженные подозрения. С этими мыслями Андрей повернулся спиной к буржуйке, от которой пошло приятное озябшему телу тепло, и погрузился в глубокий и безмятежный сон.