Александр Харников - Севастопольский вальс

– Я полагаю, что вас интересует, как это связано с вашими отношениями с Пруссией? Скажу, что если по другим пунктам мы с вами договоримся, то не вижу причин для беспокойства с вашей стороны.

В ходе этого монолога лицо русского царя было бесстрастно, словно лицо египетского сфинкса. Но тут он вдруг чуть улыбнулся и спросил:

– Господин граф, как скоро вы могли бы предоставить ответ нашего брата, его императорского и королевского апостольского величества, на наши предложения?

Я замялся. Учитывая все сложности курьерской почты (по телеграфу озвученные здесь предложения русского царя не передашь, да и нет телеграфной связи между Петербургом и заграницей), добраться до Вены мое письмо могло лишь через неделю. К тому же наверняка письмо придется везти лично мне – мало ли что в дороге может произойти с курьером, да и моему юному императору легче будет принять решение, если я лично расскажу ему о беседе с русским царем. Я вздохнул и ответил Николаю:

– Полагаю, ваше величество, что мне потребуется для этого довольно много времени. Дорога до Вены займет около шести дней, дорога обратно – примерно столько же. Какое-то время потребуется моему императору для того, чтобы обдумать ваши предложения и написать на них ответ. Если я отбуду завтра с утра на кёнигсбергском пароходе, то, полагаю, что через две-три недели я смогу вернуться в Петербург.

– Господин граф, – император посмотрел мне прямо в глаза, – я предлагаю вам следующий вариант. Подполковник Березин – я познакомлю вас с этим достойным офицером – отправит с вами своего человека, который сможет наладить линию беспроводного телеграфа, с помощью которой можно будет связаться из российского посольства в Вене с Петербургом. Сегодня вечером мы предоставим вам проект договора между Австрией и Россией. Таким образом, мы сможем узнать о вашем принципиальном ответе через неделю, после чего мы продолжим обсуждение будущего договора посредством все того же телеграфа, причем с обеспечением полной секретности. А князь Горчаков получит от меня полномочия подписать договор от нашего имени.

Сведения о существовании некоего «беспроводного телеграфа» меня огорошили, но я решил не задавать лишних вопросов и поблагодарил императора, собравшись уже покинуть его кабинет. Но, к моему удивлению, Николай вдруг остановил меня:

– Граф, я хотел бы предложить вам отужинать вместе со мной. Кстати, я познакомлю вас с подполковником Березиным.

От таких предложений отказываться не принято. Я согласился и вместе с императором отправился в царскую столовую, где уже был накрыт стол на три персоны. Через минуту после того, как я с императором присел за стол, лакей открыл дверь, и в столовую вошел военный. На вид ему было около сорока лет, внешность незапоминающаяся, но я сразу же отметил внимательный взгляд его серых глаз и ту уверенность, с которой этот офицер, несмотря на его невысокий чин, держался в присутствии императора.

– Граф, – обратился ко мне царь, – позвольте вам представить подполковника Гвардейского экипажа Андрея Борисовича Березина. Это очень умный и весьма осведомленный человек. К тому же он – участник недавних сражений с англо-французской эскадрой при Бомарзунде. – И император многозначительно посмотрел на меня.

«Боже мой, – мелькнуло у меня в голове, – так этот подполковник с ТОЙ САМОЙ эскадры! Я должен обязательно переговорить с ним!»

– Господин подполковник, – воскликнул я, – счастлив познакомиться с участником победоносного сражения, о котором сейчас говорит вся Европа!

Мы пожали друг другу руки. Император, с любопытством глядевший на нас, жестом пригласил нас приступить к еде.

28 августа (9 сентября) 1854 года. Королевский канал Эрик Сигурдссон, унтер-офицер и командир взвода «охотников»

Капитан Сан-Хуан подошел ко мне, мурлыкая себе под нос слова незнакомой мне песенки:

Пел он неплохо, да и слова мне понравились, но капитан, не допев куплета, остановился, посмотрел на меня и вдруг спросил по-шведски:

– Эрик, а ты когда-нибудь охотился на волков?

Гм, что бы это могло значить? Ведь мы вроде на войну едем, а не на охоту. Но если командир о чем-то спрашивает, то надо отвечать. Я ответил:

– Никак нет, господин капитан, не охотился. Да и нет их у нас на Аландах уже давно. Отец мой ходил на них на острове Престэ, когда был совсем молодым. Тогда иной раз они зимой по льду забегали к нам, собак давили, выли по ночам…

«Да-да, на том самом Престэ, – подумал я, – где мне довелось познакомиться с капитаном Сан-Хуаном».

А он смотрит на меня – и вдруг подмигнул. Я сразу же почувствовал, что капитан что-то знает и кое-кому несдобровать. Только вот кому?

– Значит так, Эрик, в охоте на волков принимают участие загонщики и егеря, которые отстреливают хищников, пытающихся спастись бегством.

Капитан Сан-Хуан опять подмигнул мне и прищурил левый глаз, словно прицеливаясь в кого-то.

– Господин капитан, – я решил воспользоваться хорошим настроением Сан-Хуана и напрямую спросил у него: – Неужто мы будем этим заниматься? Сейчас лето, и волки прячутся в лесу, где в логовах выводят волчат. Выследить их будет непросто.

Капитан снова перешел на русский:

– Видишь ли, дружище Эрик… Волки ведь разные бывают. Обычные, четвероногие – они хотя и режут скотину, но все же выполняют некоторую полезную работу. Они санитары лесов, и без них тоже нельзя. А бывают и двуногие волки…

– Это что – те, которые оборотни? – Мне стало вдруг не по себе и захотелось перекреститься. Бабка рассказывала о колдунах, которые могли превращаться в волков, и которые нападали на людей, возвращавшихся затемно в свои дома.

Сан-Хуан на минуту задумался. Он почесал затылок и сказал:

– Не совсем, Эрик, двуногие волки – это люди, которые, как дикие звери, готовы убивать незнакомых людей лишь потому, что те говорят на другом языке и не похожи на них. Ну, вроде тех поляков и англичан, которые напали недавно на нас. И на этот раз первыми напасть должны будем мы. Принцип же охоты на них такой же, как и на волков. Загонщиками будут мои ребята. А вы будете егерями, ну, и с вами еще несколько наших с пулеметами.

Вот как! Что ж, я согласен поохотиться. Уж поляков я с удовольствием бы взял на мушку. Ведь они, сволочи, убили Свена, моего лучшего друга. Эх, говорил я ему тогда, мол, у тебя дома жена молодая, какого же черта ты прешься к проституткам. А тот мне в ответ – да когда я жену еще увижу, а деньги есть, и тратить их не на что. Выдали нам их зачем-то вперед в Данциге. Вот и лежит он теперь в Бресте на кладбище вместе с двумя другими такими же посетителями «веселого дома» пани Шидловой.