Сергей Суханов - До и после Победы. Перелом. Часть 2

Ну, мы, в принципе, так тоже умели — ракетчики производили опыты с воздушным стартом. Но эти работы были больше нацелены на космонавтику и на противокорабельную тему — корпуса двух высотников соединялись крылом-перемычкой, под которым и подвешивались ракеты — мы сделали три таких аппарата и с начала сорок третьего проводили испытания — я заглядывал в будущее. Но готового оружия против новой фашистской техники у нас не было. Наши новые ЗРК, уже второй версии, пока летали только на двенадцать километров — до немецких самолетов с ракетами им не дотянуться при всем желании. В принципе, так можно было прикрыть высотники над ближними тылами немцев, но гаубицы могли стрелять и на десять километров — так до ракетных бомберов мы уже не достанем — они ведь могут находиться еще дальше.

Так что мы начали работы по двум направлениям. Естественно, первым направлением было нарастить дальность ракет — а это увеличить количество топлива и поиграться с аэродинамикой — например, создать развитые несущие поверхности, чтобы превратить ракету в крылатую — тогда на меньшем количестве топлива она пролетит дальше. Второе направление — обеспечить высотники горизонтальным обзором радиолокаторами — до этого все их внимание и средства обнаружения были направлены только вниз — еще бы — сбоку, да на пятнадцати километрах мы никого не ждали. Была вероятность, что и существующими противоракетами мы сможем сбивать это новое оружие — его скорость полета была в три раза ниже, чем у немецких же вертикалок.

Что самое удивительное, разведка немцев проявляла не так уж много интереса к нашим ракетам. На ракетной технике засветилось всего пятьдесят семь человек — то ли менее интересно, то ли шпионы заканчивались. Вряд ли, конечно, просто у тех же немцев, да и остальных, были и свои неплохие ученые и конструктора, и после получения данных о характеристиках наших первых ракет они все подуспокоились — "все понятно, штука полезная, но не орел". Сейчас, конечно, с появлением нового поколения ракет, способных летать и по горизонтали, их разведка снова активизировалась. Да и было с чего — помимо дальнобойных ракет, что летели уже на двенадцать километров, мы стали применять и ракеты ближней дистанции — до трех километров. Эти наводились уже не по локатору, а визуально, как и наши первые вертикалки — собственно, мы оттуда и взяли схему управления, доработав ее под летные характеристики новых ракет. А я, поглядев на этих малюток длиной меньше метра, чуть не присел. В голове радостным набатом звучало "противотанковые ракеты". Но требовалось обмозговать — надо ли вообще сейчас выпускать это в мир — ведь наши танки, особенно новые модификации, вполне устойчивы к снарядам, и ускорять немецкие разработки еще и в этой области… как бы нам это не обернулось боком. И тут уж немцы будут рыть носом землю, пока все не пронюхают — разведка союзников пока не обращала внимания на наши ракетные технологии, считая, что мы сперли их у немцев. Ну и пусть так думают — меньше работы нашей контрразведке.

Вот где все проявляли повышенный интерес, так это по инфракрасной технике. На попытках что-то разведать в этой области мы выудили уже более сотни шпионов и разведчиков. Засветилась и советская, и немецкая, и английская, и американская разведки. Среди иностранных шпионов далеко не все были немцами или англичанами — таких было всего двадцать и восемь человек соответственно, американцев — вообще всего два. В основном это были либо советские граждане, завербованные ранее, либо эмигранты или их потомки.

Ну, с советскими понятно — это фактически свои, и по мере роста военно-технического сотрудничества их разведка все меньше лезла в наши лаборатории и на заводы, и даже стала помогать и консультировать по контрразведочным делам. К лету сорок третьего в СССР образовалось аж три службы "Смерш" — Главное управление контрразведки "Смерш" Наркомата обороны с Абакумовым в качестве начальника и с подчинением непосредственно Сталину, Управление контрразведки "Смерш" НКВМФ с подчинением наркому флота Кузнецову и Отдел контрразведки "Смерш" НКВД с подчинением Берии. Это было для меня странно — я-то думал, что Смерш — он Смерш и есть. А тут — целых три независимых службы под одним брендом… разделили, чтобы присматривали друг за другом? Или же разные функции и области деятельности? Ну, флот имеет свою специфику. А остальные? Непонятно… Мы сотрудничали с армейцами, ну это понятно, и моряками — в последнее время мы уже активно пытались шуршать не только в Гданьском заливе, но и выходить в Балтику.

У нас-то безопасники назывались "крабами" — от аббревиатуры НКРБ — Наркомат Республиканской безопасности — я хотел сначала ввести КГБ, чтобы было привычнее, но потом подумал, что мы вообще-то не государство, а республика в составе СССР, поэтому нечего давать поводов для пересудов и подозрений — их и без этого хватает. Ну а "наркомат" — в духе времени, чтобы не выделяться. В общем, кто-есть-кто мы еще толком не разобрались, но сотрудничество шло. Так что пусть будут — структура в общем полезная — я что-то такое помнил про более сотни генералов, арестованных за время войны, и так же смутно помнил слух, что в штабе то ли Конева, то ли Рокоссовского, а может и у обоих, был немецкий шпион, который выдал немцам то ли планы наступления, то ли расстановку сил в Висло-Одерской операции, из-за чего поначалу были проблемы. Вот только как слить эту донельзя туманную информацию — совершенно себе не представлял, так что оставалось надеяться, что найдут и без меня — сотню-то генералов как-то нашли, может даже все и были шпионами. Это странно, конечно — дослужиться до генерала и при этом быть шпионом — куда тогда, спрашивается, раньше смотрели? Его ведь наверняка должны были вести кураторы с той стороны. Вот мы — периодически вылавливаем все новых и новых, и палятся прежде всего на попытках контактов со связными — подкинем "важную" информацию — и смотрим — кто задергается. Правда, некоторые сдавались сами — все-таки у нас порядки были гораздо мягче, чем в СССР, так что обиды на союзное руководство к нам не относились. Эдакий "социализм с человеческим лицом", хотя я этот термин употреблял только в мыслях, да и то нечасто, чтобы не брякнуть. А то выскажи я его, и получится, что в остальном СССР социализм не с человеческим лицом — а это уже прямое оскорбление, пусть частично и правда, даже с поправкой на обстоятельства — нечеловеческий лик мы уж как-то по-тихому подрихтуем, персонально, без криков на всю ивановскую, а то рассчитывать на сотрудничество уже не придется. И сейчас-то смотрят с прищуром. Так что не буду дразнить гусей просто так, безо всякой цели.