Сергей Суханов - До и после Победы. Перелом. Часть 2

Так что наше продвижение на юг больше напоминало народное восстание, в котором наши части были лишь инициатором, костяком, вокруг которого собирались активные и решительные. Впрочем, и нерешительные тоже подтягивались — дело найдется для всех, если и не с винтовкой, то с лопатой. По нашим подсчетам, на каждого бойца, ушедшего на юг, в первые же дни выходило где-то по десять человек местных жителей, вставших в наши ряды — мне это напоминало триумфальное шествие советской власти в 1917-18, ну или Славянск-2014 из моей истории. Лишь бы не случилось "белочехов" или "минских соглашений". Но тут мы работали — каждый час на юг отправлялись колонны с войсками, чтобы подпереть пробитые коридоры.

Вот что значит наступать в оперативной пустоте — ведь в пройденных нами городах были только тыловые части — охрана, ремонтники, склады, транспортные подразделения, жандармерия и прочее. Но их было много — по сотне человек на город в 10 тысяч вынь да положь. Как минимум. А еще больше их было в соседних городках и поселках, которые мы оставляли по бокам.

Да чего там говорить? Мы ведь еще не дозачистили и то, что оставалось за спиной, севернее линии Чернигов-Конотоп-Курск, с которой мы спуртанули на юг. И даже севернее линии Гомель-Брянск еще шарились какие-то недобитки. Выходившие с севера части бросали все — орудия, снаряжение, боеприпасы, автомобили, мотоциклы, танки, даже раненных — как отмечалось в дневнике одного из офицеров — "После консультаций с Штеммерманном я решил передать русским около 2 000 раненых вместе с медицинским персоналом и одним врачом от каждой дивизии. Это тяжелое решение, но взять их с собой, значит наверняка убить их." (РИ-1943). А мы пытались их остановить. На пути отступавших из-под Брянска немцев было расставлено несколько линий из опорных пунктов — Гомель-Климово-Стародуб-Трубчевск-Локоть, на 50 километров южнее — Репки — Городня — Семеновка — Новгород-Северский — Шостка — Середина Буда — Севск, еще на 40 километров южнее — Чернигов-Сосница-Кролевец-Глухов-Рыльск-Льгов, и еще 50 километров к югу — Козелец-Нежин-Бахмач-Конотоп-Белополье-Суджа-Обоянь. Это базовые линии, на которых мы перекрыли основные дороги на юг ротными и даже батальонными опорными пунктами, между которыми сновали подвижные дозоры. По этой же территории также выискивали фрицев подвижные группы — нечего давать немцам возможность прийти в себя. А сверху, с севера, спускалась ловчая сеть, которая гнала остатки немцев к югу. И с воздуха на фрицев охотились штурмовики и даже истребители — любой самый короткий обстрел если и не ранит-убьет, то как минимум рассеет группу, заставит потерять время на сбор, замедлить продвижение на юг, да и для ДРГ информация об обнаруженных мелких группах немцев будет нелишней. А если уж обнаружится крупная — рота, или не дай бог батальон — туда слетались десяток-другой штурмовиков, чтобы как можно больше уменьшить численность такой крупной группы, пока со всех сторон на нее не сбегутся уже наземные группы на танках и БМП. И если от последних немцы еще как-то пытались отбиваться остатками Фауст-РПГ, то по самолетам стреляли уже от безысходности, когда дошли до крайней точки и хотели просто умереть, избежать мук дальнейшего пути.

То же самое мы постарались провернуть и на вновь освобожденных территориях, от линии Курск-Чернигов до линии Киев-Диканька-Шебекино. Но тут все-таки обстановка была немного другой. Севернее мы забегали с флангов к югу и потом тянули преграждающие линии на восток и на запад, причем каждая линия строилась последовательно, естественным образом — она получалась в результате очередного прорыва и окружения. То есть получалась как бы последовательность "ковшей", которыми мы подхватывали фрицев. К тому же там активно работал железнодорожный транспорт, так что мы могли сразу перекидывать сравнительно большие объемы войск. В южной же половине супер-котла мы строили "елки" — спустив к югу "ствол", мы начинали отращивать от него ветви. Причем ветви отрастали начиная с севера — прокинем колонну из десятка грузовиков километров на тридцать — и завернем на запад или на восток — пошла расти новая ветка — там проедем с десяток километров, сбрасывая по взводу каждые два километра — и все, дальше — только рейдовые действия своим ходом или тем транспортом, что удастся добыть на местности — у немцев или у местных жителей. А грузовики мчатся обратно, за следующей порцией, уже для другой ветки. И уже эти мелкие группы начинали шарить по округе — где-то тормознут засадой отходящую колонну, где-то отобьют небольшой населенный пункт. И — как и на столбовых путях — они обрастали пополнениями из местных жителей и партизан, так что день-два — и взвод превращался в роту, а то и поболее — и вот она уже способна охватить территорию в несколько десятков квадратных километров. Ну а мы им по мере возможности помогаем. Дальние-то группы имели с собой рации, а ближние поддерживали связь либо по проводам, проложенным немцами, либо посыльными — на "столбовой" дороге в местах ответвлений мы устраивали опорные пункты, через которые поддерживали связь — информационную и силовую — с ушедшими вбок группами, а то и оказывали им помощь — в этих опорниках было минимум по одному взводу на гусеничной технике и как минимум одна БМП. Ну и штурмовая авиация работала день и ночь — на каждый "ствол" было выделено двенадцать штурмовиков, которые поддерживали продвижение на юг — взломать оборону, придержать подход резервов или наоборот замедлить отступление. И еще по восемь — для работы по бокам от ствола — пока больше сотни штурмовиков мы выделить на южное направление не смогли, ну и еще батальонные группы имели свои легкие штурмовики — дооборудованные Аисты, что так хорошо себя зарекомендовали в боях под Курском. Транспортная авиация тоже работала круглые сутки. На каждое направление мы выделили по двадцать трехтонных транспортников, и они ежечасно закидывали передовым отрядам топливо, боеприпасы, пополнение — а три тонны — это взвод бойцов с СПГ и минометом, или боеприпасы для роты на день напряженного боя, или двадцать заправок на сотню километров — подпитать баки и обеспечить маневренность на очередные сутки. И каждый из двадцати транспортников совершал пятнадцать рейсов в сутки, то есть на одно направление приходилось триста рейсов по три тонны каждый — девятьсот тонн, и лишь полсотни рейсов — сто пятьдесят тонн — на подвоз боеприпасов и топлива, а продовольствие мы отбирали у немцев. А остальные рейсы — это все новые и новые бойцы. По сути каждые сутки только самолетами мы пробрасывали на юг по шесть тысяч бойцов с тяжелым пехотным вооружением — РПГ, СПГ, минометы, крупняк, да еще и по земле двигалось более сотни грузовиков по каждому из направлений, но они работали сначала на более коротком плече, накачивая войсками ближние территории. Так что понемногу мы прорастали в местность — сначала длинными тонкими линиями, как морозный узор на стекле, а потом уже расползались пятнами, постепенно зачищая все пространство.