Сергей Суханов - Становление

Не менее катастрофические события произошли и на Кавказе. Немцы не пустили турок на юг — в Сирию, Палестину — опасаясь, что это не понравится арабам, которые долгое время были под турецким владычеством. Вместо этого турки при поддержке немецких инструкторов напали на Армению и Грузию. Там находились не очень хорошо подготовленные части советских войск, которые стали прогибаться под давлением турок и танками вермахта. К тому же через два дня после начала наступления в тылу вспыхнуло восстание горских народов и азербайджанцев — все мусульмане Кавказа вдруг вспомнили свои давние связи с турецкой империей. Началась резня христиан, советских и партийных работников, ну и сведение междусобойных счетов. Кавказский фронт рухнул. Турки победным маршем перевалили главный хребет, десятого июня пал Баку, 12го — Дербент. Лишь на восточном побережье Черного моря откатились под ударами советских войск, оборонявших Новороссийск. Но и он продержался недолго. Одновременно с турецким наступлением началось мощное наступление немцев с запада, вдоль Черного моря. Третьего июня пал Ростов, десятого — Краснодар, фронт обрушился и к середине июня мы лишились выходов на побережье Черного моря — оно стало немецко-турецким. Немцы откусили у нас Кавказ по самую Астрахань — город был полностью разрушен бомбардировками и обстрелами, но пока держался. Немцы тоже выдохлись, но и достигнутых успехов им более чем хватало — они получили доступ к нефти практически всего мира за исключением САСШ. Получился размен территории Смоленска и Восточной Пруссии на бакинскую и ближневосточную нефть. Для СССР это было катастрофой. Нефть Татарии, которую стали разрабатывать еще в 41 м по моим наводкам, не покрывала и половины потерянной добычи. Никто в руководстве СССР не ожидал от немцев после кенигсбергского и смоленского разгрома каких-либо успехов. Наоборот — несколько приостановили увеличение добычи нефти в Татарстане — она была приятным, но все-таки довеском к бакинской нефти, которую гораздо проще было добывать — глубины бурения были несравнимы. Теперь у немцев был полный набор полезных ископаемых и продуктов — железо, уголь, марганец, пшеница — с Украины, нефть — с Кавказа и Ближнего Востока, вольфрам, олово, медь и другие полиметаллы — из Турции и Кавказа. Мир ошалело замер, пошла мышиная возня и шушуканье за спиной союзников.

Мы же продолжали закапываться.

Оборона строилась на основе батальонных районов обороны. Три роты батальона организовывали три ротных опорных пункта каждый диаметром примерно с километр. Средний ротный опорный пункт выносился вперед на 500-1000 метров немного вперед — так он мог прикрыть огнем соседние, а те — его. РОПы по краям наоборот, были немного утоплены в глубину обороны и, как правило, с флангов они были прикрыты труднопроходимой местностью. Расстояние между опорными пунктами в 300–500 метров позволяло им поддерживать друг друга перекрестным огнем. Сзади промежутков между опорными пунктами на расстоянии в 200–500 метров находились резервные опорные пункты — там сосредотачивались резервы, батареи артиллерийской и минометной поддержки, ударные части ликвидации прорывов. Своей артиллерией они могли поддерживать все три опорных пункта, а также прикрывать промежутки между ОП огнем прямой наводкой и делать контратаки в случае вклинения противника в один из ОП — левый резервный поддерживал центральный и левый передний, правый резервный — соответственно также центральный и правый. Резервные были связаны со своими ОП и между собой траншеями, по которым можно было перебрасывать резервы на угрожаемые участки. Таким образом, один батальон прикрывал пять километров фронта, на тысячу километров требовалось соответственно двести батальонов или сто двадцать тысяч человек. Позади первой линии ОП располагались ОП второй линии, частично занятые ударными батальонами ликвидации прорывов, а частично — учебными батальонами общей численностью восемьдесят и двести тысяч человек соответственно. Всего на обороне нашего периметра было занято четыреста тысяч человек. Еще сто тысяч действовали за фронтом противника как разведчики и диверсанты и еще сто тысяч были заняты в авиации.

Каждый батальон был самодостаточной единицей — помимо трех стрелковых рот по шестьдесят человек он имел десять САУ, десять ЗСУ, восемь 82-мм минометов, четыре стодвадцатых, двадцать станковых противотанковых гранатометов калибра 82 мм, тридцать противопехотных станковых автоматических гранатометов калибра 40мм, батарею 105- или 107-мм гаубиц. По расчетам наших штабистов, такого количества должно было хватить, чтобы надежно прикрыть подступы к ОП. Раньше мы не слишком активно применяли артиллерию, в основном из-за недостатка пороха и взрывчатки — все, что выделывали на заводах, шло в основном на минометные мины и бронебойные снаряды, а осколочно-фугасные артиллерийские выстрелы делались по остаточному принципу, то есть почти никак. Если уж брали трофеи — тогда да, артиллерию применяли. Но основными средствами борьбы были все-таки обстрелы из засад прямой наводкой. Сейчас весовые категории повысились — мы стали слишком большими, чтобы пытаться окоротить нас малыми силами, поэтому и нам пришлось наращивать артиллерию, прежде всего — крупнокалиберную, более ста миллиметров — меньшие калибры не давали того покрытия, чтобы одним выстрелом перекрыть достаточную площадь поля боя. Так, если снаряд калибра сто пятьдесят миллиметров давал сплошное поражение в прямоугольнике двадцать два на двенадцать метров, то семидесятишестимиллиметровые давали только пять на восемь, то есть для той же площади требовалось семь снарядов — а это либо увеличение количества стволов, чтобы накрыть цель одним-двумя залпами, либо… да альтернативы и нет — пока выстрелишь эти семь снарядов из одной пушки, враг уже усвищет с обстреливаемого участка. А так — бац! — и взвод — как корова языком. Удобно — меньше трудозатраты при стрельбе, быстрее производится поражение цели, если есть данные пристрелки. Материалоемкость обоих вариантов примерно одинакова — если на один снаряд в 152 мм требуется сорок пять килограммов стали, пять — взрывчатки, пороха — от полутора до семи килограммов, в зависимости от дальности стрельбы, ну и гильза килограммов пять, то каждый снаряд 76 мм — это пять с половиной килограммов металла, шестьсот грамм взрывчатки, килограмм пороха и полтора килограмма гильзы — всего чуть более четырех килограммов взрывчатки, менее сорока килограммов металла для снарядов, семь килограмм пороха независимо от дальности и семь килограмм металла гильз.

Так что производство собственных порохов, захваченные склады и орудия позволили нам более активно использовать артиллерию. Правда, пока мы начиняли снаряды собственного изготовления смесями из тротила и аммиачной селитры, поэтому скорость детонации была ниже, чем у тротила — не 6500 метров в секунду, а только 4000. Из-за этого и начальная скорость осколков была не 800–900 метров в секунду, а 500–600 — падала их убойность, а следовательно и площадь накрытия. К тому же во многих местах грунт был мягковат, из-за чего площадь еще больше уменьшалась — снаряд, даже выставленный на осколочное действие, успевал до взрыва глубже зарыться в землю, воронка получалась больше и, соответственно, больше осколков оставалось в ней, а не делало полезную работу — командиры по каждому ОП проделали большие расчеты по потребным средствам, чтобы обеспечить надежное накрытие площадей в зависимости от наличной артиллерии, типа грунта, степени неровности поверхности. Часть снарядов мы заправляли и чистым толом — они использовались в основном по дальним целям — колоннам, артиллерийским позициям, складам, местам развертывания — где повышенное рассеяние снарядов требовало убойных осколков на больших дистанциях, чтобы компенсировать отклонение снаряда. Ну или для ближних, но вкусных целей — скопления пехоты или батареи на прямой наводке, когда надо быстро, одним-двумя выстрелами, как можно качественнее поразить эту цель, пока она не разбежалась по укрытиям. Поэтому план боя был довольно сложной расчетной задачей — мало того, что надо было вычислить установки прицелов, номер заряда, так еще и определить, каким из снарядов — нормальным или ослабленным — надо стрелять. Тут уже требовалось поработать всем — корректировщикам правильно определить цель, командиру правильно рассчитать поправки, тип и количество выстрелов, чтобы накрыть цель, подносикам — не перепутать снаряды и заряды. Мы натаскивали расчеты на эти задачи практически круглые сутки. Наша тактика снова менялась — мы собирались некоторое время вести войну осколков.