Сергей Суханов - Начало

— Рассмотрим несение караульной службы. Какой самый большой враг?

— Диверсанты.

— Верно, но неправильно. Самый большой враг — потеря бдительности. Диверсант лишь эффективнее ее использует, но и военнослужащие остальных войск также смогут ее использовать. Стоит заснуть — и привет. Вырежут к чертям и самого горе-постового, и тех, кого он охраняет. И история знает немало подобных примеров. Поэтому постовой и должен бороться не с войсками врага, а с потерей бдительности. От чего она возникает?

— Ну… человек засыпает…

— А почему засыпает?

— …

— Давайте думать, товарищи. Представьте, что вы в карауле. Что вы при этом делаете?

— Смотрим, ходим…

— Верно. А что при этом происходит?

— Да как правило ничего… Ну птица там запоет…

— Правильно. Вокруг часами ничего не происходит. Как это называется?

— А! Монотонность!!!

— Пра-виль-но. Бойца усыпляет монотонность. Как он с ней может бороться?

— Упражнения?

— Раскроет свой пост врагу.

— …

— В принципе верно — упражнения, но только мысленные.

— Как это?

— "Что я буду делать, если из-за того куста покажется голова?", "Откуда ко мне может подобраться враг?", "Как он может ко мне подобраться?", "Как я буду действовать?", "Как безопасно проверить, что врага нет?" — и так далее — постоянно проигрывать ситуации — придумывать их, продумывать действия врага и свои собственные. То есть использовать свое воображение. И получается, что человек вроде бы сидит в секрете неподвижно, а ему нескучно — он занят продумыванием ситуаций!!! Как вы думаете, заснет он при такой деятельности?

— Да вряд ли…

— Вот именно. Но это еще не все. Можно просто проигрывать ситуации, а можно проигрывать их в позитивном ключе — что он обязательно справится с данной ситуацией. Для этого при проигрывании он должен поддерживать в себе ощущения победы — прежде всего телесные — от них придут и психологические. У каждого человека они индивидуальны. Чтобы нащупать их — надо вспомнить какой-то успех и прочувствовать ощущения в теле — и потом их закрепить постоянными вспоминаниями, при этом стараясь удержать эти ощущения как можно дольше. Что это за ощущение — у каждого индивидуально — приятно сосет под ложечкой, или какие-то теплые потоки идут вдоль лопаток — конкретика уже не важна, важно именно удержание этих ощущений, чтобы их можно было вызвать в любой момент — как при непосредственных действиях, так и при продумывании разных вариантов. И вот чтобы боец смог нащупать в себе эти ощущения, товарищи психологи и должны подобрать слова и методики, которые помогут бойцу сделать это. Еще момент — концентрироваться не на том, сколько времени еще осталось, а на том, что уже прошло сколько-то времени, так и остальное время пройдет, поэтому переживать по его поводу нет смысла — надо просто дождаться его окончания. Тоже ведь неплохая методика, так ведь?

— Ну… наверное…

— Да не "наверное"! Чем изнывать от осознания того, что еще много осталось времени, лучше ведь радоваться тому, что часть времени уже прошла. Ведь радоваться лучше, чем грустить, так ведь?

— Это да…

— Ну вот. И бойцы, заступающие в караулы и секреты, должны владеть данными методиками, вовремя о них вспоминать и применять. А чтобы вовремя о них вспоминать, они должны отслеживать свое психическое состояние, и при появлении какого-либо дискомфорта сразу же принимать меры, не дожидаться, когда ситуация усугубиться настолько, что негативные эмоции или, того хуже, сон, займут все его сознание. И научить этому бойца — наша общая задача, товарищи. Так что — за работу!

Параллельно я запустил еще два проекта.

Группа художников занималась разработкой маскировки личного состава, техники, зданий и целых кварталов в зависимости от окружающей местности, времени суток, характера объекта — если солдату просто изменить свою маскировку, нацепив дополнительно веток, то со зданием такого уже не сделаешь для них приходится разрабатывать более-менее унифицированный камуфляж. Они должны были определить способы маскировки разных объектов в разрабатывали раскраску, которая сглаживала бы объект, а технологи — химики, металлурги, текстильщики — разрабатывали краски и способ их нанесения.

Организовали и команды медиков — их было уже семьдесят пять человек врачей и фельдшеров, при них — около двухсот санитарок и санитаров и почти сотня учеников врача. Все эти люди были организованы в несколько хирургических бригад и они тренировались на трупах и раненных немцах — безостановочно тренировали различные операции — зашить легкое, вену, артерию — причем команды работали слаженно, а в качестве хирургов ставили и врачей других специальностей — готовили смену. Полноценными хирургами им конечно не стать, но сделать простую операцию они смогут. Тренировали и фельдшеров из солдат или медиков. Они будут сопровождать группы, чтобы делать первоочередные операции — чтобы раненный смог дотянуть до нормального хирурга.

Немцы уже интересовались нашим белым пятном — дозорные группы на дорогах уже уничтожили семь взводов, посланных в разное время в наш город. Два свежеподорванных на фугасах танка мы уволокли к себе и сейчас восстанавливали, как и шестнадцать автомобилей и семь бронетранспортеров.

Вокруг все чаще летали самолеты. Для них мы наряжали в немецкую форму патрули, которые ходили по городу, для них же расставили в разных местах немецкую технику. Все остальное постарались максимально замаскировать и пока это прокатывало. Но с авиацией надо было что-то делать. У нас уже было три 85-миллиметровые зенитки, два 37-миллиметровых автомата, семь 20-милиметровых автоматических пушек и с десяток ДШК, но с боеприпасами было негусто — по одному, редко полутора боекомплектам. Боевые расчеты постоянно тренировались в сопровождении цели, маскировке, разворачиванию и сворачиванию позиций, взаимодействию по эшелонам, но без стрельб — только сопровождали стволами макеты самолетов, которые пускали по натянутым в разных направлениях проволокам. Потом ввели тренировку сопровождения по птицам — естественно без стрельбы. Но тучи над нами сгущались. И неудивительно — по нашим подсчетам, к началу августа мы уничтожили уже более двух тысяч фрицев, захватили семь танков и еще два десятка уничтожили, также немцы лишились почти двадцати пушек и зенитных автоматов, сотни автомобилей, двух десятков бронетранспортеров, штук тридцать мотоциклов и семь десятков повозок. Практически, за полтора месяца с начала войны мы уничтожили полк. Хоть он и "состоял" из подразделений разных частей, поэтому пока эти дополнительные потери не бросались в глаза, но похоже кто-то уже начинал задумываться — а что это происходит в нашем уже глубоком тылу? Кто все эти люди? Почему не в лагерях или на кладбище? И было ясно, что они постараются исправить этот непорядок.